Вид, открывшийся на судно, конечно, был безрадостный (а каким он еще должен был быть?) бедолага сухогруз, несомненно, еще держался на каких-то наглухо задраенных отсеках (воздушных пузырях), но неизбежно терял плавучесть.
Пожар в носу погас там уже властвовала вода. Но разгорелся в средней части, перекинувшись на надстройку, заволакивая дымом мостик, с которого недавно жестикулировал капитан Дым стелился во все стороны, в безветрии вяло раздвигая туманную вязкость. В горле першило.
Это то, что Перепелица увидел снаружи
Что происходило внутри, только представлять. Из трюмов слышался характерный треск видимо, в огне оказались ящики с боеприпасами к стрелковке. Иногда жахало более основательно, отдаваясь конвульсией палубы.
«А если там не патроны, не мелкокалиберка, а орудийные снаряды или бомбы черт его знает, что еще грузилось в порту?» успела стрельнуть мысль. Старший лейтенант заозирался, уже более трезво оценивая обстановку.
Что удивительно, дифферент был небольшим, да и крен скорей условным. На палубе можно было стоять без необходимости за что-нибудь держаться (как уже потом предположил шкипер складированные в миделе судна боеприпасы к «Эрликонам», по всей видимости, детонировали, сметая переборки, открывая доступ воде к машинному отделению, создав равномерность затоплений).
Слева на мелкой зыби в нескольких метрах от борта яркими оранжевыми бутонами горбатились спасательные плотики, тарахтела мотором шлюпка. Но оказалось, судно покинул не весь экипаж.
Откуда ни возьмись, из дыма явился шкипер с охапкой спасательных жилетов (его, закопченного, растрепанного, сразу и не узнали). Жилеты стали шустро напяливать на себя.
Шкип замахал руками, призывая шлюпку подойти поближе, но его или не видели или игнорировали Потом проорали оказалось, у них заглох движок.
А судну между тем оставалось недолго! Нос совсем ушел под воду она (неспокойная, ледяная) подбиралась ближе, уже всеобъемлюще поглощала мидель там гейзерно бурлило, выбрасывая остатки воздуха наверх, начиная растекаться по палубе юта.
«Да какого хрена! вдруг будто только что прозрел Перепелица. Чего я туплю! Зыбь в бухте есть, но небольшая, неужели плавь не преодолеем?»
Отыскал взглядом своего помощника-кубинца:
Фидель! Экипажу: машину разнайтовить, антенны убрать, зачехлить, задраить все непредусмотренные отверстия! И дурацки огласился совсем уж вдолбленной в голову штатной командой: Приготовиться к преодолению водной преграды! Учитывая, что за все больше полугода переподготовки на «Осу» ни разу не эксплуатировал ее в плавающем режиме. Как и никто из его экипажа. Это однозначно.
Но забегали, затопали, выполняя приказ.
Игорь попытался на пальцах объяснить кэпу, что он хочет сделать.
Тот вроде сообразил, оценивая прищуром машину, быстро что-то поясняя, показывая, куда лучше и правильней съезжать. Затем извлек откуда-то кувалду, начав ломать тонкие леерные перемычки, которые помешают, так как сдавать назад к кормовому срезу не вариант там выше всего.
И Перепелица понял ждать, пока судно уйдет из-под ног и «Оса» просто останется на плаву, было совсем небезопасно дифферент все же рос, корма поднималась
«Нырнешь рыбкой вниз и с концами».
Вот и надо было, пока есть возможность, съехать по наклонной палубе в воду как раз в том месте, где шкипер расчищал дорогу.
За руль полез сам, не доверяя.
Да и что характерно, рискнули забраться в машину только кэп и Фидель Тот попросту не умел плавать и боялся оказаться в холодной воде даже в спасательном жилете.
Главное не потерять, как ее остойчивость, не бултыхнуться, не перевернуться, это старлей говорил себе, успокаивая сам себя, будто замаливая свою дрожь в руках.
Всем чем нужно, в плане безопасности, уже озаботился шкипер, приготовившись, если что Если «черепаха» опрокинется, сразу открыть люки и всем покинуть машину.
Поехали! Погазовав, снял с ручника, тронув по наклонной
Кренило уже заметно, нос машины, словно форштевень броненосца, въехал в воду, неизбежно зарывшись, черпнув «клювом», погнав прилив, лизнув пеной по лобовым стеклам и
Свободная ощутимая продольная качка вызвала бесконтрольное торжество плывем!
Позади радостно выл кубинец.
Дизель урчал, забулькал там позади водомет, пошли на плавный разворот надо было подобрать остальных.
Судно уходило в воду носом, от этого корма приподнялась так, что даже на время оголился винт.
«Вовремя мы соскочили», Игорь понимал, что успокаиваться еще рано, еще надо добраться до суши.
Людей вытаскивали уже из воды, с них ручьями текло, пришлось наорать, чтобы не тащили все это в аппаратную. Вообще на «Осе» предусматривался экипаж из пяти человек советский офицер уже был сверх штата. А теперь в довесок еще и шкипер. Но Перепелица вспомнил, как умудрялись в тесноте кабины и «аппаратной» напяливать ОЗК и ничего[69].
Справившись со своими бытовыми бедами, осмотревшись (от утонувшего сухогруза на поверхности остались только какие-то плавающие обломки), обнаружили, что незадачливый аргентинский экипаж уносит отливом в открытый океан.
Груда плотиков в связке со шлюпкой оказались беспомощны почему-то без весел со сломавшимся двигателем. Пришлось брать их на буксир. Шкип, как у себя дома обосновавшись на крыше «Осы», травил конец, громогласно раздавая матросских звиздюлей на своем испано-аргентинском.
«Бляха-муха, дед Мазай и оранжевые зайцы», смотрел на это все старлей, сплевывая. Больше косился в небо не заявится ли еще один какой-нибудь «Си Кинг».
Одну «Стрелу» утопили во время суматохи. И старший лейтенант на всякий случай дал команду тому шустрому аргентинцу быть готовым, держать вторую под рукой.
Из оружия еще были укороченные АК-47У в количестве трех штук. Трех, потому что аргентинцы предпочли взять в штатное вооружение экипажа какие-то небольшие пистолет-пулеметы собственного, аргентинского, производства. Черт его знает из гордости, привычки к своему или тоже в силу компактности.
Игорю они чем-то напомнили немецкие «шмайсеры» времен Второй мировой по прямому магазину[70].
Медленно почапали.
«Оса» на водомете развивает до 10 километров в час. С плавучим якорем в виде плотиков скорость упала на треть. До ближайшего берега было не меньше четырех километров, и сколько бы они вот так тащились, неизвестно если бы там, позади, не починили движок на шлюпке.
Так что, избавившись от обузы, пошли, наконец, вполне ходко. Шкипер остался с ними, указывая, куда лучше править, хотя и сам толком не знал «местных бродов».
Но один черт, в итоге выползти на сушу оказалось задачкой нетривиальной, учитывая, что берега в этом унылом приполярном мире в большинстве скалистые и негостеприимные.
К тому моменту смогли связаться с аргентинским командованием в Порт-Стенли К ним выслали вертолет и какую-то команду на бронетранспортере по суше, которые их и навели на удобный песчаный пляж.
Длинный клювастый нос плавающей машины, с навороченной поверху зачехленной машинерией, приподнялся из воды, когда колеса зацепили за грунт
Теперь можно было переключать передачу, поддавая газу, выползая на сушу трехосной, истекающей ручьями «черепахой». Видом своим поражая и страша Перепелица заметил, что аргентинские пехотинцы не спешат навстречу, некоторые держат оружие на изготовку.
Ткнув в бок Фиделя, приказал:
Высунься, покричи им, что мы «свои», а то от дурости палить начнут.
Кремлевские коридоры
После болезненных методов гемодиализа всегда оставалось неприятное «послевкусие», уводящее в упадок и сил и настроения. Да так, что в такие минуты (растянувшиеся в часы) не виделось никаких позитивных перспектив.
«Постпроцедурная депрессия» говорили врачи.
И сейчас по тому, как были разложены на столе бумаги в видимом порядке, но на самом деле незаконченными черновиками, недосказанными делами представлялось, что так и вся страна лежала необъятная, неустроенная, тяжелая на подъем. И казалось, ничего с этим поделать нельзя и ничего не выйдет, невзирая на «предупреждения извне», на все наметившиеся реформы и надежды.
И в этой серой гнетущей хандре неожиданно ловил себя на том, что чувствует усталость от жизни усталость и безразличие. И спасение от всего видел в смерти вовремя уйти.
А что до несбывшихся надежд вспомнилось, только забыл кто автор: «Человек всегда возвращается с пустыми руками»[71]
В кремлевских кулуарах Андропова не за глаза называли интеллектуалом.
Самому Юрию Владимировичу, на контрасте с закостенелой советской элитой, такая характеристика в меру импонировала, поднимая самооценку (повод скрыто относиться к товарищам по партии с превосходством).
Привыкший к конкретике мыслей и действий, расписываясь в своем бессилии и бессилии науки объяснить физику или некий Вселенский замысел прокола во времени, Андропов порой склонялся к абстрактным интерпретациям и тогда
И тогда «закодированное неведомым», лишь отчасти прогнозируемое и просчитываемое грядущее вдруг представало новыми не менее зыбким символами.
«При всем известном мы следуем неизвестности», эти слова звучали в голове как некая сакральная формула. Впрочем, надолго этой «абстрактности» не хватало, и умозрения неизменно привязывались к практической составляющей.
Прежде всего, мы должны отдавать себе отчет, начальник аналитической группы делал многозначительную, почти драматическую паузу, появление «Петра Великого» уже внесло свои коррективы в текущую реальность, оказывая воздействие не только на внутренний системный уклад страны, но и продолжая влиять извне. И дело здесь не в том, что крейсер прошелся своими «гранитами» и другими боевыми комплексами по «посудной лавке» англосакских флотов. А тем, что американцам в принципе известно о его происхождении.
Прежде всего, мы должны отдавать себе отчет, начальник аналитической группы делал многозначительную, почти драматическую паузу, появление «Петра Великого» уже внесло свои коррективы в текущую реальность, оказывая воздействие не только на внутренний системный уклад страны, но и продолжая влиять извне. И дело здесь не в том, что крейсер прошелся своими «гранитами» и другими боевыми комплексами по «посудной лавке» англосакских флотов. А тем, что американцам в принципе известно о его происхождении.
Уже самим фактом «переноса» меняются геополитический баланс и мироустройство. А мы?! Мы просто не представляем, не можем полноценно оценить произошедшие сдвиги. Прогнозы ветвятся вариативностью, и если в метафизических понятиях товарищи ученые говорят, что ткань истории гибкая пружинистая структура и так просто ее не прорвать тут же рассудочно рекомендуют в любых трансформациях осторожные поступательные движения плыть в потоке настоящих событий, где реальность сама выберет за нас. Однако эта реальность включает в себя и наших оппонентов, которые, естественно, имеют свои резоны! Которыми мы можем, и в свою очередь просто обязаны, манипулировать, поскольку имеем на то свои резоны! И главное преимущества постзнаний.