Но Катон уже скакал дальше, через площадь и по главной улице к дальним воротам города. Там другой отряд людей Радамиста взял под контроль сторожку, и они посторонились, чтобы пропустить его. Катон проехал еще некоторое расстояние и остановился на холме, по одну сторону от дороги. Впереди виднелась великая река, и он увидел, что к ней присоединяется приток, извивающийся в горах на востоке в направлении Армении. Слабый шлейф далекой пыли отмечал путь парфян и их преследователей. Катон жестом велел Нарсесу следовать за ним и поскакал галопом. Время от времени он натыкался на трупы, среди которых были раненые или брошенные лошади. Только один из погибших был одет в иберийские одежды.
Через пять километров пути, недалеко от западного берега Евфрата, он увидел, что иберийцы остановились. Небольшая группа во главе с Радамистом, возвышавшимся над своими спутниками, пробиралась вдоль берега реки. Когда Катон расчистил путь сквозь массу всадников и направился к их предводителю, он увидел небольшой форт, возвышавшийся над камышами на дальнем берегу. Он охранял галечное мелководье брода.
А, трибун! Радамист широко улыбнулся, все еще возбужденный погоней за своей парфянской добычей. Парфянские псы прижались к земле. Он указал в сторону форта, и Катон увидел тусклый блеск шлемов и ярких головных уборов над крепостными стенами в трехстах шагах за рекой. Небольшие отряды иберийских всадников окружали форт.
Но не раньше, чем мы убили десятки из них, продолжал иберийский принц. Остальные успели запереться там. Мне пришлось отвести своих людей назад, чтобы они не попали под стрелы. Но мы поймали их в ловушку, не так ли?
Катон приподнялся в седле и осмотрел форт и дальний берег. Он видел иберийцев, наблюдающих за фортом с безопасного расстояния. На данный момент парфяне были в ловушке. Но это создавало ряд новых проблем. Крайне важно было, чтобы никто не сбежал и не разнес весть о его колонне. А это означало штурм форта и уничтожение врага внутри. Это повлекло бы за собой задержку и потери, которые Катон не мог себе позволить. Но у него не было выбора. Он снова повернулся к Радамисту.
Ваше Величество, нам придется взять форт.
Хорошо, обрадовался ибериец.
Могу ли я попросить вас отправить больше людей за реку, чтобы никто из врагов не сбежал и не поднял тревогу? А я тем временем выведу вперед остальную часть наших людей, чтобы подготовиться к атаке.
Радамист кивнул и быстро отдал приказы своим людям, а Катон повернул обратно к Арбелису. Преторианцы и ауксилларии, без сомнения, предвкушали комфортную ночь в удобстве и тепле города без необходимости строить еще один походный лагерь. Вместо этого им придется идти по городу в сумерках и построить в темноте лагерь у реки. Он хорошо представлял себе, какой это вызовет ропот. Но некоторые, и больше чем другие Макрон, были бы в восторге от неизбежности первого сражения в их кампании.
«Парфяне спровоцировали эту войну, мрачно размышлял Катон. Теперь им предстояло начать расплачиваться за свою гордыню».
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Это место подойдет как нельзя лучше, решил Катон, когда они с Макроном выбрались из мелководья, струшивая воду с себя. Впереди них, в сотне шагов от восточного берега Евфрата, Катон едва мог различить в лунном свете конные пикеты. Он повернулся, чтобы посмотреть назад, на реку. Другой берег находился на расстоянии почти четырех сотен метров от него, но он смог наметить проход через галечные отмели и протоки между ними высотой не более чем по пояс. Повозки осадного обоза и центурия Порцина ждали приказа на переправу. Люди центуриона Метелла уже переправились, и Катон слышал стук их кирок, которые в слабом лунном свете трудились, достраивая укрепления на небольшом возвышении за фортом.
Ладно, Макрон, возвращайся на ту сторону реки и начинай переправлять обоз.
Да, господин.
И сделай это как можно тише.
Центурион ничего не ответил, шагая обратно в речной поток, и Катон почувствовал раздражение на себя за ненужное наставление своего друга. Макрон достаточно хорошо знал значение и цену неожиданности. Но Катон устал и хотел как можно быстрее захватить форт, допросить пленных и выяснить, не успели ли парфяне передать какое-нибудь сообщение о его присутствии в этом районе. Если Тиридат был предупрежден, то у него будет достаточно возможностей устроить для колонны засаду или заманить их в ловушку. И все это в совокупности послужило поводом для замечания в сторону Макрона. Он постарался выкинуть эту мысль из головы.
Катон утешал себя мыслями о том, что парфяне, должно быть, чувствуют себя в безопасности за своей стеной, когда он пробирался через камыши на берег, его калиги хлюпали при каждом шаге. В конце концов, была большая вероятность, что они бежали из города, увидев Радамиста и его людей, которые подняли более чем достаточно пыли, чтобы скрыть основную колонну и, что более важно, обоз с осадными механизмами. Одни лишь конные лучники и катафракты не смогли бы разрушить либо захватить форт, и враг был уверен, что ему остается только ждать, пока иберийцы ускачут прочь, чтобы снова появиться и продолжить свои набеги на границу. Когда над горизонтом забрезжил рассвет и показались осадные машины, парфяне поймут свою ошибку за мгновение до того, как первые снаряды ударят по защитным укреплениям.
Пробираясь по берегу навстречу звону и стуку кирок, Катон видел темные очертания форта на фоне светлеющего ночного неба и надеялся, что враг быстро одумается и сдастся. Для этого пришлось бы выделить полцентурии, чтобы сопроводить пленных обратно в ближайший город с римским гарнизоном. Он не мог позволить себе потерять сорок своих людей, но еще меньше он мог позволить себе потерять столько же или больше людей при нападении на парфянский форпост. А необходимость взять его быстро, чтобы можно было продолжать наступление, означала, что атака будет необходима.
Стоять! Кто там?
Катон инстинктивно схватился за рукоять своего гладия и занял более устойчивую позу, после чего успокоительно вздохнул и ответил: Трибун Катон.
Из-за чахлого дерева вышла фигура, и Катон успел разглядеть острие копья, направленного на него, когда преторианец заговорил снова. Публий говорит
Налей гарум, тихо ответил Катон.
Проходи, друг. Часовой опустил копье на землю, Катон отпустил меч и подошел к нему. В следующий раз говори шепотом, солдат. Лучше так, чем громко, чтобы услышали все враги на километры вокруг, он преувеличил, чтобы донести урок до слушателя.
Хорошо, господин, тихо согласился часовой.
Так-то лучше. Центурион Макрон скоро подгонит обоз с осадными машинами. Убедись, чтобы ты его как следует, проверил, иначе он не будет так снисходителен.
Да, господин. Часовой скрылся в тени дерева, стремясь скрыться в неизвестности, пока его командир не узнал его.
Катон направился к возвышенности, где располагалась осадная техника, и с удовлетворением увидел, что внешние рвы и частокол уже готовы, что было предосторожностью против любой попытки защитников вырваться и попытаться повредить или уничтожить драгоценные осадные орудия. За частоколом другие люди занимались выравниванием земли. К ним подошел человек в шлеме с гребнем и отсалютовал.
Трибун Катон?
Да. Ты и твои люди хорошо поработали, Метелл. Нелегкая задача делать это в темноте.
Благодарю вас, господин.
Парфяне не беспокоят?
Они послали отряд час или около того назад, господин. Керан и его парни позволили им выйти на открытую местность, прежде чем их обстреляли и обратили в бегство. Они завалили двух ублюдков. С тех пор от них ни писка.
Хорошо. Я не хочу, чтобы они узнали о том, что мы задумали. Как только Макрон прибудет с метательными механизмами, быстро установи их и приготовься стрелять, как только станет достаточно светло, чтобы увидеть цель. И, что более важно, чтобы цель заметила нас.
Метелл усмехнулся.
Хотел бы я увидеть их лица, когда это произойдет.
У тебя будет шанс. Либо когда они сдадутся, либо когда мы войдем в форт.
Мои парни готовы, господин.
Катон покачал головой.
Они не отдыхали с тех пор, как мы разбили лагерь вчера. Если нам придется штурмовать форт, я буду использовать свежие войска.
Справедливо, господин, неохотно согласился Метелл. Но если им понадобится поддержка, мои люди будут готовы.
Я уверен, что могу положиться на тебя и твоих людей. Катон похлопал его по плечу. Но сейчас давай достроим укрепления.
Работа продолжалась всю ночь, пока они не услышали низкий грохот приближающихся повозок, и Катон направился к ним, чтобы поприветствовать Макрона.
Какие-нибудь проблемы?
Одна из повозок перевернулась, когда мы выходили из реки, но с остальными все в порядке.
Хорошо. Катон указал на очертания укреплений на холме. Люди Метелла почти закончили. Подгони туда повозки и собери машины как можно скорее.
Одна из повозок перевернулась, когда мы выходили из реки, но с остальными все в порядке.
Хорошо. Катон указал на очертания укреплений на холме. Люди Метелла почти закончили. Подгони туда повозки и собери машины как можно скорее.
Слушаюсь.
Когда Макрон повел повозки вверх по небольшому склону, к грохоту колес и напряженному ворчанию людей добавилось мычание мулов, когда их погонщики направляли хлыстами. В темноте шум казался оглушительным, и Катон опасался, что это может побудить врага к каким-то внезапным действиям. Разумеется, высоко в небо взвилась пылающая стрела и понеслась в сторону повозок, но она упала слишком низко, чтобы осветить что-то, кроме голой земли перед укреплениями и один из конных патрулей, который быстро умчался на небольшое расстояние, чтобы не попасть под шквал стрел из форта. Катон все так же искал Радамиста и нашел его на тропе, в трехстах шагах к востоку от форта. Он с раздражением заметил, что не было предпринято никаких попыток остановить его или хоть как-то проверить его, и решил побеседовать с иберийским царевичем об этом позже.
Трибун Катон, радостно приветствовал его Радамист. Как идут приготовления?
Мы будем готовы еще до рассвета, Ваше Величество.
Я не могу дождаться, чтобы увидеть, как моих врагов разнесут в щепки твои осадные машины.
Их стены долго не продержатся. Тем более я намерен хорошенько потрепать их, прежде чем потребовать капитуляции. Не думаю, что они будут рады продолжению обстрела.
Сдаться? Радамист подогнал свою лошадь ближе к Катону и навис над ним, говоря низким, резким тоном. Зачем давать им шанс на жизнь? Это те мерзавцы, которые прогнали меня с моего трона. Они заслуживают смерти, хотя бы для того, чтобы показать пример всем, кто пройдет мимо форта. Пусть никто не сомневается, какая участь ждет их, если они посмеют бросить вызов царю Радамисту.