На улицах Северных Гнезд было шумно. Причем не только на земле, но и в небе. Иногда солнце скрывали тени огромных ящеров, стремительно проносящихся в воздухе. Несколько раз я видела, как они грузно приземляются на открытые площадки башен, как вспыхивают в огне на мгновение и оборачиваются людьми. Точнее, принимают человеческий облик.
Я ускорилась. Миновала десяток улиц, почти бегом пересекла большой гнутый мост. Ветер на нем ощущался сильнее. Казалось, один резкий порыв и тебя скинет в широкую расщелину под ним. Я особо не думала, куда иду. Рроак успокоил, что по Северным Гнездам я могу гулять без страха кровь не закипит.
Очередная улица, вильнув, вывела меня на широкую площадку. В первую секунду я даже не поверила глазам. Моргнула несколько раз и не сдержала улыбки. На открытом пятачке нашлось несколько качелей, больших горок, гигантских железных сфер. По одной стороне ровным рядком выстроились лавки, по другой нашелся уступ для драконов в зверином обличье.
В Ордене похожие площадки воздвигают временно раз в год, на празднование божественного равноденствия. В этот день даже старшие братья и сестры теряют серьезность и вместе с младшими предаются забавам.
Над драконьей площадкой звучал смех. Дети носились друг за другом, кидались снежками. Кто-то лениво отстреливался с качелей, другие прятались за лавками. Двое мальчишек вскарабкались почти на верхушку сферы и, дразнясь, махали руками. С хохотом уворачивались от снежков и снова принимались дразниться.
Ноги сами понесли меня на площадку. Захотелось присоединиться к игре. Рассмеяться так же задорно, слепить липкий шарик и бросить его вон в того задиру на сфере. Словно спрячься я среди детей и получится спрятаться от сомнений, стать беззаботным ребенком.
Однако стоило мне приблизиться, дети замерли. Все как один вскинули на меня напряженные взгляды, а едва я подошла еще ближе, закричали:
Чудовище!
Чудовище!
Чудовище!
Я рывком крутанулась. Убедилась, что за спиной у меня никого нет, и снова повернулась к площадке. Дети убегали. Те, что постарше, похватали маленьких и спешно уносили ноги. Некоторые оборачивались на бегу.
Я застыла, будто примерзнув к месту. Даже когда площадка опустела не сразу смогла пошевелиться. Лишь когда стало так тихо, что шум ветра вдруг показался оглушающим, я вынырнула из оцепенения. Нетвердой походкой дошла до ближайшей лавки, села. Невидящим взглядом уставилась на сферу, вокруг которой совсем недавно кипела снежная битва.
Чудовище.
В Ордене нас называют защитниками. В городах и деревнях, избавленных от драконов, нас называют спасителями. В битвах мы охотники. А для драконов мы чудовища?
Налетевший порыв ветра поднял снежную крошку, кинул ее мне в лицо, заставил зажмуриться. Слух уловил хлопки крыльев, звучащие все ближе. Приставив козырьком ладонь ко лбу, я посмотрела на плоский уступ. Увидела кроваво-алого дракона и вспышку пламени, в котором он обратился человеком.
Рроак пересек площадку, опустился на лавку рядом со мной.
Ты всех распугала, заметил он с улыбкой. Но тут же нахмурился, вглядевшись в мое лицо. В чем дело?
Мы для вас чудовища?
Да. Как и мы для вас.
Но ведь
Я закусила губу, не договорив.
Но ведь у меня не было дурных намерений.
Неважно. Все это неважно. Ни то, что я не желала детям зла. Ни то, что просто хотела разделить с ними веселье. Они увидели чудовище и сбежали. Человеческая ребятня поступила бы так же.
Будто подслушав мои мысли, Рроак сказал:
Мы не выясняем причин, почему столкнулись. Если дракон и человек встречаются, они либо бегут друг от друга, либо бьются насмерть.
Вы тоже убегаете?
Конечно. Не в каждую битву нужно вступать. Не каждый готов биться. Но бывает, что выбора не остается.
Под выразительным взглядом Рроака я смутилась. Да, когда встретились на перевале, мы схлестнулись именно из-за меня. И я же отказалась отступать упрямо билась до последнего.
Первое рождение? сухо уточнил он.
Я кивнула. На душе вдруг стало гадко.
Смерть дракона рождение охотника. Конец жизни одного чудовища дает начало другому. Символично, не находишь?
Холодная ирония и колючий взгляд Рроака пробрали до костей. Я невольно передернула плечами и отвернулась. На несколько минут мы замолчали, потом Рроак снова заговорил:
Пообещай мне одну вещь, Кинара.
Пообещай мне одну вещь, Кинара.
Какую?
Повернувшись, я встретила его серьезный взгляд.
Что никогда больше не приблизишься к нашим детям. Чувствовать себя чудовищем неприятно я знаю, уж поверь. Но, пожалуйста, не пытайся быть для них хорошей.
Почему?
Ты убьешь их этим. Они должны научиться держаться от людей подальше. Иначе рано или поздно твой брат или сестра проткнет их сердце дайгенором. А может, даже ты сама.
И хотя Рроак говорил о сердцах драконов, мое на секунду престало биться.
Глава 5
Я возвращалась в дом Рроака, плутая по узким улочкам. Заблудиться не боялась башни чертога можно разглядеть почти из любого уголка Северных Гнезд. А уж от него дорогу я найду!
Погода портилась. Порывы ветра становились все сильнее и резче, мелкая порошка норовила броситься в глаза снежной пылью. Горы ощетинились. И, подобно им, ощетинилась я. На сердце было неспокойно. Я не хотела думать над словами Рроака, но просто не могла выкинуть их из головы. Перед глазами до сих пор стоит картина игровой площадки, в ушах звучит радостный гомон.
Дети драконов, дети людей так ли они отличаются? И те и другие растут с одинаковыми страхами, учатся ненавидеть противника, даже не понимая причин. Можно ли это изменить? Или мы обречены бегать по замкнутому кругу до скончания времен?
Налетевший порыв ветра ударил в лицо, взметнул мои косы. Я остановилась и хмуро уставилась на башни чертога, виднеющиеся невдалеке.
Суд парящих наверняка проходит там. Интересно, какое наказание ждет Берготта? И за что? Положа руку на сердце, я согласна с Гррахарой: Берготт не сделал ничего плохого. Он поступил так, как поступил бы любой, окажись в его доме враг. Хотя нет. Берготт был со мной мягок: решил отнести к перевалу, а не убить. Охотники бы такого милосердия не проявили. Уж точно не к дракону.
Я должна поговорить с Рроаком. Нужно выяснить, почему он решил наказать брата. Уверена, есть причина. Из-за чужаков своих не судят.
Решив так, я продолжила путь. Двигалась теперь быстро, твердо. Спину держала прямо. И даже настороженные взгляды драконов не беспокоили.
Я миновала два моста и свернула на небольшую улочку, по которой, если не ошибаюсь, можно быстрее добраться к дому Рроака. Однако не успела я сделать и дюжины шагов, как вдруг меня с силой дернули и впечатали спиной в каменную стену.
У драконов принято здороваться именно так? я с усмешкой встретила прищуренный взгляд черно-золотых глаз.
Весело тебе, охотница? Подставила меня и радуешься?
Что?
Мои руки сжали сильнее. Почти до боли.
Не прикидывайся, будто не понимаешь! Ты ведь знала о крови Рроака в тебе. Знала и промолчала, дрянь. Из-за тебя меня ждет отлучение от парящих!
Я растерялась.
Отлучение? Из-за чего? Из-за того, что хотел унести чужака подальше от Гнезд?
Берготт зло дернул уголком рта, будто с трудом сдерживая клокочущую ярость.
Не прикидывайся, прорычал он и вдавил меня в неровную стену. Пришлось выгнуться острый камень уперся прямо в поясницу. Взгляд дракона полыхнул расплавленным золотом. О нет, охотница, не выйдет. Люди нас не привлекают.
В первую секунду я не поняла, о чем он. Потом же вспыхнула огнем смущения и гнева. Однако сказать ничего не успела Берготт наклонился ниже, почти коснувшись моего носа своим.
А хотя может, я бы и попробовал. В бою охотницы яростны. Кто знает, в чем еще вы столь же неистовы?
Ты бредишь, фыркнула я, гася эмоции.
Сейчас не стоит им поддаваться. Дракон не справляется со своими, если еще и я проиграю внутреннюю борьбу точно случится беда. А мы оба натворили достаточно.
Успокойся и отпусти меня. Давай поговорим с Рро
Поговорим? прорычал он и надавил еще сильнее. Настолько, что в этот раз я не сдержала вскрика. О чем? Как ты обманула меня? Как подставила? Или как рылась в его бумагах?
Что ты несешь?! Я даже не ступала в его кабинет! И ты
И я могу открыть память на суде парящих. Тогда они увидят всё.
Увидят что?
Я напряглась. Злое торжество в голосе Берготта отозвалось стылыми мурашками по коже. И что значит открыть память?
Узкие губы растянулись в оскале:
Могу показать.
Обойдусь.
Я дернулась. Камень чиркнул по пояснице, заставив прогнуться еще сильнее. Наши с Берготтом тела соприкоснулись. Я снова вспыхнула уже только от смущения и попыталась отстраниться. Но дракон подался вперед. Теперь он прижимал меня всем телом, не только руками. Проклятый камень впивался в кожу. Я терпела, только чтобы не выгибаться, но Берготт сам навалился сверху. Нос наполнился тяжелым ароматом горящего торфа. Я задержала дыхание.
Уверена? теперь в низком голосе звучала насмешка. Холодная, колючая, злая. Я не стану единственным, кто сорвется в пропасть. Если гнев Рроака падет на меня клянусь Первопредком, я сделаю все, чтобы ты тоже не избежала его ярости.
Все внутри меня выморозило от дурного предчувствия. Клятвы для драконов священны в этом сомнений не осталось. И если Берготт воззвал к их божеству
Проклятье!
Что значит «открыть память»? спросила сухо, почти требовательно.
Пусть от волнения сердце сбивается с ритма, но дракон этого не узнает. Я охотница, дочь Ордена. И гордость праведных для меня не пустой звук.
То и значит. Они увидят все, что видел я. Почувствуют то же, что чувствовал я. И услышат, что слышал я. Могу показать, каково это, повторил он и, не давая возразить, добавил: Клянусь Первопредком, ничего плохого с тобой не случится. Напротив, ты узнаешь об еще одной тайне драконов. А потом уйдешь. И я не стану тебя удерживать.
Я нахмурилась. Новая клятва вселила надежду, что Берготт говорит правду. К тому же мне действительно будет намного проще объяснить отцам это умение драконов, если я его прочувствую. Но почему же тогда все мои инстинкты буквально вопят об опасности?
Или мы можем пойти к Рроаку, как ты хотела. Я открою ему свою память, а ты постоишь рядом. Посмотришь.
Каждое слово едва не сочилось предвкушением. Будто сделай Берготт обещанное, и все станет еще хуже. Проклятье! Как же быть?
Я не стану уговаривать, охотница. Не хочешь? Не надо. Увидимся на суде парящих.
Фыркнув, Берготт отпустил мои руки, развернулся и зашагал прочь. Я смотрела в широкую спину и чувствовала волны дрожи, расходящиеся по телу.