Квакеры, с надеждой взиравшие на первое в мире «государство рабочих и крестьян», искренне полагали, что Россия строит общество будущего, цели которого они считали весьма созвучными квакерским идеалам. Кроме того, квакеры во все времена близко к сердцу принимали боль и страдания невинных людей. Американские квакеры, узнав о снятии запретов, сразу обратились за разрешением на отправку благотворительного груза в Россию в сопровождении нескольких человек, которые бы контролировали распределение этой гуманитарной помощи. Государственный департамент США заявил, что «не будет создавать препятствий в деле отправки благотворительных грузов в Советскую Россию». При этом американские власти подчеркивали:
Представители, которых вы собираетесь отправить должны понимать, что они принимают весь риск на себя и не могут рассчитывать на защиту нашего государства, находясь на советской территории.
Первыми из Общества Друзей в Советскую Россию после снятия блокады отправились представители английских квакеров. Квакерский комитет помощи жертвам войны совместно с двумя другими британскими благотворительными организациями, Фондом детей России и Фондом спасения детей, собрали деньги и закупили сухое молоко, рыбий жир, мыло, рис, овсянку и лекарства для отправки в Россию.
Риченда Скотт, президент Квакерского исторического общества, в своей замечательной книге «Квакеры в России» писала, что вместе с грузом в плавание отправились Хинман Бейкер и Франк Шоу от Общества Друзей, миссис Хаден Гест и Анатоль Сакс от Фонда спасения детей. В Копенгагене они встретились с М. М. Литвиновым, членом коллегии Наркомата иностранных дел РСФСР. Разговор шел о работе по оказанию помощи недоедающим детям. Литвинов высказался в том смысле, что в Россию стремятся приехать много организаций помощи, и у каждой из них свой персонал, а посему он рекомендовал создать совместную комиссию для координации действий. Тем не менее двое квакеров на свой страх и риск отправились в Гельсингфорс, надеясь все-таки получить разрешение на въезд. Такие разрешения в конце концов были выданы: помог Литвинов. Хинман Бейкер и Франк Шоу пересекли советско-финскую границу 17 марта 1920 года, квакерский груз на границе поместили в товарные вагоны, продукты питания и медикаменты наконец двинулись в путь.
Первым большим городом, куда прибыли квакеры со своим грузом, был Петроград. Там они провели несколько дней, встречаясь с большевистскими чиновниками из департамента Наркомата труда, в чьем ведении была работа с детьми. В результате переговоров было решено, что доставленный груз будет распределен в детские больницы и санатории. Хинман Бейкер посетил учреждения, куда распределялись квакерские грузы как в Петрограде, так и в пригородах бывшей столицы, и нашел состояние дел в этих заведениях вполне удовлетворительным. Он вспоминал:
Все, что я желал увидеть, мне показывали, и плохое, и хорошее, никаких специальных приготовлений к моему визиту не делалось, поскольку я никуда заранее не сообщал о том, что еду.
Риченда Скотт писала, что Франк Шоу провел схожую инспекцию детских больниц в Москве, потом вернулся в Петроград к Хинману Бейкеру. Иностранцам устраивали многочисленные экскурсии как по медицинским учреждениям, так и по научным. Рентгенологический и радиологический институт им показывал сам академик А. Ф. Иоффе, экскурсия произвела на квакеров сильное впечатление: по их словам, они увидели передовое научное учреждение. Медработники, получившие продукты питания для детей в голодном Петрограде, говорили благодетелям: «Приезжайте снова, вы нам нужны, и привозите с собой еще миссионеров из числа квакеров».
В Москве Бейкер и Шоу встретились с наркомом здравоохранения Н. А. Семашко, который предложил обсудить механизм распределения доставленных из Англии грузов. Английские квакеры познакомились с толстовцами Владимиром Чертковым и Александром Сергеенко. Чертков организовал для Хинмана Бейкера встречу с секретарем Ленина В. Д. Бонч-Бруевичем, который попросил Бейкера привезти или прислать из Англии информацию о роли квакеров в деле переселения духоборцев на Кипр и в Канаду. Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич, специалист по сектам, попросил Хинмана Бейкера прислать ему любую литературу по этой теме. Кроме того, Хинману Бейкеру удалось побывать на заседании Объединенного совета религиозных общин и групп в доме Черткова.
Забегая вперед, отметим, что 22 января 1922 года газета «Известия» в заметке «Деятельность общества друзей (квакеров) в России» положительно отозвалась об этой миссии квакеров:
В мае 1920 года английское Общество Друзей выслало продовольствия на сумму 15 000 фунтов стерлингов для детских больниц, детских домов и яслей в Москве и Петрограде. Представители общества друзей г. г. Гиндман, Найкер и Франс Шоу вошли в соглашение с советским правительством о правильном распределении полученных припасов. В июле 1920го была послана следующая партия припасов на сумму 25 000 фунтов стерлингов, в сопровождении г. Артура Уотса, который остался в России в качестве наблюдателя за распределением продуктов. Распределение было произведено среди организаций НКЗ и Наркомпроса.
Из Хинмана Бейкера советские журналисты умудрились сделать сразу двух господ Гиндмана и Найкера, зато имя Шоу практически не исказили.
По возвращении из России Хинман Бейкер в отчете о поездке тепло отзывался о том, как русские организовывали системы медицинского обслуживания и образования в условиях нехватки горючего, лекарств, мыла, молока. Он говорил, что испытывал удовлетворение от осознания того, что хотя бы несколько тысяч русских детей на несколько месяцев были обеспечены яйцами, молоком, жирами и т. п. Его коллега по первой миссии квакеров в России Грегори Уэлч так описывал поездку Бейкера:
Он был удовлетворен тем, как распределяется помощь, сказал, что больше доверяет нынешним чиновникам, чем тем, которые были при прошлом режиме. Невозможно описать степень благодарности со стороны русских. Один из чиновников обнял и поцеловал Хинмана Бейкера, когда тот уезжал из Петрограда. Легко понять искренность такой реакции.
Далее в своем письме Уэлч ссылался на Бейкера, который писал:
Компартия полна энтузиазма как никогда (коммунисты составляют около 1% от населения страны). Можно с уверенностью сказать, что при наличии транспорта и свободы торговли они смогли бы показать России и всему миру, что же такое идеальное общество. Есть свидетельства того, что цеховые комитеты вскоре отменят. И промышленность, там, где она еще осталась, будет управляться сверху. В Петрограде и Москве вся промышленность остановилась по причине отсутствия топлива и сырья. По теперешнему закону все избытки скота, урожая и товаров реквизируются государством, которое в обмен на полученное расплачивается обесцененными бумажными деньгами. Крестьянство противится этому, и пока власти не в состоянии выдавать за сельхозпродукцию одежду, станки и инструменты и тысячи других вещей, необходимых людям, большинство граждан в России будут выступать против большевизма.
Настроенный вполне критически к советской власти, хорошо говоривший по-русски Уэлч выражал надежду на создание справедливого общества в стране, понимая, что не все так просто:
Артур Уоттс, Хинман Бейкер и я надеемся вскоре снова побывать в Петрограде для распределения 100 тонн гуманитарной помощи для детей. Конечно, это все временные меры. Наша цель попытаться сделать что-то в помощь России в качестве квакерских послов. Мы надеемся, что пути для возобновления квакерской помощи в России будут открыты вновь и что у нас появится возможность делать здесь какую-то работу на постоянной основе, в отличие от той, что нам удавалось делать до сих пор.
Грегори Уэлч рвался в Россию, но в отношении него большевики осторожничали. После возвращения Бейкера и Шоу в Британию визу и разрешение на въезд получил английский квакер Артур Уоттс.
Артур Уоттс родился в 1888 году в Манчестере. Он учился в квакерской школе Акворт. После окончания учебы он какое-то время работал вместе со своим отцом, Чалакомом Уоттсом: оба были первоклассными плотниками и столярами. Семья была большая и дружная: все семеро детей воспитывались в квакерском духе, что определило жизнь как самого Артура, так и его братьев и сестры. Артур был противником войны. В Первую мировую он отказался нести службу в некомбатантском корпусе, отверг службу в системе МВД, куда его потом перевели. За это он был приговорен к каторжным работам. За распространение листовки с призывом к отказу от оружия Артура Уоттса посадили в тюрьму. После освобождения он отправился во Францию в составе группы волонтеров Квакерского комитета помощи жертвам войны. После Франции Артур Уоттс отправился в Москву: в России он работал с января 1920 года до начала 1923-го. Он вернулся в СССР в 1931 году и больше никогда не покидал Россию до самой своей смерти в 1958 году.
Но вернемся в 1920 год. В июле Рут Фрай пишет М. М. Литвинову, бывшему тогда полпредом РСФСР в Эстонии:
Комитет помощи Друзей искренне приветствовал бы разрешение на въезд в Россию для Уэлча и Бейкера, находящихся теперь в Ревеле. Кроме распределения гуманитарной помощи, Уэлч, как полагает Комитет, был бы готов помогать вернуть петроградских детей, с которыми он работал много месяцев на Дальнем Востоке.
В то же время Артур Уоттс писал уже из Москвы, что тоже хлопочет о разрешении на въезд для Грегори Уэлча, отмечая тот факт, что Бейкера русские, кажется, больше видеть не хотели:
Разрешение для Хинмана Бейкера по-прежнему задерживается на том основании, что его миссия не направлена на выполнение какой-то конкретной задачи. Местные власти очень жесткие в этом плане, что подтверждается тем, например, что Нансену не разрешили привезти с собой своего собственного секретаря.
Разрешение на въезд Уэлчу выдали, но на очень краткий срок, все попытки продлить пребывание оказались тщетными. Более того, англичанина буквально выживали из Советской России чуть ли не с первого дня. Грегори Уэлч вспоминал:
В конце моего комфортного путешествия в Москву НКИД информировал меня, что я должен покинуть Россию немедленно. И в тот же вечер мне было дано разрешение оставаться в Москве неделю. Позже я узнал, что в тот день, когда я прибыл в Москву, Красину отказали во въезде в Англию. Три дня спустя у меня была встреча с Луначарским, министром образования, касательно детской колонии петроградских детей. Он выдал мне документ, который подтверждал, что я был на службе у Отдела образования и что я срочно нужен изза этих самых детей. Я передал этот документ НКИДу. И через три минуты мне велели передать им все мои бумаги и книги для просмотра цензурой, а на следующий день я должен был покинуть страну.