В своих дипломатических квартирах Каролина Аскот и Рейчел Джи паковали вещи. Личную одежду они не могли брать, потому что все место в багажниках предназначалось для Гордиевского и членов его семьи. Зато они брали несколько пустых дорожных сумок, которые выглядели довольно объемистыми, если затолкать внутрь подушки, зато пустыми, в сложенном виде почти не занимали места. Из сейфа в британском посольстве был вытащен специальный набор для побега, приготовленный еще семь лет назад: бутылки для воды и детские пластмассовые чашки-непроливайки (в тесном багажнике девочкам будет легче пить из таких поильников), две большие пустые бутылки, куда при необходимости можно помочиться, и четыре термоодеяла из теплоотражающего тонкого синтетического материала, какие обычно используются для уменьшения потери тепла при переохлаждении или физических перегрузках. Считалось, что тепловые датчики и инфракрасные камеры на советских погранпунктах могут выявить спрятанного человека, но никто в МИ-6 не знал в точности, как именно работает эта аппаратура, да и применяется ли она там вообще. Беглецам придется раздеться до нижнего белья, а затем натянуть на себя эти термозащитные одеяла: внутри багажников будет жарко, и чем ниже будет у них температура тела, тем меньше шансов, что их почуют служебные собаки.
Каролина собрала принадлежности для пикника большую корзину с крышкой, подстилки, бутерброды и картофельные чипсы. Все это они разложат на траве у обочины для вида. Возможно, беглецы не сразу вылезут из укрытия. Может быть, они даже опоздают на место встречи. На площадке для отдыха могут оказаться и посторонние люди, и они могут заподозрить неладное, если четверо иностранцев будут околачиваться там просто так, без видимой причины. Аскотам и Джи нужен был какой-то безобидный предлог, который объяснял бы, почему они вдруг свернули с шоссе, а традиционный британский пикник служил как раз идеальным прикрытием. Каролина приготовила и отдельную дорожную сумку для Флоренс, положив туда запас одежды, детского питания и чистых подгузников.
Рейчел Джи сходила прогуляться в парк с двумя детьми и свекровью. То и дело она останавливалась и хваталась за поясницу, как будто ее скручивала боль. Она притворялась так искусно, что мать Артура потом спрашивала сына: «Ты уверен, что у нее действительно ничего не болит? Знаешь, мне она совсем не показалась здоровой».
В Москву из поездки в Финляндию вернулся заместитель военно-морского атташе один из нескольких военных экспертов при посольстве Британии и, сам того не подозревая, подложил большую свинью разведчикам, планировавшим побег. Он рассказал о том, что в Выборге кагэбэшники из пограничной службы сильно цеплялись к нему и когда он выезжал, и когда въезжал обратно в СССР. Вразрез с дипломатическими правилами пограничники распорядились обыскать его машину, и атташе не возражал. «Этот болван разрешил им подойти с собакой!» возмущался Аскот. Если пограничные органы пошли на грубое нарушение дипломатической конвенции и досматривают теперь британские дипломатические автомобили с участием служебных собак, значит, на плане побега можно ставить крест. Четыре тела, горячие и живые, затолканные в багажники двух машин, будут издавать сильный запах. Атташе, сам того не зная, создал опасный прецедент в самый неподходящий момент.
В Москву из поездки в Финляндию вернулся заместитель военно-морского атташе один из нескольких военных экспертов при посольстве Британии и, сам того не подозревая, подложил большую свинью разведчикам, планировавшим побег. Он рассказал о том, что в Выборге кагэбэшники из пограничной службы сильно цеплялись к нему и когда он выезжал, и когда въезжал обратно в СССР. Вразрез с дипломатическими правилами пограничники распорядились обыскать его машину, и атташе не возражал. «Этот болван разрешил им подойти с собакой!» возмущался Аскот. Если пограничные органы пошли на грубое нарушение дипломатической конвенции и досматривают теперь британские дипломатические автомобили с участием служебных собак, значит, на плане побега можно ставить крест. Четыре тела, горячие и живые, затолканные в багажники двух машин, будут издавать сильный запах. Атташе, сам того не зная, создал опасный прецедент в самый неподходящий момент.
Аскот спешно сфабриковал официальную дипломатическую ноту протеста от имени посла в советский МИД, пожаловавшись на то, что машину атташе подвергли обыску, и подчеркнув, что тем самым была нарушена дипломатическая неприкосновенность сотрудника британского посольства. Нота не была отослана адресату, но Аскот снял с нее копию (чтобы создать впечатление, что все-таки была) и присовокупил к ней перевод на русский язык соответствующих пунктов Венской конвенции. Если кагэбэшники попытаются обыскать машины на границе, он начнет размахивать у них перед носом этим фальшивым письмом. Впрочем, не было никакой гарантии, что этот фокус сработает: если пограничники вознамерятся заглянуть в багажники машин, их не остановят никакие официальные ноты протеста.
Осталось подготовить еще одну бумажку. Вайолет, секретарь московского отделения МИ-6, отпечатала экземпляр инструкций к плану побега на растворимой бумаге. Если КГБ всех арестует, эту шпаргалку «можно растворить в воде или, в худшем случае, рассосать во рту». В случае крайней необходимости команда МИ-6 просто съест операцию «Пимлико».
Гордиевский надел тонкий зеленый свитер, старые зеленые вельветовые брюки и поношенные коричневые ботинки их он вытащил из дальнего ряда в шкафу, надеясь, что на них не распыляли радиоактивной пыли или каких-то других веществ, которые могли бы привлечь внимание собак-ищеек. Эта «спортивная» одежда должна была навести консьержку (а заодно и соглядатаев из КГБ) на мысль, что, скорее всего, он отправляется на пробежку. Гордиевский запер снаружи дверь квартиры. Уже через несколько часов ее вскроют кагэбэшники. «Я понимал, что не просто запираю дом и свое имущество, а навсегда расстаюсь с семьей и прежней жизнью». Он не стал брать с собой ни фотографий близких, ни других памятных вещиц. Не стал делать прощальных звонков ни матери, ни сестре, хотя понимал, что, скорее всего, никогда больше их не увидит. Не оставил записок с объяснениями или оправданиями. Он не сделал ничего такого, что выходило бы за рамки его обычной жизни, как-то выделяло бы этот день среди прочих. Консьержка даже не подняла головы, когда он проходил мимо. У него оставалось ровно полтора часа на то, чтобы через всю Москву добраться до Ленинградского вокзала и в последний раз уйти от хвоста.
В предыдущие разы, уходя от слежки, он заворачивал для начала в ближайший торговый центр. В этот раз он сразу пересек проспект и направился к лесу, тянувшемуся с другой его стороны. Оказавшись среди деревьев, перешел на бег трусцой, затем стал постепенно увеличивать скорость и наконец помчался во весь опор. Теперь за ним точно не угнался бы тот толстяк-кагэбэшник. В конце лесопарка он снова пересек дорогу, повернул, а затем вошел в торговый центр, но уже с обратной стороны. Полиэтиленовые хозяйственные пакеты были тогда относительной редкостью и слишком бросались в глаза, поэтому он купил небольшую дешевую сумку из кожзаменителя, переложил туда содержимое пакета и вышел из магазина с другой стороны. Потом он методично прошел все привычные этапы «проверки»: в метро впрыгнул в уже закрывавшиеся двери вагона, через две остановки вышел, дождался следующего поезда, убедился в том, что в него вошли все до одного пассажиры, стоявшие на платформе, а потом, когда двери захлопнулись, сел в поезд, который шел в противоположную сторону. Выйдя из метро, он зашагал сначала по одной улице, затем дважды свернул, зашел в магазин с одной стороны, а вышел с другой.
На Ленинградском вокзале наблюдалась необычайная толчея, его патрулировало множество милиционеров. В Москву съезжалось около 26 тысяч леваков из 157 стран со следующей недели как раз начинался XII Всемирный фестиваль молодежи и студентов, проходивший под лозунгом «За антиимпериалистическую солидарность, мир и дружбу». На торжественном открытии Горбачев заявит участникам фестиваля: «Здесь, на родине великого Ленина, вы можете непосредственно ощутить, сколь глубоко предана наша молодежь благородным идеалам гуманизма, мира и социализма»[78]. Большинство участников фестиваля приехали в Москву, конечно, совсем не ради Ленина, а ради музыки: среди исполнителей должны были выступать Дин Рид американский просоветский певец, перебравшийся по другую сторону «железного занавеса», британский поп-дуэт Everything But the Girl, а также Боб Дилан, которого пригласил лично поэт Андрей Вознесенский. Многие молодые делегаты приезжали из Скандинавии через Финляндию. Гордиевский вначале встревожился, увидев столько милиции на платформах, но потом успокоил себя: раз такое количество людей пересекает сейчас северную границу, у пограничников и так хлопот полон рот, может быть, они обратят меньше внимания на дипломатические машины, едущие в противоположную сторону. Он купил в ларьке хлеб и сосиску. Хвоста за собой не заметил.
Ночной поезд «Москва Ленинград» состоял в основном из плацкартных вагонов, где в каждом отсеке имелось по шесть коек, с общим открытым коридором. Гордиевскому досталась верхняя полка. Он взял у проводницы комплект белья и постелил себе постель. Проводница девушка, скорее всего студентка, подрабатывавшая в летние каникулы, не обратила на него особого внимания. Ровно в половине шестого поезд тронулся. Гордиевский съел свой скромный ужин, стараясь унять беспокойство. Рядом его соседи по отсеку дружно решали кроссворд. Часа через три Гордиевский принял двойную дозу успокоительного, залез на свою полку и провалился в глубокий сон, осложненный умственным утомлением, страхом и химикатами.
Фуршет в честь вступления нового посла в должность прошел очень удачно. Сэр Брайан Картледж, приехавший в Москву накануне вечером, произнес небольшую речь, из которой сотрудники МИ-6 впоследствии не могли вспомнить ни единого слова. Рейчел осталась дома, продолжая исправно стонать в спрятанные микрофоны, то и дело «всхлипывая для разнообразия». После часа дипломатического трепа под канделябрами двое сотрудников разведки вежливо откланялись, сказав, что им необходимо сегодня же вечером выехать в Ленинград, чтобы завтра показать Рейчел врачу в Финляндии. Из всех присутствовавших на приеме лишь посол, министр Дэвид Рэтфорд и секретарь МИ-6 Вайолет Чэпмен знали об истинной цели этой поездки. Под конец вечеринки Вайолет достала из принадлежавшего МИ-6 сейфа «дорожную аптечку», подготовленную для операции «Пимлико», и вручила ее Аскоту. Там лежали транквилизаторы для взрослых и два шприца для вкалывания успокоительного двум перепуганным маленьким девочкам.