Ну так как? Испытаешь? нетерпеливо спросил он.
Придется, покорно согласилась Кейт.
Просияв, Том подхватил ее и закружил.
Спасибо! На этот раз у нас все получится, и я не буду больше волноваться, когда ты в отъезде.
Надеюсь, что чуточку будешь, ответила Кейт, когда он ее отпустил. Приятно, когда за тебя волнуются. Она запнулась, вспомнив Корвина.
Что случилось? Боннер нахмурился.
Ничего. Утро тяжелое выдалось.
А точнее? упрямился он, уперев руки в бока.
Рассказать или нет? Кейт было задумалась, а потом сама не заметила, как все ему выложила. Иначе с Томом не получалось. Помогало и то, что он уже знал о ней и Корвине. Почему-то Кейт было проще поделиться этим с ним, нежели с Сигни. Ей даже удалось рассказать всю историю и не разреветься, хотя слезы подступили вплотную. Впрочем, Тома было не обмануть.
Забудь о нем, просто сказал он, обнимая Кейт. Он ничего больше не значит.
Я знаю. Я такая глупая.
Неправда. Сталкиваться с прошлым всегда нелегко. Он забрал у нее скорострел и сунул в кобуру. У тебя теперь новая жизнь. Клянусь, что всегда буду о тебе заботиться.
Точно в подтверждение своих слов Том протянул ей кобуру. Сердце у Кейт сжалось. Он часто говорил ей подобное, однако подразумевал не совсем то, что бы ей хотелось. Да, Том любил ее, но их любовь была сродни любви брата и сестры. Однажды Том встретит ту, которую полюбит всей душой, так же, как она сама когда-то любила Корвина. На миг Кейт пожелала, чтобы все было иначе. Чтобы они с Томом почувствовали то самое друг к другу. К сожалению, одного пожелания мало. Страсть нельзя нарочно раздуть, она может только разгореться сама.
Отбросив сожаления, Кейт взяла кобуру и положила ее в седельную сумку вместе с коробкой патронов.
Мне пора, Том, иначе опять опоздаю.
Будь осторожна и возвращайся скорее. Он чмокнул Кейт в макушку и подтолкнул к двери.
Она торопливо покинула кузницу, стараясь выкинуть из головы Боннера и его вполне предсказуемое будущее: жена, детишки Счастлива будет та, которую он полюбит. Ей, Кейт, это не светит. Кому нужна дочь изменника?
Пытаясь избавиться от неприятных мыслей и воспоминаний о Корвине, Кейт побежала на почту. Льюис уже ждал ее, держа в поводу гнедого мерина по кличке Золотце. Кейт приторочила седельную сумку и вскочила на коня.
Чар-камни я положил в мешок с почтой, сказал конюх, проверяя подпругу. На случай прибавил несколько валентов, чтобы ты могла сторговаться с паромщиками.
Спасибо. Она взялась за повод.
Золотце нетерпеливо переступал с ноги на ногу. Кейт тоже хотелось поскорее покинуть город, который доставил ей сегодня столько несчастий. Сколько бы лет она ни провела в Фархольде, он никогда не станет ей родным. Это было место, где она просто жила, а не ее настоящий дом.
Да пребудет с вами Фарра. Льюис похлопал мерина по шее.
Кейт выехала из конюшенного двора на улицу. Миновав городские ворота, она бросила повод, позволив Золотцу скакать во весь опор. Ветер свистел в ушах, теребя косу. Кейт поймала ритм коня, став с ним единым целым, и чувствовала себя окрыленной. Мимо проносились размытые пейзажи, и она на время перестала быть презираемой всеми Изменницей Кейт, девушкой, которую бросил любимый принц.
Порхая над землей верхом на коне, она словно возвращалась в прошлое. Вновь становилась Кейт Брайтон, дочерью королевского конюшего Хейла Брайтона. Свободной. У нее появлялись будущее и те, кому она небезразлична.
5. Корвин
НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ, уже через час после отъезда, принц пожалел, что оставил Даля в Фархольде. Корвин ехал во главе длинной медленной вереницы повозок и верховых. Слишком медленной. От Фархольда до Андреаса было около пятидесяти миль. Гонец покрывал это расстояние за два дня. Каравану из пяти повозок, пятнадцати гвардейцев, шести слуг, трех магиков и повара требовалось дня четыре.
Будь рядом жизнерадостный Даль, путешествие могло бы стать вполне сносным. Сейчас же Корвину не с кем было перекинуться и словечком. Он пробовал беседовать с капитаном Моррисом и мейстером Барретом, королевским советником, но те отвечали скованно, и шутливого тона, который развеял бы мрачное настроение принца, не поддержали.
Тогда он попытался обдумать загадочный пожар в поместье Грегора и смерть рудокопа, однако его мысли упорно возвращались к Кейт. Корвин раз за разом прокручивал в голове их случайную встречу, воображая, как бы себя повел, если бы заранее знал о ней или если бы рядом никого не было. Судя по всему, их отношения изначально сложились неправильно. Именно так он сказал Далю, когда прошлой ночью наконец-то выложил ему всю историю.
Корвин высвободил ноги из стремян и застонал от боли в затекших коленях. При медлительной езде хуже всего приходилось суставам, остававшимся в одном положении много часов кряду. Он мог, конечно, с относительным комфортом ехать в крытой повозке, но это было бы еще хуже. На просторе хоть иногда взгляду попадалось что-нибудь интересное.
Караван подъехал к одной из стоянок, располагавшихся вдоль тракта на Андреас. Это была широкая поляна с несколькими костровыми ямами и поленницами, которые верховный король повелел устроить, заботясь о путниках. Принц осторожно спешился и немного прошелся, разминая ноги. Пока слуги и гвардейцы разбивали лагерь, Корвин сам расседлал Громобоя. Кое-кто предлагал ему свою помощь, но он отказался. Уход за конем был тем немногим, что принцу дозволялось делать собственноручно. Даже Эдвин на это не мог бы ничего возразить. Забота о боевом коне благородное занятие каждого истинного норгардца. И слава богам! Проводя скребницей по лоснящейся шкуре Грома, принц пожалел, что конь такой чистый. Солнце клонилось к закату, однако он знал, что долго еще не уснет. Корвин поймал себя на том, что подсматривает, как три магика в синих плащах мейстер, подмастерье и ученица устанавливают защитный барьер из чар-камней. Правую щеку ученицы прикрывала черная маска, бывшая лишь немногим темнее ее кожи. Маска подмастерья, тоже черная, прикрывала уже глаза и лоб, резко выделяясь на его бледном лице. Лицо мейстера было полностью скрыто маской цвета слоновой кости.
Караван подъехал к одной из стоянок, располагавшихся вдоль тракта на Андреас. Это была широкая поляна с несколькими костровыми ямами и поленницами, которые верховный король повелел устроить, заботясь о путниках. Принц осторожно спешился и немного прошелся, разминая ноги. Пока слуги и гвардейцы разбивали лагерь, Корвин сам расседлал Громобоя. Кое-кто предлагал ему свою помощь, но он отказался. Уход за конем был тем немногим, что принцу дозволялось делать собственноручно. Даже Эдвин на это не мог бы ничего возразить. Забота о боевом коне благородное занятие каждого истинного норгардца. И слава богам! Проводя скребницей по лоснящейся шкуре Грома, принц пожалел, что конь такой чистый. Солнце клонилось к закату, однако он знал, что долго еще не уснет. Корвин поймал себя на том, что подсматривает, как три магика в синих плащах мейстер, подмастерье и ученица устанавливают защитный барьер из чар-камней. Правую щеку ученицы прикрывала черная маска, бывшая лишь немногим темнее ее кожи. Маска подмастерья, тоже черная, прикрывала уже глаза и лоб, резко выделяясь на его бледном лице. Лицо мейстера было полностью скрыто маской цвета слоновой кости.
Трое магиков встали в круг посреди лагеря лицом друг к другу. Каждый держал в сложенных лодочкой ладонях чар-камень размером с человеческую голову. Они хором произнесли заклинание, и камни засветились. Магики развернулись спинами друг к другу и разошлись к границам лагеря. Мимо Корвина прошла ученица и положила камень на землю. Миг и вокруг лагеря взметнулся барьер. Он слабо мерцал, будто солнечные лучи проходили сквозь радужное стекло.
Корвин еще несколько раз напоследок прошелся по спине Громобоя скребницей. Он думал забраться в палатку, но беспокойство не отпускало. Приказав подать ужин, он присел у походного столика рядом с костром и принялся рассматривать окрестности. Принц неторопливо ел, рассеянно блуждая взглядом по холмам, поросшим плакун-травой, где стрекотали ночные букашки.
Едва он закончил ужинать, к нему подошел старший магик.
Ваше Высочество, не возражаете, если я воспользуюсь вашим столом?
Корвин, застигнутый просьбой врасплох, недоуменно заморгал. Огонь отбрасывал пляшущие тени на костяную маску магика, в прорезях которой сверкали черные глаза. Опомнившись, принц показал рукой на стоящий напротив стул.
Буду только рад компании.
Он подумал, что из всех окружающих поболтать с магиком будет интереснее всего, пусть даже беседа с человеком в маске немного раздражала. К облегчению и немалому удивлению принца, мейстер, присев за стол, снял ее и положил перед собой. Его лицо оказалось почти таким же бледным, как и маска, лишь на переносице и под глазами багровело родимое пятно. «Тенерожденный», вспомнил Корвин древнее поверье. Некоторые полагали, будто человек с подобной отметиной есть прислужник Теней мелких злобных духов, которые развлекают повелителей преисподней, строя козни и всячески пакостя людям. Чушь, конечно, тем не менее принцу стало не по себе. Корвин не мог определить возраста магика: он был явно старше него самого, но младше его отца.
Сомневаюсь, что моя компания развлечет Ваше Высочество, сказал мейстер, вытаскивая из потайного кармана колоду карт, но я сделаю все, что в моих силах. Мое имя Рейф.
Корвин удивился. Странно было уже то, что магик снял маску, но чтобы он еще и представился? Это противоречило духу безликости, который Гильдия усердно поддерживала. Совсем немногим высокопоставленным магикам было дозволено обнародовать свои имена. Корвин знал великого магистра Сторра предводителя гильдии, и мейстру Викас, возглавлявшую орден Золотых плащей. Оба служили советниками при норгардском дворе, хотя формально в Высокий совет не входили: по законам Гильдии магики должны были держаться вне политики. Кроме того, они не могли владеть землей, если не считать северного поместья, где располагалась их академия.
Мейстер Рейф, вы слышали что-нибудь о нападении на Грегоров? поинтересовался Корвин, наблюдая за магиком, раскладывавшим пасьянс.
Кончики пальцев у Рейфа были черными то ли от какой-то болезни, то ли от травмы, а ногти толстыми и сизыми.
Разумеется, Ваше Высочество, я же туда наведался.
Правда? удивился Корвин.
Вопрос о Грегорах он задал наобум, просто чтобы завязать разговор. Однако если магик все видел, следовательно, могли открыться новые обстоятельства дела.
И каково ваше мнение о магии, убившей рудокопа?
Имеете в виду ту, с помощью которой он покончил с собой? Рейф перевернул шестерку флейт.
Корвин медленно кивнул. Да, похоже мейстер был прав. Принц поморщился, вспомнив страшную смерть рудокопа. Что же могло довести человека до подобного поступка? Впрочем, Корвину уже случалось наблюдать такое. Дикий, из-за которого погибла королева, тоже был полон решимости умереть, прихватив с собой побольше невинных душ.
Вы считаете, это была дикая магия? спросил принц. Спириты, как выразился бургомистр Превитт?
Рейф перевернул десятку камней неудачная сдача, да еще в самом начале игры и поднял взгляд.
Пока сложно судить. Точно ответить не смогу, а гадать не хочу.
Почему?