Мама, ты серьезно? Эллиот говорил негромко. Это же ни в какие ворота Что такое ты несешь? Он скривил лицо и повернулся к Венди. И что мы скажем Айдану и Захари? Что у Були появилась близкая подруга? Как ты можешь на нас такое вывалить? Честно скажу, не ожидал. Он стиснул челюсти. И сколько ты нам морочила голову?
Ну-ну, Эл. А детям можешь сказать, что у Були есть подруга, близкая подруга Берди, только их это будет волновать в одном случае если это будет волновать тебя. А тебе-то что волноваться? Совсем не обязательно на все вешать ярлык. Сбежать с бродячим цирком мы не собираемся. Делать татуировку на лбу тоже. Щеки Астрид запунцовели, но она продолжала расставлять тарелки на обеденном столе. Она ожидала чего-то подобного, даже скользкой реплики «морочить голову», будто эти два слова отражали ее чувства к Берди, к детям, объясняли все, чем она хотела поделиться и что оставить при себе. Пожалуйста, к столу. Сеси, ветчину будешь?
Сесилия так и стояла у края коридора. Понять, что выражало ее лицо, Астрид не могла. Сесилия медленно вошла в кухню, взяла тарелку и положила на нее пару кусков ветчины.
Мне казалось, осторожно начала она, с еле заметной улыбкой, меня сюда привезли, потому что в этом доме царит стабильность.
Можешь не сомневаться, заверила Берди и тоже взяла тарелку. Нет ничего более стабильного извини, Астрид, чем пожилая лесбиянка.
Берди на девять лет моложе Астрид, ей всего пятьдесят девять. Когда-то девять лет значили много разные школы, разные фазы жизни, теперь же эти девять лет словно ветром сдуло. В не слишком отдаленном будущем разница в девять лет снова себя покажет восемьдесят и семьдесят один, девяносто пять и восемьдесят шесть, но сейчас они плывут сквозь время вместе, обе здоровые, активные, способные наслаждаться жизнью.
Эллиот громко выпустил воздух изо рта.
Пойду приведу парней, скажу, что блины готовы. Только со словом на букву «л» полегче, ладно?
Он затопал по ступеням, стал звать ребят и в ответ услышал боевой клич: «Я тебя убью, проткну твое лицо мечом!» Не понять, кто именно из близнецов выдал такую тираду. Венди тоже побежала наверх.
Я не собираюсь называть себя лесбиянкой, сообщила Астрид. Если уж точно, я бисексуалка. Этим словом можно пользоваться. Впрочем, мне и оно ни к чему. Произнести это слово как дернуть натянутую струну, надо как-нибудь еще раз попробовать, смеха ради, проверить, проскочит ли молния по позвоночнику, как на ярмарке, когда лупишь молотом, надеясь, что зазвенит колокольчик.
Берди поцеловала ее в щеку.
Знаешь, мама, заговорила Портер, я думала, что возможность быть паршивой овцой в семействе ты еще на несколько минут оставишь за мной. Я под впечатлением.
Эм-вэ-пэ, сказала Сесилия и тут же поджала губы, словно хотела загнать назад то, что уже вылетело. Берди, Портер и Астрид вопросительно смотрели на нее. Сесилия закатила глаза. Не заставляйте меня это произносить, сказала она. Никто не шевельнулся. Мне вообще пофигу.
Астрид издала радостный вопль.
Шикарно. Это будет мой новый девиз, дорогая. Эм-вэ-пэ, Берди, ты слышала?
Когда она в последний раз вопила? И на какие еще фортели способна? Благодаря Берди она, кажется, готова прыгнуть с парашютом, как Джордж Буш в свой девяностый день рождения. В глазах Портер читалось удивление и, кажется, даже изумление.
Мама, если начнешь произносить слово на букву «ф» при Эллиоте и его детях, он умрет. Портер сунула палец в миску с тестом для блинов, а потом в рот. Это еще что за параша?
Безглютеновое тесто, объяснила Астрид. Попробуй другое. Я буду паинькой, обещаю.
Портер зачерпнула ковшиком обычное тесто, бросила его на раскаленную сковородку и кухню наполнил запах теплого масла. Берди приобняла Астрид и несколько минут не убирала руку, от которой исходило трепетное сияние. Наконец вниз под страхом смерти притащили Айдана и Захари, усадили за стол и заставили есть блины. Эллиот, поворчав минут пятнадцать, скрылся, и больше его не видели.
Глава 11
Глава 11
Секонд-хенд
Начались последние перед школой выходные, и Портер потащила Сесилию по магазинам. Идти в восьмой класс в новой школе и в новом городе вариант не идеальный, но есть неожиданный шанс для разгула фантазии, и как тут не обновить собственный наряд? Портер подумала: кем только она могла бы стать, будь у нее возможность раз в десять лет решительно менять свою жизнь побриться налысо, провести полгода в стране, язык которой для нее чистый лист. Портер знала многих, мужчин и женщин, живших так, будто их родители являлись призраками из другой галактики, безо всякого к ним притяжения, абсолютно над их поведением не властными. Портер казалось, что жить так совсем не плохо, она точно жила бы в кайфе где-нибудь на Марсе. (Хотя даже и найди она способ добраться до Марса, там ее уже наверняка в костюме космонавта ждала бы Астрид, встретила бы ее на местном джипе и даже нашла бы место, где продают лучшее космическое мороженое.)
Любимый магазин Портер, секонд-хенд, находился в квартале от клэпхэмского вокзала. В отличие от Boutique Etc? и других магазинов для женщин, дышавших на ладан, секонд держался бодрячком. Магазин располагался в старом викторианском здании, и, несмотря на малую площадь, товаров тут было завались, на первом этаже мебель и прочая домашняя утварь, а на втором одежда выцветшие футболки, платья из холстины, платья из синтетики в стиле диско. На самом деле Портер решила приодеть Сесилию, потому что дружит с Джоном и Рут Салливанами, первыми модниками в городе, и их сын идет в восьмой класс в ту же школу. Возможно, «дружит» сильно сказано, Джон учился в одном классе с Эллиотом, но друзьями они не были, и когда Джон вырос в интересного мужчину с еще более интересной женой, Портер в их обществе иногда терялась, не знала, что сказать, они же всегда улыбались и раскланивались друг с другом. Дружить с Джоном и Рут в городе хотели все.
Портер толкнула Сесилию через скрипучую дверь магазина, зазвенел колокольчик пришли покупатели. Портер по электронной почте написала, что они придут ее первая попытка организовать встречу, и она надеялась, что Август тоже будет. Удивительное дело, дети твоих ровесников уже подростки. Когда родилась Сесилия, у Ники самого еще молоко на губах не обсохло, никто ее не планировал, будто он и Джульетта понятия не имели, как на свет появляются дети. Они не подумали, что их жизнь решительно изменится, и вдруг оказалось, что она и не изменилась: ребенок всегда был пристегнут к телу матери или отца, и они таскали Сесилию с собой везде, на танцевальные представления, по музеям, вечеринкам и ресторанам. К трем годам на счету Сесилии было больше баров, чем у алкоголика со стажем длиной в жизнь. Родись ранний ребенок у Портер, она бы ему такое детство не устроила. Нет, она бы разливала молоко по унциям, считала пеленки и звала врача на каждый детский чих, она бы о нем заботилась, как и велел господь. И сейчас Портер к такой участи абсолютно готова, даже если это значит прощай, взрослая свобода, какой она до сих пор наслаждалась. У нее есть еще пять месяцев. Конечно, рождение ребенка не смертный приговор, однако она переступит некую линию, без возврата к прошлому. Портер взглянула на пунцовые щеки Сесилии и вспомнила, каково это быть смущенной и в то же время довольной, когда о тебе кто-то заботится.
Есть кто-нибудь? выкликнула Портер.
В магазине пахло плесенью и чем-то сладким, шторки были раздвинуты, но здание располагалось так, что в нем все равно царили прохлада и полумрак.
Сейчас, иду, отозвался откуда-то из небытия Джон.
Сесилия прошла вдоль одинокой стойки с платьями в центре зала, Портер двигалась следом. Отношение женщины к одежде копия материнских пристрастий, любила ли мать наряжаться, ненавидела ли, умела ли разглаживать складки или повязывать шарфы. Астрид считала, что одежда должна быть функциональной, без вычурных излишеств, вот и Портер одевалась функционально и смехотворно вязаная кофта на молнии, вельветовые штаны, носки с персонажами из мультиков. Одевалась, как дошкольница, к досаде Астрид. А вот Джульетта ходит по магазинам как француженка денег у нее никогда нет, а выглядит так, будто их навалом. Ей удалось сохранить фигуру девочки-подростка, и особой нужды менять одежду у нее нет, а шкаф Портер завален нарядами, которые она уже никогда не наденет, так змея сбрасывает кожу, и та мусором лежит на дне ее клетки. Портер смотрела, как Сесилия перебирает платья, раздвигает и снова задвигает вешалки. Она не была сорокой, падкой на мишуру, как многие девчонки ее возраста, но посмотреть яркие вещички интересно. Что-то от Джульетты ей передалось, сидело внутри.
По ступеням затопали и в зале появился Джон. Он носил очки, как казалось Портер, напрасно. Вроде бы необходимый атрибут для образа. Жена Джона, Рут, помимо работы в магазине помогала торговой палате Клэпхэма, когда планировалось участие городка в разных торжествах и ярмарках. Каждый год Рут и Портер пересекались на клэпхэмской ярмарке, когда толпы после летних отпусков покупали яблоки и пончики с сидром, у Портер имелся сырный киоск, «Счастливый Клэпхэм», где она с помощью крошечных бамбуковых ложечек давала попробовать на крекерах свою продукцию.
Привет, Джон, сказала Портер. Это моя племянница, Сесилия, помнишь? Будет учиться в нашей школе. Август здесь?
Привет, дорогая! Джон поцеловал Портер в щеку, а потом прокричал в сторону лестницы. Иди, поздоровайся!
Сесилия замерла.
Это что, подстава? шепнула она Портер. Ты сказала, мы просто в магазин.
Мы и есть в магазине, подтвердила Портер. Ищем вещи и новых друзей.
Август тебя не обидит, заметил Джон. Обещаю.
Что бы ты хотела, Сесилия? спросила Портер, подвигаясь к Сесилии. Джинсы? Я снова запала на клеш. Странно, да, Джон?
Сама знаешь, как бывает, начал объяснять Джон. Если что состарится до такой степени, что и не помнишь, когда надевал в последний раз, значит, можно по новой. В девяностых клеш был в моде.
Состарится. Намекаешь, что я состарилась? Портер игриво схватилась за горло. Они мне и правда нравятся.
Таков был ее прикид в первый день в старших классах клешеные джинсы, тесноватая голубая футболка с надписью SKATEBOARD, хотя на скейтборде она в жизни не каталась.
Ступени снова дали о себе знать, и в зал невесомо запрыгнул Август. Сплошь ноги и руки, эдакий щенок с комично большими лапами, тело, как и у Сесилии, еще только формировалось, до чего дорастет, неизвестно. Лицом походил на Рут темные глаза, острый подбородок, брови летят стрелками под бледным лбом. Волосы вываливаются из-за ушей и падают на плечи средневековый принц в замедленной съемке.
Август, это Сесилия, племянница Портер. Покажешь ей магазин?
Август изобразил раздражение, чуть закатив глаза, и Портер увидела, как Сесилия съежилась, подобралась, свернулась ящерицей и выставила броню. Впрочем, тут же Август дружелюбно кивнул и потянул ее за локоть.
Начнем с футболок. Он крутнулся на пятках и шагнул к лестнице, а Сесилия послушно двинулась следом, как на эшафот.