У меня есть чувства. Чувства, которые я раньше никогда не испытывал Они новы для меня. И пугают меня.
Он приблизился к моему лицу, и я позволила кончикам наших носов соприкоснуться друг с другом.
Никогда бы не подумал, что такое возможно. Он положил мою руку себе на щеку. Пальцы покалывало жаром, который он излучал. Вздрогнув, я ощутила его сладкий аромат, затронувший мои щеки. Ваниль. Мои пальцы скользнули вниз к его ключице, а затем к его волосам на затылке. Резкий порыв охватил меня. Вспышка жара ударила мне в лицо.
Ты словно моя Крестелль. Только с той разницей, что я нашел тебя до того, как судьба ополчилась на меня. Я не знала, что ответить на это, поэтому продолжала молчать. Молчала, пока мое сердцебиение заглушало дыхание.
Я могущественный человек и способен дать тебе все, что нужно, все, что пожелает твое сердце.
Неестественно быстрым движением он схватил меня за запястье и вложил в мою руку какой-то холодный предмет. Я изумилась, увидев бриллианты, которые вспыхивали снова и снова, когда я слегка раскачала их. Это диадема! Серповидной формы, как убывающая луна. Ответственность покалывала мои ладони. Сначала слова запечатали наш союз. Теперь аналог его короны лежал в моей руке. Могущественный, несокрушимый и стальной.
Тебе нравится?
Он улыбнулся и мягко спросил, может ли надеть ее на меня. Я поколебалась, но склонила голову.
Она принадлежала моей матери. Мама бы обрадовалась, узнав, что такая очаровательная танцовщица теперь носит ее. Ты бы ей понравилась.
Спасибо, вздохнула я, купаясь в его искренней улыбке. Он быстро провел рукой по щеке, прежде чем снова стал серьезным и начал говорить. Каждое слово звучало как колокольный звон.
Четкий и режущий. Иногда даже сокрушительный.
Мне лишь нужно кое-что взамен. Единственное условие, которое значит для меня целый мир. Это чрезвычайно важно для меня незнание не позволяет мне ясно думать.
Какое условие? удивленно прошептала я. Я уже отдала свою свободу. Что еще он мог хотеть?
Люби меня Ты любишь меня? Жар окрасил мои щеки. Мне стало жарко и холодно одновременно; мое сердце так сильно начало пульсировать в грудной клетке, что я не была уверена, удержит ли она его.
Люби такого мужчину, как я Он остановился и чуть приподнял голову. Того, кто не может танцевать с тобой по жизни. Но того, кто смотрит на тебя и искренне любит всем сердцем.
Я ничего не могла сказать в ответ. Мне хотелось сбежать от странного чувства, ползущего по моим венам. Жара и холода. Жесткого и мягкого. Люциус поднял руку, заставив свой трон взлететь вверх. Теперь мне пришлось поднять голову, чтобы посмотреть в его серебристо-серые глаза, в которых я мечтала когда-то увидеть истории. Но они были непроницаемым зеркалом.
Я люблю тебя София. Я сделал это с первого момента, когда ты вошла в мою жизнь.
Он наклонился ко мне и ласково поцеловал. Многие его поцелуи я терпела, надеясь, что они прекратятся.
Некоторые мне все-таки нравились. А этого я хотела. Возможно, потому что хотела избавиться от чувства отвращения, которое испытывала к себе в тот момент. Или горя, что охватило меня, как только я подумала о половине жизни, проведенной со своим народом.
Его поцелуй был исцеляющим. Он заставил меня забыть обо всем.
Губы, которые так часто были сжаты в тонкую линию, казались бесконечно мягкими. Я запустила пальцы в его волосы и коснулась холодного метала его короны. Он издал вздох, когда я обняла его другой рукой, что побудило его притянуть меня к себе еще ближе. Я чувствовала его тело напротив своего, мою грудь на его груди.
Губы, которые так часто были сжаты в тонкую линию, казались бесконечно мягкими. Я запустила пальцы в его волосы и коснулась холодного метала его короны. Он издал вздох, когда я обняла его другой рукой, что побудило его притянуть меня к себе еще ближе. Я чувствовала его тело напротив своего, мою грудь на его груди.
Его сердце, бьющееся о мою грудь, как и его любовь, стучащая во врата моего сердца.
«Впусти меня», нежно шептало оно мне.
«Люби меня».
Но вдруг я услышала в голове голос Элиа.
Режущий, как один из его кинжалов, он кричал мне прямо в ухо: «Я не успокоюсь, пока не верну тебя».
Смешивался с разъяренным голосом принца лжи: «Полезно знать о сильных сторонах и способностях своих врагов».
Слезы навернулись на глаза, когда король оторвался от моих губ и начал целовать шею. Очень медленно и осторожно, словно боялся, что в следующий момент я могу сломаться.
Но тут, помимо своего желания, я почувствовала какую-то чуждую мне силу. Что-то невидимое обхватило меня, как удушающая хватка змеи. Невидимые руки, которые притягивали меня к нему все ближе и ближе, лишая воздуха. Жар пульсировал в моей голове, в ушах, во рту, пока я не почувствовала кровь.
Я не могла дышать!
Медленно и мучительно он выдавливал воздух из моих легких, пока поцелуй короля становился все более страстным.
В панике я вывернулась из его объятий и посмотрела на руки, которые он спокойно положил себе на колени. Однако чувство осталось. Оно грозило раздавить меня. Меня и мое надломленное сердце.
Что такое?
Я дрожала, охваченная внезапным холодом, и пыталась восстановить ритм своего сердцебиения.
Мне мне нужно время мой голос сорвался, и я вытерла влажные глаза и опухшие губы, на которых все еще оставался его вкус. Король кивнул и молча опустился на пол.
Когда он отпустил меня извиняющимся кивком головы, я выбежала из комнаты и затерялась в темноте коридоров.
Как только ушла от него, я снова смогла дышать.
Я не знала, чем думала, когда целовала его. Я не собиралась отдавать ему свое сердце.
Не после того, как король-сельтер лишил меня свободы. Всего, в чем действительно нуждалось мое буйное сердце.
Я должна была помнить, кем являлась. Я не была принцессой.
Я ветер, принадлежавший только себе.
Когда я бежала по темному коридору, меня словно хватали невидимые руки. Словно хотели удержать меня, чтобы я осталась с ним.
28
Почему ты до сих пор наблюдаешь за ними?
Я слегка вздрогнул, но быстро взял себя в руки и медленно повернулся в сторону Таранса. Первое правило многомесячной военной подготовки: никогда не расслабляйся. Стиснул зубы, осознав свою глупость, и нацепил непроницаемую маску.
Отблеск свечи освещал его покрытое шрамами лицо.
Как можно равнодушнее я поднял подбородок и приложил руку ко лбу, чтобы поприветствовать его:
Неплохое замечание, солдат. Тем не менее подло подкрадываться ко мне так, когда мы не на поле битвы.
Все это лишь вопрос подготовки и дерзости, капитан. Я расслабился и, посмеиваясь, похлопал его по плечам.
Что привело тебя сюда, товарищ?
Возможно то же, что и тебя. Он наигранно вздернул брови, чтобы спровоцировать меня. Я закатил глаза и притворился занятым.
Король хочет меня видеть. Я лишь жду, когда он закончит со своими делами.
Которые, похоже, тебе не нравятся.
Девушка в слезах пронеслась мимо, не заметив меня. В последнее время она часто плакала. Но меня это не волновало.
Я здесь по долгу службы. А не для того, чтобы удовлетворить свой интерес.
И по какому же, капитан? Мы с Тарансом были друзьями слишком долго, чтобы от него смогло ускользнуть, сколько раз я прогуливался по темным коридорам, чтобы увидеть, что она делала. Обычно она ничего не делала. Ничего, либо плакала. Я не мог избавиться от ощущения, что она страдает от жуткой тоски по дому.
Это не было удивительным, как и то, что стэндлеры до сих пор не убрали лагерь у наших ворот и ничего не делают для этого.
София, казалось, чувствовала их присутствие.
На сколько еще им хватит запасов? У них было много ртов, но они не имели столько средств и возможностей, сколько было у наших солдат. Длительные осады требовали планирования и хорошо распределенной провизии.
Не думай, что я не заметил, как ты каждую ночь стоишь перед ее комнатой. Может быть, она вскружила тебе голову? Таранс был не только превосходным солдатом, но и стражником и отменным шпионом. Я вспомнил, что на этой неделе назначил его стражником в замке, и меня раздражало, что у него везде есть глаза и уши.
На следующей неделе ты будешь охранять опорный пункт. Твои заговорщические теории действуют мне на нервы.
Так точно, капитан! рассмеялся он и уже собрался уходить, как внезапно остановился. Лицо задумчиво перекосилось.
Говори, приказал я. Он быстро перешел от непринужденного болтливого тона к военному языку.
Стэндлеры по-прежнему не делают никаких попыток разобрать свой лагерь.
Я знаю, сказал я и потер переносицу. Если Люциус узнает об этом, а рано или поздно он узнает, он прикажет мне убрать их силой.
Кроме того, восточный отряд защитной стены сообщает, что ночью они заметили необычные тени на краю скал.
Проклятье!
Это было нехорошо. Вовсе нет. Я сжал руки в кулаки.
Ты можешь еще раз связаться с той стэндлеркой?
Стэндлеркой?
Мы оба знали, что ее звали Яной. Я следил за ней.
На мгновение солдатская выправка исчезла с его лица, но он быстро взял себя в руки.
Нет, капитан!
Она казалась довольно благоразумной. Таранс кивнул. Поговорить с ней было его идеей. Воззвать к ее совести. Он ужасно хорошо разбирался в людях, в этом я мог на него положиться. Я надеялся, что нам не придется принимать более жестких мер. Таранс говорил с этой Яной. Мы выкинули их шатры и сцену. Что еще нам нужно было сделать, чтобы они поняли, что должны уйти?
Люциусу не понравится эта новость. Я не хотел представлять, какие болезненные наказания он придумает для таких «паразитов», как они. В этом отношении он и министр были беспринципными негодяями. Причем министр был еще более циничным.
Что мы будем делать?
Полагаю, подождем, задумчиво произнес я, хотя понимал, что не могу ждать, пока что-то случится. Покушение или что-то в этом роде.
Похоже, она значит для тебя гораздо больше, чем я думал, сказал Таранс, оставив меня наедине со своими мыслями. Зачем, ради всего на свете, я это делал?
Что могут сделать палки против стали? крикнул я ему вслед, но знал, что эта стратегия никогда не работала. Как говорил полковник Кант: «Оружие заставляет кровь пролиться. Мысли могут разрушать».
Я ненавидел себя за слабость, когда дело касалось девушки.
«Она когда-нибудь убьет меня», процедил я сквозь зубы, ожидая брата, который все еще оставался в комнате, которую она так поспешно покинула.
Как только он появился в свете тусклых свечей, я вышел из своего укрытия.