Таким образом, в 18911922 годах тема голода и борьбы с ним была исключительно политизирована: власть и общество по-разному оценивали масштабы народного бедствия, предлагали разные стратегии по его преодолению. В то время как либеральные общественные деятели, руководствуясь гуманистическими принципами, призывали власти безвозмездно помогать крестьянству, правительство настаивало на выдаче возвратных ссуд, так как опасалось, что безвозмездная помощь приведет к развитию иждивенческих настроений в деревне и со временем склонит народ к бунту. Вместе с тем гуманитарные миссии российской интеллигенции становились важным фактором выработки гражданской идентичности. При этом с особым подозрением правые круги относились к иностранной помощи, усматривая в ней опасность дискредитации России на международной арене. Только в 1921 году уже советское правительство впервые официально обратилось за помощью к иностранным государствам, учитывая катастрофическую ситуацию в сельском хозяйстве, спровоцированную войной и политикой военного коммунизма. Однако откликнувшиеся на призыв советской власти иностранные гуманитарные миссии на деле оказались заложниками временной политики большевиков, не предполагавших долгого сохранения «нового курса» после решения основных сельскохозяйственных вопросов.
Следует заметить, что многие сектанты искренне поверили в то, что при советской власти они смогут получить ту долгожданную духовную свободу, свободу вероисповедания, о которой мечтали в дореволюционное время, и, как следствие, чересчур активно включились в строительство новой жизни. Помимо прочего, сектанты позволяли себе «неканоническую» интерпретацию коммунизма: создавая крестьянские коммуны и кооперативы, они заявляли, что «проповедуют идеи коммунизма в чистом виде»93. Кроме того, власти с раздражением отмечали создание сектантами параллельных комсомолу собственных молодежных организаций: бапсомола, христомола и трезвомола (которые начали появляться в России еще в 19051908 годах). В апреле 1926 года на Всесоюзном совещании по антирелигиозной пропаганде воссоздание религиозных молодежных движений было охарактеризовано как попытка подменить советскую комсомольскую организацию. 22 августа 1927 года ВЦИК издал циркуляр «Об ограничении сектантов», в котором говорилось о чрезмерном расширении деятельности сектантских организаций, недопустимости открытия сектантскими организациями детских кружков и запрещалось регистрировать старые и новые религиозные объединения граждан, «не признающих налогов, воинской повинности и вообще каких-либо обязательных государственных повинностей»94. Квакеры занимали более осторожную позицию в социально-политических вопросах, поэтому им удалось продержаться немногим дольше, чем другим сектантам. При этом образовательные инициативы квакеров также вызывали неприятие советских органов власти. В 1931 году, последним из числа иностранных благотворительных организаций, был закрыт московский квакерский офис.
Таким образом, в 18911922 годах тема голода и борьбы с ним была исключительно политизирована: власть и общество по-разному оценивали масштабы народного бедствия, предлагали разные стратегии по его преодолению. В то время как либеральные общественные деятели, руководствуясь гуманистическими принципами, призывали власти безвозмездно помогать крестьянству, правительство настаивало на выдаче возвратных ссуд, так как опасалось, что безвозмездная помощь приведет к развитию иждивенческих настроений в деревне и со временем склонит народ к бунту. Вместе с тем гуманитарные миссии российской интеллигенции становились важным фактором выработки гражданской идентичности. При этом с особым подозрением правые круги относились к иностранной помощи, усматривая в ней опасность дискредитации России на международной арене. Только в 1921 году уже советское правительство впервые официально обратилось за помощью к иностранным государствам, учитывая катастрофическую ситуацию в сельском хозяйстве, спровоцированную войной и политикой военного коммунизма. Однако откликнувшиеся на призыв советской власти иностранные гуманитарные миссии на деле оказались заложниками временной политики большевиков, не предполагавших долгого сохранения «нового курса» после решения основных сельскохозяйственных вопросов.
Владислав Аксенов, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник ИРИ РАНПРЕДИСЛОВИЕ.
ПО СЛЕДАМ ОБЩЕСТВА ДРУЗЕЙ
«Знаешь, в Советской России даже плакат такой сделали: Учитесь работать у квакеров, настолько их там уважали и ценили», сказал мне Билл Чадкирк, заведующий отделом Квакерских международных общественных проектов в Доме Друзей в Лондоне. Он вышел из своего кабинета перекинуться со мной парой слов, когда я заехал в британскую столицу после участия в квакерском проекте в городе Дадли в 1993 году. Билл сильно удивил меня. Квакеры в большевистской России? Религиозное общество Друзей в стране воинствующего безбожия? «Да, именно так, подтвердил Билл, в городе Бузулук». Я и города-то такого не знал, а Билл оказался в курсе даже того, что было это в Самарской губернии во время голода в Поволжье. Именно он, Билл Чадкирк, побудил меня к тому, чтобы взяться за эту историю.
Встреча наша состоялась летом, а зимой Билл прислал мне свою рукопись «Famine And Relief» («Голод и помощь»), написанную на основе доступных ему материалов. Прочитав ее, я понял, как мало в России известно о квакерах и их работе во времена голода в Поволжье, и мне захотелось самому исследовать эту тему и поделиться добытой информацией с моими соотечественниками.
Не имея опыта работы в архивах, в эпоху, когда интернет был еще диковинкой в наших краях, я для начала узнал в областном архиве Петербурга адрес Бузулукского архива.
В ответ на мой запрос оттуда пришло уведомление, что никакими документами о работе в городе квакеров в интересующий меня период архив не располагает. Но недели через две меня разбудил телефонный звонок. Любезная сотрудница архива в Бузулуке сообщила, что ей удалось найти папку с материалами, которые могут представлять для меня интерес.
В Бузулуке я остановился в комнате отдыха на железнодорожном вокзале и каждый день ходил пешком в город, расположенный на приличном от вокзала расстоянии: в XIX веке железнодорожные ветки порой прокладывали так, что города находились довольно далеко от станций. Предоставленные архивные материалы меня потрясли: приехавшие сюда англичане спасали от голодной смерти моих соотечественников. Они не брали за это денег, да и какие могут быть деньги у умирающих от голода крестьян. Напротив, англичане собирали деньги в своей стране на покупку продуктов и доставку их сюда, в далекий от Лондона город. Потрясенный, я бродил по улицам пыльного Бузулука, а оказавшись на рынке, подошел к старушкам, которые торговали овощами со своих огородов.
«Скажите, вы помните голод 1921 года»? спросил я у одной из них.
«Как не помнить! Такое не забудешь Меня и многих других спасли иностранцы. То ли американцы, то ли англичане нерусские. Они такие добрые были, кормили нас, детишек».
После той поездки тема квакеров в России меня зацепила. Вслед за Бузулукским я исследовал архивы Самары, Санкт-Петербурга, Филадельфии, Лондона и Москвы. Я листал пожелтевшие машинописные отчеты квакеров о работе в России. Я держал в руках дневники, заполненные мелким почерком, полные потрясающих деталей о жизни американской барышни в степях Бузулукского уезда, читал книги воспоминаний английских и американских квакеров, работавших в России в те страшные голодные годы. Я всматривался в лица на старых фотографиях. Работа в архивах приносила необыкновенную радость и все новые и новые открытия.
В Нью-Джерси в доме для пожилых квакеров я встретился со столетней Ребеккой Тимбрес-Кларк, в 1923 году работавшей с мужем в селе Сорочинском в той же Самарской губернии. Я переписывался с новозеландкой Хелен Хьюз, дочкой Теодора Ригга, который в 1916 году возглавлял квакерскую миссию в России.
Позднее я подружился с американским историком Дэвидом Макфадденом, который исследовал ту же тему, и мы с ним могли часами обсуждать детали эпопеи Нэнси Бабб в Тоцком или успехи МТС под руководством Перри Пола в селе Сорочинском. Мы несколько раз съездили с Дэвидом в Бузулук, где когда-то работали английские квакеры, и в село Сорочинское, где был центр американских Друзей. Мы беседовали с еще живыми тогда очевидцами голодных лет, выступали перед школьниками в Могутове, общались с журналистами в Тоцком и Бузулуке.
Дэвид подготовил отличную книгу «Дух сотрудничества: Квакеры в революционной России», для которой я написал по его просьбе предисловие. Мои же материалы все еще лежали в столе: они ждали своего часа.
Без малого пятнадцать лет я отдал работе в Amnesty International в Москве, не имея никакой возможности отвлечься на осмысление собранных документов. И только выйдя на пенсию, смог наконец взяться за тему, которая давно меня волновала, и написать книгу об удивительной истории квакеров в Советской России.
ЧАСТЬ I
19161918
Нашивки и кокарды для униформы сотрудников Квакерской санитарной службы. Частная коллекция
ГЛАВА 1
Первые контакты квакеров с Россией. Беженцы в Российской империи времен Первой мировой. Квакерская миссия в Петрограде в апреле 1916 года. Поездка четверых квакеров в Москву, Самару и Бузулук. Общение с царскими чиновниками, Татьянинским комитетом. Решение о помощи беженцам в Бузулукском уезде Самарской губернии. Открытие в четырех селах уезда больниц, мастерских для беженцев, приютов. Революционные вести из столицы.
История взаимоотношений Религиозного общества Друзей (то есть квакеров) с Россией начинается практически с первых лет существования этой протестантской пацифистской церкви, появившейся в Великобритании в середине XVII века. Сохранилось письмо, отправленное в 1654 году основателем Религиозного общества Друзей Джорджем Фоксом (16241691) царю Алексею Михайловичу; с квакерами встречались Петр I, а затем Александр I. В XIX веке в Шушарах под Петербургом жил английский квакер Даниэл Уилер с семейством; он осушил там тысячи акров болот. Николай I даровал его семье участок земли в Шушарах под квакерское кладбище. Британские квакеры совершали поездки в Россию, в частности в 1890е годы, оказывая помощь в борьбе с голодом.
История взаимоотношений Религиозного общества Друзей (то есть квакеров) с Россией начинается практически с первых лет существования этой протестантской пацифистской церкви, появившейся в Великобритании в середине XVII века. Сохранилось письмо, отправленное в 1654 году основателем Религиозного общества Друзей Джорджем Фоксом (16241691) царю Алексею Михайловичу; с квакерами встречались Петр I, а затем Александр I. В XIX веке в Шушарах под Петербургом жил английский квакер Даниэл Уилер с семейством; он осушил там тысячи акров болот. Николай I даровал его семье участок земли в Шушарах под квакерское кладбище. Британские квакеры совершали поездки в Россию, в частности в 1890е годы, оказывая помощь в борьбе с голодом.