Облако непокоя не развеялось. Кел берет себе еще пива, выносит на ступеньки. Вот бы Алисса прислала ему фотки своей квартиры. Он разок попросил, она пообещала, но с тех пор ничего. Кел надеется, что у нее просто руки не дошли, а не потому что Алисса живет в какой-то дыре.
В зарослях в глубине сада потрескивает ветка.
Малой, устало произносит Кел, возвышая голос, чтоб долетело по-над травой. Не сегодня. Иди домой.
Чуть погодя из изгороди осторожно выступает лиса, замирает, глядя на Кела; из пасти у нее свисает нечто мелкое и вялое, лисьи непроницаемые глаза посверкивают в лунном свете. Затем лиса пренебрегает Келом как чем-то несущественным и убегает по своим делам.
4
Малой возвращается через два дня. Поскольку день после дождливого начала развиднелся, Кел и бюро вновь в саду. С бегунками от ящиков разобрались в прошлый раз, теперь Кел берется за отсеки для бумаг, под откидной крышкой. Деревяшки, из которых они сработаны, вставлены в пазы причудливым зигзагом; несколько сломано. Кел укладывает бюро задней стенкой на холстину, фотографирует всю конструкцию телефоном, после чего осторожно извлекает поломанные фрагменты, сколупывая старый клей скальпелем, и замеряет их, чтобы подготовить замену.
Доделывает первый, вычищает последний паз, чтоб деревяшка вошла как родная, и тут слышит треск сучьев. На этот раз никаких игр затевать не приходится. Малой протискивается сквозь изгородь, останавливается, смотрит, руки в карманах худи.
Доброе утро, говорит Кел.
Малой кивает.
На, держи, говорит Кел, протягивая деревяшку и протягивает кусок наждачки.
Малой подходит, забирает из рук, не помедлив. Похоже, с их последней встречи Кел у него переместился из категории Опасное неизвестное в Безопасное известное на основании некоего таинственного рассуждения, как это бывает у собак. От прогулок по мокрой траве джинсы у пацана сырые до икр.
Эта часть будет на виду, говорит Кел, поэтому тут будем чуть привередливее. Когда с этой шкуркой закончишь, я тебе другую дам, помельче.
Трей осматривает деревяшку у себя в руках, затем разломанный исходник на бюро. Кел показывает на брешь среди отсеков.
Вот сюда.
Не тот цвет.
Затемним в тон. Потом.
Трей кивает. Садится на корточки в траву в нескольких футах от холстины и берется за работу.
Кел принимается вычерчивать карандашом следующую деревяшку, усевшись так, чтобы поглядывать на пацана. Худи явно выдали донашивать, из дыры в кроссовке торчит большой палец. Малой нищ. Но дело не только в этом. Кел видал предостаточно детей беднее этого, но за ними рьяно ухаживали, а вот чистая ли шея и заштопаны ли вытертые штаны на коленках у этого пацана, никто не проверяет. Вроде кормят его более-менее но мало что сверх того.
Оставшиеся капли дождя отстукивают в изгороди; в траве скачут и клюют мелкие птахи. Кел пилит, измеряет, вырезает пазы и канавки и выдает Трею наждачку помельче, когда пацан заканчивает с крупной. Кел чувствует, что малой поглядывает на него, так же, как сам он поглядывает на малого, оценивает. Обычно Кел посвистывает тихонько себе под нос время от времени, но в этот раз молчит. Сегодня очередь пацана.
Похоже, малого на это он назначил оплошно: Трею молчать легко. Дощечку он выделывает, пока полностью не удовлетворяется, несет ее Келу, протягивает.
Хорошо, говорит Кел. Давай еще одну. Эту навощу здесь и здесь, видишь? И вставлю на место.
Трей нависает минуту-другую, смотрит, как Кел втирает воск в пазы, после чего возвращается на свое место и вновь принимается шкурить. Впрочем, ритм меняется, он теперь быстрее, небрежнее. Первая дощечка чтоб утвердить себя. Теперь дело в шляпе, и на уме у пацана еще что-то, ищет выхода.
Кел не обращает внимания. Опускается на колени перед бюро, пристраивает полочку и принимается осторожно по ней постукивать, чтоб вошла в пазы.
Трей у него за спиной произносит:
Говорят, вы легавый.
Кел чуть по пальцу себе не попадает. Эти сведения о своей персоне он тщательно скрывает, отталкиваясь от своего опыта общения с людьми на родине деда, в лесах Северной Каролины, где легавый, да вдобавок пришлый, не на пользу репутации. Кел понятия не имеет, как это смогли тут выяснить.
Кто говорит?
Трей жмет плечами, шкурит.
В другой раз, может, не слушай.
Вы легавый?
Я похож, по-твоему?
Трей осматривает его, щурясь против света. Кел не отводит взгляд. Знает, что ответ нет. Для этого он и растил бороду, и волосы отпустил, чтобы не выглядеть как легавый и не чувствовать себя им. Больше как снежный человек, сказала б Донна, улыбаясь и накручивая прядь его волос на палец, чтоб подергать.
Кто говорит?
Трей жмет плечами, шкурит.
В другой раз, может, не слушай.
Вы легавый?
Я похож, по-твоему?
Трей осматривает его, щурясь против света. Кел не отводит взгляд. Знает, что ответ нет. Для этого он и растил бороду, и волосы отпустил, чтобы не выглядеть как легавый и не чувствовать себя им. Больше как снежный человек, сказала б Донна, улыбаясь и накручивая прядь его волос на палец, чтоб подергать.
Не-а, говорит Трей.
Ну и вот.
Но вы все равно легавый.
Кел уже решил: незачем придуриваться, если люди все равно знают. Обдумывает сделку: ты мне расскажешь, где это услышал, а я отвечу на твои вопросы, но решает, что не прокатит. Малой любопытен, но стучать на своих не станет. Со сделками придется чуток обождать.
Был, говорит. Больше нет.
Почему?
Ушел на пенсию.
Трей оглядывает его.
Вы не такой уж старый.
Спасибо.
Малой не улыбается. Судя по всему, сарказм не по его части.
Почему уволились-то?
Кел возвращается к бюро.
Все стало говенней. Ну или вроде того.
Запоздало спохватывается насчет бранных слов, но пацана вроде не только не шокирует, но даже не ошарашивает. Он просто ждет.
Люди с ума посходили. Кажется, будто вообще все сбесились.
Насчет чего?
Кел осмысляет вопрос, постукивая по углу полочки.
Черные сбесились из-за того, что с ними обходятся как с фуфлом. Паршивые легавые сбесились, потому что внезапно их призвали к ответу за их херовое поведение. Хорошие легавые сбесились, потому что теперь они гады, хотя ничего такого не делали.
А вы были хороший легавый или паршивый?
Стремился быть хорошим, говорит Кел. Но так любой скажет.
Трей кивает.
А вы сбесились?
Я устал, говорит Кел. Сил нет, как устал. И это правда. Каждое утро просыпаешься будто с гриппом, зная, что предстоит топать мили и мили по горам.
И уволились.
Ага.
Малой пробегает пальцами по деревяшке, проверяет, вновь шкурит.
А чего сюда приехали?
А чего б нет?
Сюда никто не переезжает, говорит Трей, словно объясняя тупице очевидное. Только отсюда.
Кел загоняет полочку еще на четверть дюйма; входит туго, это хорошо.
Меня замучила говенная погода. У вас тут, ребята, ни снега, ни жары таких, какие для нас считаются, уж всяко. И хватит с меня больших городов. Тут дешево. И рыбалка хорошая.
Трей наблюдает, серые немигающие глаза, в них скепсис.
Говорят, вас уволили за то, что кого-то подстрелили. Типа по работе. И вас собирались арестовать. А вы сбежали.
Такого Кел не ожидал.
Это кто ж такое сказал?
Жмет плечами.
Кел осмысляет, как быть дальше.
Ни в кого я не стрелял, говорит он в конце концов и не кривит душой.
Никогда?
Никогда. Слишком много телик смотришь.
Трей не сводит с него глаз. Малявка вообще редковато смаргивает. Кел начинает опасаться за здоровье его роговицы.
Не веришь пробей меня в Гугле. Если б что-то такое случилось, в интернете полно было б.
У меня нет компьютера.
Телефон?
Уголок рта у Трея кривится: не-а.
Кел вытаскивает телефон из кармана, снимает блокировку, бросает на траву перед Треем.
Вот. Келвин Джон Хупер. Связь хреновая, хотя в конце концов даст погуглить.
Трей к телефону не прикасается.
Что?
Это, может, не настоящее ваше имя.
Иисусе, малой, произносит Кел. Забирает телефон, сует обратно в карман. Хочешь верь, хочешь нет. Дошкуришь или как?
Трей продолжает шкурить, но по его движениям Кел понимает, что разговор не окончен. И действительно через минуту пацан спрашивает:
Вы годный были вообще?
Вполне. Дело свое знал.
Вы были сыщиком?
Ага. Последнее время.
А каким?
Имущественные преступления. По большей части грабежи. Улавливает по виду Трея, что это его разочаровывает. И задержание беглецов, иногда. Выслеживал людей, которые пытались от нас прятаться.
Стремительный взгляд. Судя по всему, акции Кела вновь поперли вверх.
Как?
Да всяко. Разговоры с родней, дружками, подругами, приятелями, кто у них там есть. Слежка за домами, за теми местами, где тусуются. Проверка, где пользовались своими банковскими карточками. Бывает и прослушка телефонов. По-разному.
Трей все еще смотрит на него пристально. Руки у него замерли.
Келу кажется, что он, возможно, нащупал причину, зачем малой сюда ходит.
Трей все еще смотрит на него пристально. Руки у него замерли.
Келу кажется, что он, возможно, нащупал причину, зачем малой сюда ходит.
Хочешь стать сыщиком?
Трей смотрит на него как на тупицу. Келу по кайфу этот взгляд таким награждают в классе слабоумного ребенка, который опять тянется за резиновым печеньем.
Я?
Нет, твоя прабабушка. Ты, ты.
Трей спрашивает:
Сколько времени?
Кел смотрит на часы.
Почти час. Малой продолжает на него смотреть, Кел спрашивает: Проголодался?
Трей кивает.
Давай гляну, что у меня есть, говорит Кел, откладывая молоток и вставая. Колени трещат. Сорок восемь, думает он, еще не тот возраст, чтоб собственный организм тебе всякие звуки издавал. Аллергия есть на что-нибудь?
Малой смотрит на него непонимающе, будто Кел заговорил по-испански, и пожимает плечами.
Бутерброды с арахисовым маслом ешь?
Кивок.
Хорошо, говорит Кел. Других разносолов нету. Дошкуривай пока что.
Он отчасти ожидает, что пацана, когда он вернется с едой, уже не будет, но тот на месте. Вскидывает взгляд и протягивает Келу деревяшку на проверку.
Вроде ничего, говорит Кел. Подает малявке тарелку, вытаскивает из-под мышки пакет с апельсиновым соком, а из карманов худи кру́жки. Может, растущему ребенку надо б молока, но кофе Кел пьет черный, и молока в доме нету.
Они сидят на земле и едят молча. Небо плотная прохладная синева; с деревьев начинает опадать желтая листва, легко лежит на траве. Над фермой Лопуха Ганнона немыслимыми текучими геометриями пролетает туча птиц.
Трей откусывает смачно, по-волчьи, с увлеченностью, от которой Кел радуется, что сделал пацану два бутерброда. Когда с едой покончено, сок Трей хлещет, не прерываясь на вдох.
Еще хочешь? спрашивает Кел.
Трей качает головой.