Похоже, прошедшие года не были к ней благосклонны. Прежде ее будущее казалось безоблачным: родом из нетитулованного дворянства, отец главный конюший верховного короля, семья почтенная, обеспеченная. И вдруг Хейл Брайтон попытался убить отца Корвина. Сейчас будущее Кейт прослеживается не дальше очередной поездки по почтовым делам. Быть почтарем уважаемая служба. Ну, по крайней мере, опасная.
Впрочем, все может быть не так уж плохо, подумал Корвин, вспомнив лунный пояс. Дорогая вещица. Наверное, подарок состоятельного любовника или даже мужа. Принц почувствовал укол ревности и решительно выбросил эти мысли из головы. Кейт Брайтон больше не его забота.
Корвин заметил, что стоит прекрасное утро. Сразу за стенами города легкий ветерок ослабил жару. Герольды со своими громогласными трубами остались позади, и наступила блаженная тишина. Эти трубы стали самым тяжким испытанием за всю миротворческую миссию, которую на Корвина возложил старший брат. Герольды полагали своим долгом дудеть в них с таким остервенением, что принцу становилось дурно при одной только мысли об очередных трубачах. Оставалось сжимать зубы и терпеть. Куда бы он ни приехал, проклятые трубы были тут как тут, возвещая о прибытии высокородной особы. Ему еще повезло, что они не трубят, когда он посещает уборную.
Чепуха все это, конечно. Люди таращились на Корвина так, словно он важная шишка и способен изменить их жизнь. Они ошибались. Наследным принцем был его брат Эдвин, и с этим им предстоит рано или поздно смириться, как смирился когда-то сам Корвин.
По обеим сторонам дороги тянулись поля. По левую руку виднелись козьи и овечьи пастбища, огороженные крепкими изгородями. Скот пасся там весь день, а вечером пастухи загоняли его обратно в сараи в городе, чтобы утром вновь выгнать. Справа, на аккуратных наделах, росла соя, пшеница, кукуруза и даже хлопок.
Въезжая в Фархольд, Корвин видел эти поля, однако тогда ему было не до буколических красот: дело шло к вечеру, и они торопились добраться до города прежде, чем опустится ночь. Большинство вольных городов Инея специализировалось на чем-нибудь одном: Андреас на угле, Ольховник на древесине. Столица Инея, Норгард, славилась своими скотоводами, в основном конезаводчиками и их боевыми лошадьми.
Корвин повернулся к бургомистру:
Я раньше слышал, будто Фархольд полностью себя обеспечивает, и вот теперь я в этом убедился.
Круглая физиономия Превитта расплылась в довольной улыбке. Широкий, плоский нос почти утонул между румяными щеками.
Все так, Ваше Высочество, все так. У нас много и мяса, и хлеба, и тканей. А в нескольких милях к западу, у подножья Ясеневых гор, имеется и железный рудник.
Впечатляет!
Корвин уже собирался добавить, что неплохо бы осмотреть рудник, но передумал. Только заикнись и накрепко застрянешь в Фархольде. Городок, конечно, любопытный, однако они и так здесь уже задержались, а предстояло посетить еще три города, прежде чем пуститься в долгий путь домой. Принц устал от неспешной езды и необходимости «держать лицо». Хотелось ослабить вожжи и пришпорить Громобоя.
Словно прочитав мысли Корвина, его друг Даллин Торн склонился к нему и тихо сказал:
Может, как-нибудь распрощаемся с нашим гостеприимным бургомистром? По этой широкой дороге так и хочется промчаться с ветерком.
Корвин усмехнулся. На миг ему мучительно захотелось бросить все и отдаться скачке. Затем он вспомнил, что среди свиты есть шпионы брата, которые с удовольствием доложат Эдвину обо всех его промашках, а они случались. Например, на прощальном пиру в Итмарке Корвин малость перебрал вина и обозвал тамошнего лорда-канцлера «никчемным ослом». Неважно, что это чистая правда. Как еще назвать человека, который вместо того, чтобы заново отстроить сгоревший приют, возводит на его месте храм богини Итолин? Разумеется, любая богиня, достойная поклонения, оценила бы заботу о детях выше очередного алтаря, однако лорда-канцлера, видимо, прельщали сексуальные обряды жриц Итолин. Так что от своих слов Корвин не откажется, итмаркский правитель самый настоящий осел, но и давать Эдвину новых поводов для упреков не хотелось.
Или, Даль понизил голос до заговорщицкого шепота, предпочтешь подождать, когда нас догонит та миленькая почтарка, которую ты якобы не знаешь?
Вновь вспомнив о Кейт, Корвин с силой сжал поводья. Не дождавшись ответа, Даль хмыкнул и добавил:
Не надейся, что тебе поверили. Просто ты принц, кто же будет с тобой спорить?
Их сильные норгардские кони оставили позади фархольдских низкорослых лошадок, и Даль заговорил в полный голос.
Ладно, подмигнул он, рано или поздно я вытяну из тебя правду, клянусь.
Не сомневаюсь. Корвин закатил глаза.
После того как Кейт выслали из столицы, Даль стал его лучшим другом, но Кейт Корвин знал намного дольше. Их отношения начались с детской дружбы и имели оттенок соперничества: кто быстрее проскачет на лошади, кто победит в схватке на мечах. Дружба переросла в близость с мимолетными поцелуями и тайными прикосновениями. А затем отец Кейт покусился на жизнь отца Корвина, и все рухнуло.
Уверен, мне понравится твоя история, сказал Даль и пересадил сокола с плеча на правую руку в защитной рукавице.
Сняв с Лира клобучок и опутенки, он подбросил сокола в воздух, проводил его долгим взглядом и вновь повернулся к Корвину:
Она, конечно, замарашка, но миленькая, а губки чудо как хороши.
Корвин закашлялся, попытавшись скрыть смущение, потом сказал:
Советую тебе выбросить из головы ее губки. По-моему, наше присутствие не пришлось ей по душе. Разве ты не заметил?
Я? Откуда бы? В отличие от кое-кого, я с этой девицей не знаком. Даль поскреб щетину на подбородке, которой пытался замаскировать чересчур идеальный цвет кожи левой щеки, там, где чарокамень прятал шрамы. А вот тебе ее губы, оказывается, совсем не чужие. Что вовсе неплохо. Девица-то не чурается подобных развлечений, судя по лунному
Прекрати! Корвин гневно посмотрел на друга. Не волнуют меня ни ее губы, ни ее развлечения.
Да-да, я так и понял. Даль опять подмигнул, довольный, что сумел раздразнить Корвина.
Это было непросто, однако Даль не был бы Далем, если бы не попытался. Корвин одновременно любил и ненавидел его за это. Если бы не Даль, он бы, наверное, давно ушел в себя. Друг же умел сгладить острые углы.
Ума не проложу, зачем я взял тебя с собой? Корвин склонил голову набок.
Из чувства самосохранения. Без меня, Даль прижал ладонь к сердцу, ты бы давно помер со скуки.
Мне же помнится, что ты сам напросился. Плел там всякое об увлекательных приключениях.
Как будет угодно Вашему Высочеству! Даль отвесил шутовской поклон.
Корвин покачал головой и придержал Громобоя, поджидая, когда Превитт с ними поравняется.
Бургомистр, далеко ли до поместья Грегора?
С четверть часа, нахмурился Превитт. Ваше Высочество, вы уверены, что не хотите выслать вперед гонца? Появляться без предупреждения как-то неучтиво
Бургомистр, далеко ли до поместья Грегора?
С четверть часа, нахмурился Превитт. Ваше Высочество, вы уверены, что не хотите выслать вперед гонца? Появляться без предупреждения как-то неучтиво
Уверен, отрезал Корвин.
На самом деле, ехать к Грегору ему совершенно не хотелось, но остановка в Фархольде была включена в маршрут только потому, что Эдвин пожелал узнать, отчего Маркус Грегор, прежний фархольдский бургомистр и ревностный сторонник короля, внезапно затворился в своем поместье. Все это путешествие стало для Корвина наказанием за долгую отлучку. На него взвалили кучу обязанностей, которых он счастливо избегал два года. Сейчас, например, требовалось пригладить взъерошенные перья какого-то напыщенного старого индюка, слишком спесивого, чтобы высказать свое недовольство прямо в лицо верховному королю.
С другой стороны, Корвин сознавал, что откройся тайна о том, где именно он пропадал, и наказание будет куда суровее. Его взгляд скользнул по наручам, скрывающим татуировку на правом запястье. С трудом подняв глаза, он вздохнул.
Поскольку лорд Грегор наотрез отказался повидаться со мной, остается одно: нагрянуть в поместье незваными гостями.
Бургомистр деликатно кашлянул и произнес:
Наверное, вы правы, Ваше Высочество, но у Грегора, видимо, есть свои причины скрываться, и я подозреваю, что он не окажет вам теплого приема.
Иного Корвин и не ожидал. Доверие к королевской власти пошатнулось во всем Инее. Орвин Тормейн так и не оправился после покушения. Рана, нанесенная рукой Хейла Брайтона, не заживала, разъедая тело и душу.
Не понимаю, как можно выказывать такое непочтение к королевской фамилии? Даль также придержал коня, присоединившись к Корвину и Превитту.
Все оттого, милорд Торн, что вы с востока и родились во времена верховных королей, засмеялся Превитт.
Смех у него оказался простодушным, на редкость приятным и заразительным.
У нас в Фархольде все иначе. До Сиванского нашествия здесь никто не склонял голову перед королями.
Со времен Нашествия минуло пятьдесят лет. Даль насупился. И все эти годы вами правили верховные короли.
Понимаю. Превитт вновь засмеялся. Вам, юношам, кажется, что пятьдесят лет это незапамятные времена. Однако вспомните, милорд Торн, прежде чем объединиться под властью верховного короля, вольные города больше тысячелетия обходились самоуправлением. Тысяча лет слишком долгий срок, чтобы быстро обо всем забыть.
Да, я учил историю, сухо ответил Даль. Тысяча лет кровопролитных войн. Неудивительно, что вольные города подчиняются королю с такой неохотой.
Корвин, устав от препирательств, выразительно посмотрел на друга. Вот уже несколько недель принц только и делал, что выслушивал доклады о беспорядках на западе и недовольстве городов королевскими законами, об отказах купцов платить налоги и растущей угрозе так называемого Возрождения. Временами ему хотелось заткнуть уши и хоть немного побыть в тишине.
Превитт умиротворяюще пожал плечами.
Не то чтобы мы не ценили нового порядка вещей. Верховный король Орвин достойный правитель, и мы ежедневно пожинаем добрые плоды объединения. Взять хотя бы мост через Красногонку, возведенный по его указу.
Судя по тому, как изящно Превитт ушел от опасной темы, Корвин отметил про себя: опытный политик, Эдвин его оценит. Тем более что мост построил Эдвин, а не Орвин. Их отец был королем лишь по титулу.
И какой мост! Чудо строительного искусства! Превитт покачал лысой головой, усеянной, несмотря на ветерок, бисеринками пота. Теперь добираться до Андреаса намного проще. Прежде приходилось отдавать себя на милость сомнительным паромщикам.