А под нее?
Хм джинсы?
Джинсы. Кроссовки, свитер, рубашка две штуки, лучше даже три, нижнее белье
Ань, не грузи, а?
Тебя не нагрузишь так ты и не потонешь.
В Анну полетела подушечка с кресла.
Вредина!
Я хорошая, парировала Анна, уже немного освоившая подростковый сленг. И если бы не я, Нимфадору Тонкс ты бы отыгрывала дома. Вот покалечишь меня и все отменится.
Подушкой?
Ею тоже придушить можно. Посмотри на этот свитер?
Кира кивнула.
Свитер подойдет. И вон тот тоже
И кстати! Можно взять клевую красную маечку! И косметику! И топик!
Вдруг дискотека будет?
Анна согласилась и принялась упаковывать вещи дальше. Надо сложить их так, чтобы не помялись. Мало ли где они окажутся, вдруг не будет возможности погладить?
Русина, окрестности ИрольскаЯна сразу узнала бы эту деревню, хотя ночью та выглядела лучше. Днем же нищета она и есть нищета. Дома маленькие, кое-какие и топятся по-черному, клочья полей и огородов, чахлый лес.
Краски?
Серая, черная и коричневая. Еще не пришло время синтетических красок, да и дорого!
Оружие?
Три ружья на всю деревню, и те допотопных времен.
А еще все, как водится. Кто-то богаче, кто-то беднее
Что такое продразверстка, крестьяне уже знали. Когда началась война с Борхумом, император приказал покупать хлеб по твердой цене.
Невысокой, все верно.
На рынке можно было взять дороже только ты доедь до рынка! И получи ту цену! Дождись покупателя, добейся, сбереги деньги А если хочешь продавать хлеб государству, тебе этот хлеб и привезти помогут. И заплатят честно
Идея была не самой плохой. Сорвалась
Как многое у Петера по его личной глупости и разгильдяйству.
Прежде чем рожать гениальную идею, надо было приструнить родственничков и придворных, которые орали про убытки. Но это-то полбеды! Поорали бы да и поели. А вот то, что эшелонов не хватало! Хлеб было не на чем перевозить, он попросту гнил
Крестьяне были прекрасно об этом осведомлены. Стоит ли удивляться, что идея померла в зародыше?
Жом Пламенный пошел дальше.
Принцип добровольной сдачи хлеба отменялся. Вводился обязательный.
«Борьба за хлеб есть борьба за свободу», красиво выразился жом. Что под этим понималось? Немало.
В каждом селе создавались так называемые комбеды комитеты бедноты. И создавались они для учета.
Учета чего?
А чего попросят.
Кто любит смотреть на суп в чужой тарелке? Да тот, кто над пустой сидит!
Причины, конечно, могут быть разные, от болезни и смерти кормильца до лени и пьянства. Только вот вдов и сирот в тех комитетах не было. А были там крикуны, болтуны, лентяи, которых палкой бы загонять на поле, да и заставлять работать. Той же палкой.
Нет?
А стоило бы
Жом Пламенный рубанул сплеча.
Каждый владелец хлеба обязан весь избыток, сверх запасов для обсеменения полей и личного потребления до нового урожая по установленным нормам, сдать в месячный срок после объявления постановления.
Все трудящиеся, неимущие крестьяне должны объединиться для беспощадной борьбы за свое освобождение. С кем?
Так укажут, не переживайте. А пока собирайтесь в комбеды! И стучите, граждане, стучите. Если что самым активным дятлам пятьдесят процентов. То есть наклепал на соседа, взяли с того четыре мешка зерна, так два тебе отдадут. Здорово, правда? И так справедливость умножает! В разы! Понятно же, из злости, зависти или мести никто клеветать не станет, все будут доносить честно, и никто не воспользуется возможностью свести счеты! У нас же как? Если бедные, то обязательно порядочные!
Комитеты Освобождения и лично жом Пламенный в это очень верили.
Владельцы хлеба, имеющие излишки и не вывозящие их на ссыпные пункты, а также все растрачивающие хлебные запасы на самогонку являются злостными врагами трудового народа[2].
Что делают с врагами? А вот то самое и делают и не рассчитывайте, что вас пожалеют.
Прасковья об этом декрете тоже слышала. Сложно бы не слышать, когда явились к старосте два десятка «збройных»[3], сунули ему оружие в нос, да и пригрозили.
Отдавай хлеб, негодяй, не то
Ну а вопрос, хочет ли человек жить, он во все времена задается примерно одинаково.
Крестьяне жить хотели. И на вопрос, есть ли в селении кулаки и мироеды, ответили. Честно.
Почти
Ты мне, Иваныч, не дури! Мы ж не подонки какие! Пойми зерно нужно! Голод в стране начинается! И заплатим честь по чести
Золотом?
Жом Кролик, прозванный так из-за длинных и выпирающих передних зубов, покривился.
Ага, золотом!
От золота б он и сам не отказался! И уж точно не отдал его каким-то земляным червякам.
Увы, перед отъездом Петер так душевно освободил казну от лишних денег, что туда заходить было стыдно. То ли деньгохранилище, то ли бальный зал В такую казну ворье и то приглашать совестно, как бы на бедность подавать не начали
Петер, сволочь такая!!!
Финансировать Освобождение было решительно не на что.
Но бумага была. А потому жом Пламенный распорядился напечатать несколько тысяч облигаций, которыми и приказал расплачиваться за продукты.
Сейчас.
Временно
А потом, через год или два, крестьяне смогут обменять эти облигации на деньги. Обязательно!
Кто-то из присутствующих не верит в дело Освобождения? Поименно, пожалуйста! И шаг вперед для удобства. Чтобы не промахнуться
Крестьяне верили, конечно. Но сдавать продукты не торопились. Приходилось устраивать реквизиции.
Выглядело это так.
Сначала жом Кролик приходил в село или деревню и пытался уговорить сдать излишки продуктов.
Вот как сейчас.
Ты мне, жом, деньги давай, протянул староста, недовольно разглядывая бумажку. А енто шо? С ентим и в отхожее место не сходить больно бумага плотная. Расцарапает усе
Сказано ж тебе, огрызнулся жом Кролик. Денег сейчас нет. Летом на деньги обменяешь, в Звенигороде
Летось кушать-от сейчас всем хочется и иде тот Звенигород? А иде мы
Жом Кролик скрипнул зубами.
Твой ответ?
Ты мне денег дай, жом. А уж мы найдем что продать
Хитрый взгляд старосты стал последней каплей.
От сильного удара дед улетел спиной вперед, только лапти в воздухе мелькнули. А дальше
Два десятка человек.
Два десятка ружей.
Крепкие мужики навалиться всем миром?
А вот что-то мир иногда наваливаться и не спешит каждый о своей шкуре думает и о своей семье, и вдруг пронесет?
Не пронесло.
Крестьян согнали на главную площадь всех. Там и держали под прицелом пулемета, благо выдавался и такой на отряды. А освобожденцы шли по домам, отмечая вот этот богаче, вот этот беднее
Понятно же, где богаче там мироед
Кому-то понравился платок. Кому-то подсвечник Кто-то залез за икону в поисках денег полетела на пол лампадка, жалобно зазвенело, разбиваясь, стекло
Что ж вы делаете, ироды?!
Фельдшер. Пьяный в темную голову, бесстрашный и решительный. За свои инструменты, приглянувшиеся мародеру, он готов был и зубами грызть и так что пропало
Ошарашенный солдат Свободы отступил на шаг. Фельдшер наступал, расхристанный, пьяный, вонючий, но яростный и, наверное, опасный.
Не смей трогать, ты!
Растерянность сменилась злостью, злость действием.
Выстрел в деревенской тишине прозвучал громом небесным.
Убили!!! заголосила одна из баб. У-У-У-У-УБИ-И-И-И-И-И-ИЛИ!!!
Прасковья себя особо умной не считала не с чего. А только, увидев солдат за околицей, она мальчишек сразу из дома выпихнула.
Вспомнились слова той странной торы.
«Придут. Хлеб отберут, убивать будут, грабить, жечь Ничем ты это не остановишь, только себя и детей сберечь попробуй»
И Прасковья выпихнула мальчишек из дома быстрее, чем сообразила, что делает.
Бегите в наш схрон! Там прячьтесь, пока я сама за вами не приду! И не смейте возвращаться!
Ванятка с Васяткой метнулись мышами, бегущими от кошки.
Они не помнили слов странной гостьи. Но страх в голосе матери был убедительнее любой памяти. Страх и ее глаза. Жуткие, темные
Когда приходит беда, птица уводит врага от своего гнезда. Притворяется раненой, припадает на крыло
Прасковья не может сбежать ее будут искать. Но ее детей не найдут. Она скажет, что отослала их в соседнюю деревню.
И не удержалась.
Стукнула к соседке.
Мотря, детей и хлеб спрячь!
Послушается ли, нет ли а все одним грехом на душе меньше будет!
Когда начали стрелять
Когда раздался дикий крик: «Уби-и-и-и-и-ли-и-и!!!»
Когда крестьяне заволновались
Прасковья стояла рядом с Мотрей. Детей Мотриных на площади, кстати, не было. То ли в погреб пихнула, то ли на чердак, но хоть с собой не потащила.
Прасковья стояла рядом с Мотрей. Детей Мотриных на площади, кстати, не было. То ли в погреб пихнула, то ли на чердак, но хоть с собой не потащила.
Убивать будут, грабить, жечь
Чутьем загнанного зверя Прасковья поняла, ЧТО сейчас будет.
Рванула за руку Мотрю, дернулась к ближайшему плетню какие там заборы? Плетень, да еще и с прорехами, а к чему больше-то?
Все свои, все друг друга знают, никто чужого не замает
Мотря была негибкой, она не понимала.
А
Крестьяне заволновались.
СТОЯТЬ!!! заорал кто-то из «збройных».
Толпа опасный зверь. Сейчас кинется, и их сомнут, задавят числом, уничтожат
Не так их много, чтобы справиться, когда на людей находит остервенение. Они опасны они кидаются, они зубами и когтями во врага вцепляются, они о себе уже не думают
Те, кто носит оружие, знают об этой особенности. И боятся.
Человеку в таком состоянии неважно на пулеметы идти, на пушки он дойдет. И вцепится.
Прасковья упала за секунду до того, как раздались первые выстрелы.
Упала, потянув за собой подругу.
Упала под плетень, откатываясь подальше от ног и дороги, на обочину
Летом здесь росли лопухи. Густые, высокие, способные укрыть. Сейчас их не было. Но
Никому до Прасковьи и дела не было.
Первые выстрелы.
Первая кровь.
Первые упавшие люди.
Крики, вой, растерянность толпы, которая не успела стать зверем, крики врагов что бы они ни говорили о своих высоких целях, они все равно враги
Те, кто приходит отнимать хлеб, отнимают самое жизнь. Они не могут быть никем иным только врагами. Только убийцами.
Пуля или голод?
Пуля милосерднее
Прасковья лежала и молилась. И рука Мотри в ее ладони дрожала. Подруга была жива, это хорошо
Парашка, как же так
Почему шепот слышнее крика?
Не дергайся.
Сейчас важно только это.
Чтобы не пристрелили по ошибке. Не затоптали. Не
У нее дети. Она должна выжить, остальное побоку.
Ванятка и Васятка сейчас в лесу. Если мать не придет, они обречены. Она должна выжить
А еще Прасковья знала когда ее муж вернется жены у него не будет.
И семьи у него тоже не будет. Женщина может простить многое, но когда их детям нужна была защита, мужа не было рядом. Когда ей нужна была помощь, его не было рядом. А коли так