Ей хорошо и весело жилось в доме на взморье, и все нравились и старик-хозяин, и ухоженный Стас, и вновь прибывший гость понравился тоже. После Софьиных рассуждений она стала думать в другую сторону, и эта сторона была ей неприятна.
Бородатый компьютерщик симпатичный, но права столичная штучка никого не замечает, занимается только собой. Со вчерашнего дня в третий раз меняет наряды и то и дело рассматривает в зеркале собственную бороду. Должно быть, борода была недавним приобретением, и Стас к ней еще не привык как к любой новой вещи!.. Впрочем, мужчины сейчас почти все такие.
Инженер не такой. Во-первых, без бороды. Во-вторых, одет так, что сразу ясно в зеркало на себя он не смотрит никогда. В-третьих, не пацан, каких у нее на курсе полно, и не старик, лет около сорока, наверное. И приятный!.. Высокий, поджарый, словно на солнце подсушенный, руки красивые Кристина смотрела на его руки, когда он ремонтировал телефон. И рассуждает интересно!.. И непохоже, что хвост распустил! Или распустил, а Кристина просто не догадалась?.. Софья вот сразу догадалась, а она нет?..
Не расстраивайся, лукаво сказала Софья, наблюдавшая за девчонкой, все мужики одним миром мазаны и все сволочи.
Я думаю вовсе не о мужиках, резко ответила Кристина. А об ужине!
Ну конечно, окончательно развеселилась Софья.
Она внимательно наблюдала и запоминала каждую мелочь. У нее была тренированная память на мелочи и годами выработанная привычка. Впрочем, здесь, в прибалтийской осенней глуши, наблюдать было несложно на нее никто не обращал внимания, и люди были простыми и понятными, вон как студентка! Испортить ей настроение ничего не стоит, и Софья даже немного раскаивалась, что испортила. Впрочем, она еще не составила о студентке окончательного мнения, следовательно, нужно продолжать наблюдение, не отвлекаясь на ненужные эмоции.
Не обращать внимания на эмоции, давить и душить их в себе Софья умела с детства.
Пожалуй, пока только хозяин был ей понятен, словно она знала его давным-давно. Знала и ненавидела. Душить эту ненависть не было необходимости, она была холодной и липкой, как забытый на балконе обойный клей. Если все пойдет как запланировано, она вышвырнет ненависть из сознания поддаст ногой ведерко, и оно тю! улетит с балкона!
Вернулись хозяин с инженером, очень довольные друг другом. Меркурьев поискал глазами свой стакан, обрадовался, увидев его, и отправился за новой порцией джина.
Виктор Захарович рассматривал телефон, цокал языком и утверждал, что крышка держится как влитая.
Вы пока подождите, сказал Меркурьев, появляясь. Минут двадцать его не трогайте.
Подошел к двери, откинул штору и потянул чугунную рукоятку.
Шу-уф, сказало невидимое в темноте море, шу-уф!..
Василий Васильевич вышел на каменную террасу, вдохнул полной грудью и посмотрел вверх. Темное небо проглядывало сквозь рваные облака, и даже звезду удалось разглядеть в облачном промельке. Василий Васильевич улыбнулся звезде.
Он был не сентиментален, но тут улыбнулся соскучился. В Бухаре звезды были яркие, крупные, близкие, будто нарисованные на театральной декорации, изображающей небо. А тут крохотные, едва заметные, дрожащие свои.
Вам здесь нравится?
Он оглянулся. Черноволосая Софья стояла справа, облокотившись о балюстраду террасы, и рассматривала его с каким-то, как ему показалось, практическим интересом.
Нет, просто интересно, продолжала она, потому что он медлил с ответом. Здесь же ничего нет! Или у вас тут дама сердца? И вы явились на свидание?
Я в отпуск.
И прямо весь отпуск здесь просидите?! Выдержки хватит?
Я закаленный, признался Меркурьев. Могу выдержать многое.
В той стороне маяк. Софья показала бокалом в темноту. Такое романтичное место!
Да?
Он должен пригласить ее на романтическую прогулку к маяку, а не спрашивать «да» или «нет»! Почему не приглашает?
К столу! позвал из дома Виктор Захарович. Семь часов, время ужина!..
Пойдемте? предложил Меркурьев. Очень есть хочется.
Софья рассердилась и сказала, что она еще «подышит», а этот мужлан неотесанный ушел в дом!.. Перспектива кормежки пересилила романтический интерес.
В столовой гостей встречала озабоченная женщина в темном платье и крохотном кружевном передничке. Василия Васильевича поразило, что на руках у нее были белые шелковые перчатки.
Наша белочка-хлопотунья, наша хозяйка, наш оберег, наш домашний гений Нинель Федоровна, и Виктор Захарович поклонился женщине, очень церемонно.
Меркурьев решил, что у них, должно быть, так принято, и на всякий случай тоже поклонился.
Будет тебе, Виктор Захарович. Проходите и занимайте любой стол, молодой человек. Только вот тот, большой, абонирован.
Виктор Захарович изменился в лице.
Сегодня? спросил он, и голос у него дрогнул.
Женщина горестно кивнула и заторопилась:
Проходите, проходите!.. Мы готовим всего по две-три закуски и несколько горячих блюд, но у нас очень вкусно! Вот карточка, посмотрите, чего вам хочется!
Это действительно была карточка, а никакое не меню вложенный в фигурного тиснения картон листок тонкой хрусткой бумаги. На листке каллиграфическим почерком выведены названия кушаний.
Меркурьев прочитал все названия и сглотнул голодную слюну.
Гости разместились в столовой следующим образом: к Кристине подсел Стас, Софья устроилась в одиночестве, а потом в дверях зашелестело, появились разноцветные блики, словно провернулся калейдоскоп с цветными стеклышками, и показалась Антипия.
Приветствую вас, собравшиеся к трапезе, провозгласила она грудным голосом.
Все смотрели, как она идет к своему столу разноцветные шелка развевались, высовывался острый носок персидской туфли, расшитой жемчугами и каменьями, летел шлейф. В столовой отчетливо запахло благовониями.
Мне лапшу с утиной ножкой, сказал Меркурьев домоправительнице, тоже провожавшей глазами вещунью. И печень по-берлински с картошкой.
С пюре, поправила та, моментально отвлекаясь от сказочного видения. А на закуску? Не отказывайтесь, попробуйте всего! У нас два повара, мальчик и девочка. Специально из Калининграда ездят по очереди, в училище обучаются, отличники!..
Василий Васильевич развеселился.
Тогда салат с раковыми шейками, решил он. Раз уж отличники!..
Сейчас все, все подадим!..
Из кухонной двери показался официант, тоже совсем мальчишка, и стал обходить гостей.
Сегодня, на всю комнату объявила вещунья, нас посетит дух Иммануила Канта. Мне было видение.
Вы не обращайте внимания, Василий Васильевич, прошептал, усаживаясь рядом, хозяин. Она смирная! Так, взбредает что-нибудь в голову! Но мы подыгрываем, чтоб уж она на нас не сердилась.
Вы?
Хозяин вздохнул:
Я и все гости. И потом это забавно! Я вот раньше никогда с духами не общался.
Меркурьев взглянул на хозяина.
Да не подумайте ничего такого, боже сохрани!.. Это же сейчас модно гадания разные, духи, экстрасенсы. Вон у них, у магов, даже специальная конференция проходит в Светлогорске. Телевидение приехало, журналисты со всей России. И наша Виктор Захарович кивнул в сторону Антипии, тоже участвует. Она признанный маг и как бишь забыл
Колдун, подсказал Меркурьев.
Да не-ет!..
Вампир.
Да ну-у-у!..
Ведьмак.
Медиум! выговорил Виктор Захарович. Что вы меня сбиваете?! Она маг и медиум! Разговаривает с духами.
О чем? поинтересовался инженер.
Да вы сами все сможете увидеть! пообещал хозяин с энтузиазмом. Прямо сегодня! Сеансы у нас в гостиной проходят. Мы там свет гасим, шторы закрываем, достигаем необходимой обстановки.
Ну, за вас и за духов, сказал Меркурьев и одним глотком допил оставшийся в стакане джин.
Ну, за вас и за духов, сказал Меркурьев и одним глотком допил оставшийся в стакане джин.
Он как раз доедал салат с раковыми шейками, оказавшийся превосходным, когда произошло неожиданное событие.
Антипия вдруг уронила ложку, которой ковыряла в стакане с чем-то зеленым, вскинула голову, замерла, а потом медленно подняла обе руки к вискам и сдавила голову.
Он уже здесь, выговорила она громко.
Меркурьев, заинтересовавшись, перестал жевать и посмотрел на Виктора Захаровича.
Кто это здесь? спросил он одними губами. Дух Канта явился раньше времени?
Нет, нет, озабоченно ответил хозяин. Тут что-то другое.
И поспешно поднялся.
Он грядет, продолжала Антипия. Я слышу шаги. Я вижу тени. Голоса! Сейчас грянут голоса!..
В полной тишине прошла секунда, другая
Ну, доброго всем вечера, грянуло в дверях так, что Василий Васильевич вздрогнул. А я думаю, чего это нас никто не встречает?! А в тюряге ужин по расписанию!..
Два мужика, поразительно похожие друг на друга, в абсолютно одинаковых костюмах и галстуках, ввалились в столовую, где моментально стало тесно и нечем дышать.
А где хозяин-то?
Приветствую! Виктор Захарович пошел им навстречу, вид у него был растерянный. Как раз к столу.
Постоловаться мы всегда рады, прохрюкал один из мужиков.
Они и впрямь были похожи на свиней откормленные, гладкие, слегка щетинистые. Выразительные пятачки и закрученные хвосты.
Добро пожаловать, Александр Федорович!
Да ладно тебе, отец, окончательно развеселился свин. Очки протри! Федорыч это он, а я Николаич!.. Иван Николаич я!
Проходите, мы гостям всегда рады!..
Да какие же мы гости, отец! Мы, считай, уже хозяева, а?! И свины вновь радостно захрюкали.
Меркурьев принялся хлебать лапшу. Она была огненная, золотистая, из прозрачного бульона в звездочках навара выглядывала бодрая утиная нога.
Его решительно уж точно, уж никак не могло касаться происходящее, но любопытство, отчего-то смешанное с беспокойством, разбирало. Против воли он то и дело оглядывался на высокие двери, за которые Виктор Захарович увлек вновь прибывших. Оттуда раздавались непривычно громкие голоса куда там китайцам!..
Поужинаем, пока все горячее, а завтра за дела.
Нам рассиживаться некогда, отец, чего тянуть, когда дело, считай, сделано!.. Да не дрейфь, Захарыч, держи хвост пистолетом! Мы тебя не обидим!
Нет, нет, поужинаем сначала.
Да че ты заладил-то? Мы уже в приличном месте поужинали!..
Пришла беда, сказала, принимая у Меркурьева тарелку, Нинель Федоровна. Лицо у нее потемнело, постарело. Я все не верила
Что такое?
Продает дом наш Виктор Захарович, выговорила домоправительница и вся перекосилась. Видно, сдерживаться ей было нелегко. Совсем продает, окончательно.