Сам удивился, как шевельнулось как на порыве припустил вслед, снова превращаясь в бегуна, типа и я тут такой «Эй, коллега, может, познакомимся?»
«Аки кобель за самочкой прям инстинкты. Но ведь давит оно то самое! Поскольку тут тебе не флот и не море среди людей среди которых хватает женского полу среди которых попадаются такие вот заманчивые экземпляры».
Хорошо бы и на личико взглянуть организм, как и орган, оказался легок на подъем, домчав «в три шага» принял правей, выходя на обгон.
А она вдруг сама свернула вправо, да так резко, что чуть не налетел:
Ох, девушка, вы бы повороты показывали, что ли
И улыбку самую обаятельную, какую только можно.
«Черт, не ожидала, наверное?» Деваха (кстати, симпатичная) глазищами стрельнула, что-то щебетнула в ответ, и точно коза пугливая в сторону. Припустив.
Облом сразу погасил позыв души и тела. А главное увидел, что молодая, лет двадать пять, может чуть больше.
«Ага, а мне почитай полный полтинник».
Честно расстроился, вспомнив слова Высоцкого «куда мне до нее».
Перешел на шаг, сворачивая к рыбакам, рассеянно поздоровался с кем-то из По случаю вспоминая совсем недавний разговор с приставленным к нему капитаном Вовой, касающийся именно подобных, типа «матримониальных» отношений.
Да что ж мы не люди? Нелюди? Все понимаем! Потому и предлагаем! вещал «гэбист», не особо маскируя понятливую или глумливую улыбку. А наши женщины добрые да ласковые. Не чета вашему там царящему гендерному эмансипе.
Этим самым «эмансипе» еще раз доказывая, что знает больше, чем положено обычному начальнику охраны важной персоны или уж пусть личному куратору. Впрочем, его-то именно такими деталями и мелочами могли «накачать» специально. Коль уж он опекун по личности.
В наше эмансипированное время женщины не так уязвимы, как когда-то ровно до того момента пока сами этого не захотят, ответил тогда Терентьев. Но от предложений отказался.
«Ну его. Что чекист Вова может предложить девицу-оперативницу? Да это почитай как с проституткой. Не. Это не мое».
Сейчас все же с не угасшим интересом продолжал выглядывать.
«Ага! Вон она обратно возвращается. Но уже сторонкой, перебежав через дорогу, по аллее. Типа и не смотрит да нет, кстати, косится».
К тротуару подкатила «Волга», старший группы приоткрыл стекло, замахав Терентьеву рукой.
«Чего это они? А-а-а, на время тычет пора, мол. Ну, да, сам взглянул на часы, зеванул малеха. Еще домой, в душ»
Сел в машину. Серега-водитель сразу повернулся, давя при этом на газ:
Что, понравилась краля?
«Все видят, пришла мысль, а ведь дай им задание могут и пробить: кто такая. Но, черт возьми, в глазах у Сереги эдакая хитринка, что может быть обычной мужской кобелиной солидарностью. А может а вдруг она подставная, специально для него, из тех предлагаемых Вованом? А сразу не повелась так оно и правильно не шалава ж».
Помнил какую-то передачу психологов-сексологов, дескать, у людей есть определенный сексуальный стереотип, на который они заточены. В тех тестах-опросниках, которыми его пичкали еще в самом начале, вполне могли содержаться скрытые вопросы, которые наверняка могли дать им ориентировку какие именно бабы ему нравятся.
«Так что перебьемся на такое вспоможение».
Буркнул что-то невразумительное и недовольное в ответ:
Жми уж.
Сказать бы, что его как-то особенно мурыжили перед поездкой на дачу нет.
Но из всего озвученного перед и на инструктаже Терентьев понял, что Ильич (в смысле Леонид, в смысле Брежнев), при всем заявленном «я устал, мне пора на пенсию», просто так выпускать из своих рук контроль за внутрипартийной и внутривластной ситуацией не собирался Как минимум экспонируя «отеческое око» старого опытного товарища. Особенно сейчас, после, что ни говори, удручающего бремени запредельных знаний.
Да и кто бы сомневался, что верный партиец и идеалист не будет переживать, требовательно интересуясь, какие меры собираются принять и предпринимаются во избежание
Слышал бы ты, почему-то переходя на пониженный тон, говорил капитан Вова, как дед матерился и продолжает материться, комментируя распад страны и партийное предательство членов.
Терентьев пожимал плечами, мол, «поеду, послушаю», уже без всякого юмора ассоциируя этих «членов».
В свою бытность он никогда не интересовался под-коверной партийной политикой Кремля. Однако покрутившись внутри системы, стал немало разбираться в далеко непростых стычках-стыковках разных группировок.
Андропов на слуху о бывшем генсеке всегда высказывался исключительно в превосходной степени и тем более придя к власти.
Но в аппарате нового главы серьезно опасались за все ту же утечку информации, именно через нередких просителей-посетителей персональной правительственной дачи. И видимо, не только.
Вот и сейчас каперангу не просто давали наставления, что нельзя говорить Старику, а мягко, но настоятельно подводили к определенным моментам, которые обязательно надо было упомянуть при бывшем генсеке: про памятники Бандере, Шухевичу, про марши неофашистов под «жовто-блакитной» символикой[84].
По всему выходило, что брежневский положительный акцент в сторону «украинских корней» и не бдящих на местах товарищей в лице Щербицкого и еще ряда лиц хотят поправить.
Из всего этого Терентьев понял, что «дорогой Ильич» еще сила.
Стало любопытно.
Даже и не намекай, что оговаривался и рассматривался вариант расчленения или отчленения Украины от станового государства. Это касается и других возможных процессов, могущих как-то принизить роль руководящей партии. В целом вы, Николай Николаевич, разумный молчун (капитан специально перешел на официоз «вы»), но иногда из вас выскакивают ненужные и опасные словечки.
Что касается разговора с Брежневым, его неторопливая манера речи, несомненно, на руку пока он задаст вопрос с подковыркой, успеете несколько раз обдумать и профильтровать ответ.
Приставленная «Волга» услужливо урчала у подъезда напротив здания на Старой площади, но Вова сказал «погоди, тебе не сюда», сам еще в кабинете успев получить какой-то руководящий звонок.
Терентьев хотел все же подойти к машине «стрельнуть» у водилы-Сереги сигаретку (свои кончились), однако куратор сам словно выстрелил:
Стой, где стоишь!
Стою. Где стою, пожал плечами.
Капитан даже не отреагировал на сарказм выжидал, напрягшись. Нервничал. Вплоть до того момента, как из внутреннего двора выехал небольшой кортеж, среди которых был «ЗиЛ»-членовоз.
Вам сюда, велел выскочивший сопровождающий Терентьеву, открыв заднюю дверцу.
Сел.
В мягком салоне в зашторенном полумраке блестели андроповские очки. Сквозь дорогой одеколон пробивается струйка больничного запаха хозяин принюхался и явно не замечал.
Нового пассажира генеральный приветствовал в своей обычной мягкой манере.
Дискуссия на вчерашнем совещании, где вам было дано слово, каким-то образом ушла в сторону от заданной темы Перегородки между пассажирским салоном и местом водителя не было, Андропов и до этого не блистал децибелами, сейчас и вовсе скрипел в одно (терентьевское) ухо.
«Черт его знает, может, чтобы водитель и охранник на переднем сиденье не грели свои уши».
Потом вас пожалели и отпустили отдыхать. А я хотел бы более развернутое мнение услышать
Сказал и молчит, вроде как не договорив.
«И не поймешь уже можно начинать умничать, или сейчас он доведет свою постановку вопроса до более узкой конкретики? Еще бы помнить все, что там говорилось, на совещании башка-то была с бодуна потрескивала, как трансформатор».
А кортеж уже «летел» по Кутузовскому мимо Триумфальной арки. Лимузин глотал асфальт, словно дредноут, мягко, с затяжкой покачиваясь на длинной шоссейной волне.
Если говорить об экономике неуверенно начал Терентьев, видя, что генсек по-прежнему молчит, опирающийся на свое плановое хозяйствование СССР только на математической логике должен был выходить на иной технический уровень экономики. И все бы это работало а оно не работало! Приписки и сплошной обман, и завышения показателей в отчетностях достигают таких показателей, что в совокупности нарастают массой, выходя за пороговые значения.
Там, где «рынок» гибко самоорганизовывается, «незыблемый бюрократический план» просто зияет невосполняемыми дырами.
Это примерно об этом я читал в экспертных отчетах отдела «Х», поспешил заверить Андропов. И заметил: Для простого моряка вы стали много неплохо разбираться в вопросах управления.
Поневоле.
Но меня интересует сейчас другое. У нас, в преддверии перехода на образование федеральных округов по типу губернств, сложилась противоречивая оценка настроений в республиках. Одни рапортуют одно, компетентные органы докладывают о другом. Просто теперь обладая всей полнотой предвиденья ситуации, есть большие сомнения в успешности реализации. Мы недооценивали того разложения, что вселилось в периферийную структуру СССР.
«Не только периферийную, хотелось поправить Терентьеву, в пике парада суверенитетов[85] и Казань собиралась в независимость, и в Краснодарской крае, насколько помню, ходили разговорчики о самостоятельности от федерального центра. И не только»
И тянуть с реформой не хочется, доводил далее Андропов, времени на исследования, по всей очевидности, нет. И форсировать, провоцируя неконтролируемые кризисные процессы, не хочется. Мы не имеем права на ошибки. Обязаны осмыслить любые точки зрения.
«Это как же постперестроечная вакханалия их перетряхнула, страху нагнала, догадался каперанг, теперь смотрят на предреволюционную ситуацию в Союзе трезво, допуская всякие вероятности».
Вы вот вчера сказали как центральная власть скажет, так нижестоящие инстанции и сделают. Это так! Но все же?..
По существу, Терентьев лишь на секунду задумался, если столичные республиканские чиновники послушно возьмут под козырек в Российской Федерации, в Белоруссии сложностей не предвидится. Разве нет? Что касается Украины
Там (да и в целом по стране) я бы предложил оформить оглашение нового постановления Политбюро по переделу границ под выброс деликатесов для народа, специально насытить магазины импортными промтоварами. Обыватель на радостях и не заметит даже.
Очень важно при этом не допустить, чтобы субъективные факторы такие, как нерасторопность и огрехи непосредственных региональных начальников, а также стихийная глупость толпы, довлели над объективными ресурсы, сроки, насыщенность прилавков и агитпрома.