Ах вы, твари сиволапые!
Мы вас тут защищаем, а вам сена жалко!? Вы о каких-то коровах печетесь!?
Да за такое
Расстрелять бы, да нельзя. Но вот сапогом в морду это можно. Это крестьяне получали регулярно. Параллельно с облигациями.
Вот и сейчас
Удалось найти несколько возов сена, и забрать их, но в морду староста получил! А чего он! На колени падает, сапоги обнимает да на эти сапоги такая кожа пошла, которую в его паршивой деревеньке отродясь не сыщешь! Разве что с него содрать!
А он их соплями!
Коровы падут, козы Лошадям не хватит да не наплевать ли?!
Пусть прирежут свою скотину да и на мясо! А не хотят сами съесть, так пусть продадут в городе! Небось, заплатят облигациями!
Это тор Мелехин и сказал старосте. А заодно и в морду ему дал. Чтобы понимал, тварь, с кем разговаривает! Староста утерся и успокоился.
По плохой дороге возы едва ползли, а возницы отгавкивались, предлагая запрячь в телеги не крестьянских коней, а кавалерийских. А чего!?
Эва какие лошади! Они и повозку потянут!
Подобное предложение не вызывало симпатии у кавалеристов. Но действительно падут крестьянские лошаденки посреди дороги, не своего ж коня в телегу запрягать? Вот и приходилось едва тащиться
Крестьяне зло переглядывались. Молчали, но хмуро, зло
Если бы тор Мелехин обратил внимание на их настроение, но куда там! Он же тор! А это крестьяне! Сволота, быдло, серая плесень чего на них смотреть? Он и не смотрел
А когда с близко расположенной опушки ударили выстрелы
Когда взметнулись на дыбы кони
Когда пуля ударила в грудь, и на миг стало горячо, а потом в лицо бросился белый снег, быстро становящийся алым, а затем и черным
Тор Мелехин даже ничего понять не успел. Он умер первым.
Остальные
Подольск транспортная развязка. Но леса вокруг него есть.
Хорошие леса, густые и народ здесь частенько охотой живет. Староста лесной деревни, в которую явился тор Мелехин, был охотником. И брат его, и отец, и дед
Староста не врал.
Что с тех бумажек толку? А козы, коровы
Это жизнь их детей. Жизнь семей. Станет ли он колебаться?
Да ни минуты!
Пуля из старого, еще дедовского ружья, ударила в грудь кавалериста. Надо бы в голову, да побоялся. Все ж далековато
Пятеро охотников после ухода грабителей встали на лыжи. Они-то лес знали!
Здесь спрямить, тут срезать на месте засады они оказались часа за два до своей добычи. Хотя предупрежденные возницы и так не торопились, давая старосте время все успеть.
Пять выстрелов грянуло разом. Перезарядить и второй раз. Как по волкам.
Как по зайцам те еще и быстрее.
Все же кавалерийский полк Ильи это были не бойцы. Военные, но не воевавшие. Парадные, декоративные они растерялись. А в тягость ли перезарядить ружье?
Для умелых рук секунда.
Двое еще успели дернуться к засаде ну так что же? Только и добились, что пули их ударили в головы, не в грудь. Лесовики белку в глаз бить привыкли, а тут мишень крупнее.
Ржали кони, метались староста ждать не стал. Выскочил из засады, ссыпался к дороге, увязая в грязи, которую лишь припорошил сверху первый пушистый снежок, помчался к дороге!
- Живо!!! Коней ловите!!!
Поймать удалось восемь из десяти. Двоих куда-то унесло, да и пес с ними. Зато трупы все десять.
Мародерили крестьяне быстро. Или восстанавливали справедливость?
Вояки были облуплены до полной наготы нет, не до исподнего. Тоже полотно, авось, да пригодится. И десять тел сложили вдоль дороги.
Пойманных лошадей привязали к телегам тоже пригодятся. Барахло сложили прямо на сено.
И кое-как развернули возы.
Староста подождал какое-то время, пока все отъедут, и достал нож.
Ох, не хотелось ему этого делать! Нет, не хотелось
А придется.
Деревню он подставить не может, значит, надо дать другого подозреваемого. Какого?
А чего искать-то? Да здравствует Освобождение!
Вырезать ножом на груди одного из солдат символ Освобождения было несложно. С ним и безграмотный справится.
Символом Освобождения стала роза ветров восьмиконечная звезда. Или восьмиконечный крест, тоже сойдет на первое время
Староста постоял минуту над трупами, вздохнул
Если б не нужда горькая а все одно! Нечего тут!
Одни налетят, ограбят! Вторые налетят, ограбят Да ему плевать, кто там, в том Звенигороде кресло задом мнет! Хоть Петька, хоть Гаврюшка, староста их отродясь не видел, и видеть не желал. Оно понятно!
Языком махать не камни таскать! В мягкое-то кресло каждый хочет, а ты в поле поработай! Сено!!!
А ты то сено косил!?
Ты его в скирды сметывал, ты его сушил, ворошил, возил? Да тут в каждую копЁшку столько труда вложено, сколько вам, скотам, за год не одолеть! И отдать!
Да за красивые слова, да еще и в морду а вот перебьетесь! Староста собирался выступить перед крестьянами. И предложить перебраться в лес, на хутора. Такие, считай, у каждой третьей семьи были. Кто пчел водил, кто сено на лесных лугах косил, кто охотился, да заимки ставил Худо ли, бедно, а перезимовать там можно будет! Потеснятся, втрое упрутся справятся!
Дома оставить?
Добро?
Никто добро и не бросает, и не предлагает. Но надо уходить, пока снег плотно не лег, чтобы следов не оставить. Сейчас по лесу милое дело ходить с собаками след не возьмут! Кто захочет оставаться их воля, а только нет! Не будет в деревне сейчас жизни!
Пока вот это все не пройдет не будет! Тут и думать не о чем! Один налетит, второй, третий ежели кто оставаться вздумает, только на свой страх и риск. А староста и сам не останется, и своей родне остаться не позволит.
Лес он все скроет. Всех укроет. Прокормит это городские неумехи в лесу с голоду подохнут! А коли у человека руки из нужного места растут выживет! Выживут! И семьи вытянут да, только лес.
Приняв решение, староста сплюнул на дорогу и развернулся за возами. Через час о случившемся на дороге напоминали только десять трупов.
- !!!
Илья ругался вдохновенно. А толку?
Это был уже третий случай за последние две недели. Народ вокруг Подольска жил крепкий, решительный
Стреляли без предупреждения, и особо не сомневались.
Уходили целыми деревнями да и пес бы с ними, с крестьянами, но жить-то как?
В голову тора Алексеева закрадывалась мысль, что крестьяне без торов прекрасно проживут. А вот торы без них вряд ли.
- Илюша
Скрипнула дверь.
Маргарита
Илья встал из-за стола, подошел к девушке.
- Да, солнышко?
- В сколько обед подавать?
Илья бросил взгляд на большие часы.
- В два, Маргоша.
Все равно ничего он толком не решит! Ничего!
Почему медлит Валежный!?
Русина. Ферейские горы.Барза-бек поежился.
Одно дело подначивать мужчин. Другое самому идти в набег.
Вот подначивать это он всегда пожалуйста! Речи произносить, обличать, осуждать
А вот в атаку
Там же убить могут! А свою жизнь Барза-бек весьма и весьма ценил! Не в пример фереям. Те считали, что Единый Отец все видит и знает. Легче пера будет смерть праведных и тяжелее горы жизнь отступников. А коли так
Барза-бек добился своего.
Фереи пошли пока не в походы. В набеги.
Медленно, осторожно, памятуя о стоящем неподалеку Ферейском полке, они начинали прощупывать Русину. Шаг за шагом.
Сначала увести скот.
Потом совершить набег на селение.
Потом
Третьего этапа а именно, крикнуть на все горы, что русины ослабели, и можно их рвать безнаказанно, не получилось. Что-то нехорошее произошло, недоброе
Сначала в набег ушли пятеро юношей не вернулись.
Потом узнать, что с ними, ушли еще десять мужчин. Покрепче, более взрослых. И тоже как корова язычком слизала.
Старейшины заволновались. Если бы не Барза-бек, они бы вообще поступили, как приличный ежик - свернулись в шарик и сделали вид, что это такой клубок ниток у дороги валяется. Но мужчина был настойчив!
Он давил и давил, подначивал и разжигал недовольство
Пятнадцать человек пропали!
И никого это не волнует?
Да что это за старейшины такие!?
Понятно, старейшинам такой подход не нравился. Но Барза-бек был неумолим!
- Неужели мы хуже равнинных шакалов? Неужели мы бросим своих братьев в беде!? Неужто дожил я до горького момента! Истончилась тетива наших луков, затупились острия наших копий о, горе мне! Вижу я печальный конец народа фереев! Выродимся мы и станем такими же, как жалкие равнинники
Барза-бек талантливо причитал и вздыхал. И скромно умалчивал о том, что на равнине уже пропали без вести больше десяти горцев.
Без следа.
Или равнинники не такие уж беспомощные, или что-то непредвиденное случилось но какая Барзе была разница? Побьют равнинники горцев? Чилиану хорошо! Побьют горцы равнинников? Чилиану еще лучше! Когда два твоих врага дерутся, чего ж мешать-то?
А если эти враги еще на одном языке говорят, так и вовсе замечательно! Брат на брата а чилианцам добивать меньше!
Горцы зашумели, заволновались. Старейшины переглянулись, и один из них, которого Барза-бек не любил больше остальных, поднял руку.
- Мы слышали! И слышим голос нашего рода!
Сложно бы не слышать половина гор слышала!
- Мы приняли решение! Ты поведешь воинов нашего рода в набег на равнины!
Барза-бек якнул, бякнул и замолчал.
Тут уж не откажешься или ведешь, или катишься. Кувырком. С гор. Спустят и не заметят. Пришлось соглашаться. А не хотелось
Выбора не было.
Старейшины переглянулись и принялись отдавать приказания, лишая несчастного последней надежды на побег.
Русина, предгорья Ферейских гор.- Какой улов?
- Уже около двух сотен дурачков, - отчитался корнет.
Антон Андреевич Валежный довольно кивнул.
- Никого не упустили?
- Никак нет, ваше
- Без чинов, голубчик.
- Никак нет!
- Отлично. Ты вот эту записочку полковнику передай, будь любезен.
С нижними чинами Валежный всегда был безукоризненно вежлив. И это давало свои плоды.
Корнет расцвел, прижал к сердцу лист бумаги с личной, Валежного, печатью, и умчался. Антон Андреевич с нежной улыбкой посмотрел в сторону Ферейских гор.
Зима на пороге.
Зимой горцы не воюют, но ведь и Борхум зимой не воюет! А у него у него нет выбора! Если здесь и сейчас не дать по жадным чилианским лапкам, которые зашевелились за горами, то весной
Весной Русину разорвут на части.
Освобожденцы?
Знаете что, господа?!
Идите вы
С миром, но туда, где темно и узко!
Здесь и сейчас Валежному дважды плевать было на Освобождение! Он спасает страну для таких, как Пламенный? Для Гаврюши?
Нет.
Он просто спасает страну.
Для таких, как его отец, братья и сестры, племянники и племянницы, для тех кому некуда бежать. Для тех, кому бы просто жить
А для этого надо спровоцировать фереев здесь и сейчас. И дать им по рукам.