Я не могла ни контролировать его, ни вызывать. Я была рабыней своих чувств, которые пыталась подавить все эти годы.
Ты должна тренироваться, решительно заключила София. Ты сможешь его контролировать.
Я не хочу ничего контролировать. Я не хочу этот дар.
Король тоже сельтер, призналась она и я услышала страх в ее сдавленном голосе. Он могущественный сельтер. И неудержимый.
Я подползла к ней чуть ближе и положила руку на ее плечо. Потом она сломалась. Наследница семьи Рей, которая всегда была воительницей, плакала у меня на руках, пока рассказывала обо всем. О бесконечных днях в неволе. О поцелуях, обжигающих ее губы и заставляющих ее молчать. О брызнувшей крови и отрубленных руках.
Детские руки. Катившаяся голова. Я плакала вместе с ней. Плакала о жестоких воспоминаниях, которые уже никогда не отпустят ее. И плакала о горе, которое медленно разрывало ее сердце.
Ты любишь этого принца? Я видела их поцелуй. Короткий, но такой крепкий, что можно было ухватиться за эту ленту между ними.
Кто может говорить о любви, когда в этом мире так много ненависти? ее встречный вопрос. И все же я знала, что она оставила свое сердце в Медном Городе, пусть там с ней случилось так много плохого.
Принц отпустил тебя из-за любви. Более прекрасного подарка он не мог тебе дать, попыталась ее подбодрить. Он так любил ее. Рисковал своей жизнью ради нее.
Его план был хорош, стратегическим и легко осуществимым. И все же он был опасным. Он хотел, чтобы это выглядело как похищение. Это означало, что София должна была где-то быть. Мертвой или живой. Я содрогнулась.
Я не должна была уходить, Яна. Мой народ нуждается во мне.
В королевстве короля-сельтера, который убивает собственных людей?
Нет, покачав головой, сказала она. В стэндлерке, которая освободит их всех и заберет с собой. С ветром, Яна. Как мы это делаем. Только Элиа никогда этого не поймет.
Да, он никогда этого не поймет, раздался его хриплый голос. У тебя есть свой народ. Пусть принц позаботится об остальном. Если ты не заметила, ты сеешь беспорядки. Из-за тебя все это королевство проворачивается. И, кроме того, эти извращенцы
Если Люциус уже не убил Эрика, Элиа, расстроенно воскликнула она и встала. Потому что, если ты все еще не понял, Эрик рисковал своей жизнью, когда отпускал меня. Люциус накажет его за мое исчезновение, если узнает об этом.
Значит, ты предпочтешь стать подстилкой этого короля, чтобы спасти жизнь того, кого ты не знаешь так хорошо, как свою семью? Свою настоящую семью?
Слезы Софии засверкали в лунном свете. Она открыла и снова закрыла рот. Неспособная ничего ответить. Неспособная сказать хоть одно слово. И поэтому она просто замолчала.
Она молчала до следующего утра до того момента, пока мы не увидели платки на горизонте. Длинный караван, тянувшийся по пескам, по прямой дороге в Леало, в лесах которого мы могли укрыться. Мы все знали, что теперь нам это нужно. Потому что с королем-сельтером шутки плохи. Особенно с тем, кто был одержим женщиной, которую едва знал.
Наш народ встретил нас с распростертыми объятиями. Со слезами радости и громкими возгласами. Но и сейчас София молчала. Она прошла мимо поднятых рук прямо к своей повозке, которую не покидала. Даже когда старейшина племени встала перед ее повозкой и попросила открыть дверь. Ничего не произошло, и я знала, что мы потеряли ее навеки.
Я умылась, опрокинув бутылку с водой себе на голову, смывая пот и слезы. Я переоделась в новое платье. В новые платки. На этот раз в огненно-красные. В честь семьи Рей. Сейчас не временя вешать голову.
Сейчас мне снова придется собрать всех, кто когда-то подарил мне дом.
Я оказалась перед палаткой Ивана и сквозь тонкую ткань брезента встретилась с его глазами. Он знал, зачем я пришла. И не уйду, пока он не раскроет каждую деталь, которая приблизит меня к моему прошлому.
К вечному проклятию и вечным страданиям, которые оставил мне мой отец.
63
Проходили дни, которые казались годами; мне было трудно привыкнуть к моей прежней жизни, по которой я так тосковала. Но как-то получалось. Особенно когда проводила время с детьми, которые не спрашивали, почему я не разговариваю. Они подстраивались под меня. Жестикулировали и разговаривали с историями на моем лице.
Мы устроили привал в небольшом лесу с почти мертвым озером, который неспешно вел к королевству Леало. Хорошее место, чтобы отдохнуть, накормить наших животных и отправиться на охоту, потому что наши припасы были скудны. Яна была неприкосновенна. День за днем она пропадала вместе с Иваном, чтобы поработать над своими способностями.
Иногда я наблюдала, как она заставляет предметы летать. Иногда она позволяла ветру раскачивать кроны деревьев, пока с неба не начинали падать листья, как снег во Фриоле.
Она не разговаривала со мной с тех пор, как я решила молчать, а Элиа избегал меня, иначе я выцарапала бы ему глаза. Я видела, как в Яне вспыхивал огонь, когда мы вместе ели ночью у костра. Она сдвигала брови, пока не образовывалась небольшая морщинка, которая сейчас расползалась по ее молодой коже. Она, вероятно, о чем-то думала. О чем-то, что уже не отпускало ее, как дар, пульсирующий в ее жилах.
Каждую ночь мне снился один и тот же сон. Тот, с золотыми глазами и черным цветом, превращавший меня в статую. Потом я просыпалась в поту и задавалась вопросом, что произошло с Эриком. И молилась, чтобы он был жив, а Люциус не был тем чудовищем, которого я видела в нем. Кулатрой, облизывающей рот от крови и жаждущей большего. «Я бы дала ему второй шанс», постоянно повторяла я.
Если бы он не тронул Эрика.
Я не знала, сколько прошло дней. Я только знала, что здесь мои чувства притупились, и я перестала быть той Софией, которой когда-то была. Не свободной, но и не плененной. Не молодой, но и не старой.
Я больше не танцевала единственное, что я умела по-настоящему. Даже когда Натия просила меня об этом.
Безмолвно я завещала ей свой бубен, который она благоговейно держала в маленьких детских руках. Неспособная хоть что-то ответить. Я кивнула ей и направилась к озеру, чтобы устроиться там на скале. Оно было похоже на ровный каменный пол внутри дворца. Бальный зал из отражающего камня. Черный и блестящий. Я опустила ноги в воду и раскачивала их вперед-назад. Четкий ритм, напомнивший мне тиканье часов на запястье.
В какой-то момент ко мне подошла Зан Захрай. Дряблые, сморщенные ноги тоже опустились в воду и издали такой же звук, что и мои.
Она знала, что речь сделана из серебра. Молчание из чистого золота.
И так проходили дни и ночи. Они начинались с Эрика и заканчивались им, с надеждой, что он все еще жив.
Когда стемнело, я вынула из воды свои сморщенные ноги и пошла к своей повозке. Остальные по-прежнему сидели у костра и пели тихую песню стэндлеров, которую раньше я пела во все горло. Но мне было не до пения. Особенно когда встретилась со взглядом Элиа, попытавшегося подловить меня у повозки. Я покачала головой при виде историй на его лице. Нет, я не хотела с ним мириться. Он был невежественным и подлым.
Эгоистичным, но все же моим лучшим другом. Я вздохнула, собираясь захлопнуть дверцу своей повозки, но остановилась перед картиной, которая загорелась в моих глазах. Что-то блеснуло за тонкими стволами берез. Скомканный сверток из белого шелка, переливавшийся розовым в отблеске костра. Это было похоже на утреннею зарю. Смешанное с темными тенями, которые создавали небольшие выемки в ткани. «Игра моего воображения», подумала я. Безмолвное желание еще раз оказаться рядом с Эриком.
Я подошла к нему. Словно в трансе провела рукой по коре тонких березок, которые грубо оцарапали мою руку, и опустилась на колени, чтобы посмотреть, что это. Я протянула пальцы к свертку. Он был драгоценным и таким мягким. Кончиками пальцев я взялась за множество слоев и обхватила холодные камни. Закругленные в некоторых местах. В других же более острые.
Когда я подняла сверток, белая ткань потекла вниз, как жидкая краска.
Шелк, набедренная сетка, ниспадающая сверкающими полосами по длинной юбке, словно невесомые снежинки.
Нетронутое. Безупречное. Все выглядело так, как Луиза описывала его словами. Еще один вырез, украшенный жемчугом, и блестящий воротник, который должен был прикрывать израненную шею. Подул ветер, и листья запутались в юбке.
Это не было игрой моего воображения. Это было реально.
Жар выстрелил мне в голову, когда я отступила от него на шаг и вцепилась в ткань юбки.
Рядом с платьем я увидела сумку. Походная фляга. Сзади, привязанная к еще одной березе, чужая лошадь. Белая лошадь с седлом королевской печати королевства Купфоа.
Люциус.
Я закричала. Мой голос сорвался и, запнувшись о собственные ноги, я пыталась убежать. Просто убежать.
Прочь! Острые камни впивались в мою плоть, пока я слепо пробиралась по пыльной земле. С платьем в руках, которое невозможно было отпустить.
Снова споткнувшись, я увидела, как у костра поворачиваются испуганные лица и протягивают мне руки.
Быстро! Убегайте! задыхаясь, прокричала я и поднялась.
Элиа! Элиа!
Я оказалась в его объятиях. Он обнял меня за плечи, пытаясь успокоить. Но ни одно слово больше не принадлежало моему языку. Я зарылась пальцами в белое платье и потрясла им. Разве он не заметил?
Он он всхлипывала я.
Тише, тише. Что происходит?
Он Я подняла платье перед его лицом и увидела, что Элиа, казалось, застыл от его белизны. Его лицо было похоже на застывший снег во Фриоле. На кусающий ветер, который бил мне в глаза. Похоже на боль, когда мне пришлось отпустить отца. Люциус был здесь. Люциус нашел нас. Нашел меня.
Эрик!
Я вырвалась из объятий Элиа и в тот же миг споткнулась о собственные дрожащие ноги. Я должна предупредить свой народ. Они должны исчезнуть!
Он здесь! закричала я. Мой голос был таким хриплым, что я грозилась задохнуться от него. Люциус! Люциус нашел нас!
Обыщите все, со злостью воскликнул Элиа. Быстро. Факелы поднялись из темноты пылающим красным цветом, когда пришли в движение.
Я словно находилась в бреду. Ничего из того, что я сделала, не произошло по моей собственной воле. Элиа закричал на меня. Но я уже ничего не слышала. Мир пульсировал, а я пульсировала вместе с ним. Он нашел меня. Это значит, что Эрик потерпел неудачу. Эрик находился в опасности. В опасности!
Эрик!
Мое сердце болело так зверски, как будто кто-то наступил на него. Что только Люциус сделал с Эриком?