Гроувер беспокойно потоптался на месте:
Ты два дня был без сознания. Что ты помнишь?
Мама. Она в самом деле
Он опустил взгляд.
Я посмотрел вдаль. За лугом зеленели рощи, вилась речка, и под синим небом расстилались земляничные поля. Долину со всех сторон окружали холмы, а на вершине самого высокого из них, расположенного прямо напротив меня, росла большая сосна. В лучах солнца даже она казалась прекрасной.
Э-э, Перси, не стоит
Ведь его так звали в греческих мифах? настаивал я. Минотавр. Получеловек-полубык.
Гроувер беспокойно потоптался на месте:
Ты два дня был без сознания. Что ты помнишь?
Мама. Она в самом деле
Он опустил взгляд.
Я посмотрел вдаль. За лугом зеленели рощи, вилась речка, и под синим небом расстилались земляничные поля. Долину со всех сторон окружали холмы, а на вершине самого высокого из них, расположенного прямо напротив меня, росла большая сосна. В лучах солнца даже она казалась прекрасной.
Мамы больше нет. Мир должен был погрузиться во мрак и холод. В нем не должно было остаться ничего прекрасного.
Мне жаль, шмыгнул носом Гроувер. Я неудачник. Я я худший сатир на свете.
Он застонал и с такой силой топнул ногой, что она отлетела. То есть отлетел его кед. Внутри оказался пенополистирол с углублением в форме копыта.
Ох, Стикс! пробормотал он.
В ясном небе загрохотало.
Пока он пытался приделать обратно фальшивую ногу, я подумал: ну что ж, сомнений быть не может.
Гроувер сатир. Я готов был спорить, что под курчавыми каштановыми волосами у него на голове скрываются крохотные рожки. Но мне было слишком тяжело, чтобы переживать по поводу сатиров, да и минотавров тоже, которые, оказывается, существуют на самом деле. Значение имело лишь то, что мама растворилась в тисках чудовища, исчезла в желтой вспышке.
Я остался один. Сирота. Мне придется жить с Вонючкой Гейбом? Нет уж. Этого не будет. Сначала поживу на улице. Скажу, что мне семнадцать, и запишусь в армию. Что-нибудь придумаю.
Гроувер по-прежнему хлюпал носом. Вид у бедного парня бедного козлика, сатира или кто он там был такой, словно его вот-вот ударят.
Ты не виноват, сказал я.
Нет, виноват. Я должен был защищать тебя.
Это мама тебя попросила?
Нет. Но это моя работа. Я хранитель. По крайней мере был хранителем.
Но почему Вдруг у меня закружилась голова, а перед глазами все поплыло.
Не перенапрягайся, сказал Гроувер. Держи. Он помог мне удержать стакан и поднес к моим губам трубочку.
Вкус меня поразил. Я-то думал, что это яблочный сок. Но это был совсем не он. Это было печенье с шоколадной крошкой. Только жидкое. И не какое-то там непонятное, а домашнее мамино синее печенье с шоколадной крошкой, такое мягкое и горячее, что кусочки шоколада в нем плавились. Когда я сделал глоток, мне стало тепло и хорошо, тело наполнилось энергией. Горе не отступило, но было такое ощущение, что мама только что погладила меня по щеке, дала печенье, как в детстве, и сказала, что все образуется.
Не успев опомниться, я осушил весь стакан. И в изумлении на него уставился: в нем только что был горячий напиток, но кубики льда даже не растаяли.
Вкусно? спросил Гроувер.
Я кивнул.
На что было похоже? Он говорил так мечтательно, что мне стало стыдно.
Прости, извинился я. Нужно было с тобой поделиться.
Гроувер округлил глаза:
Нет! Я не об этом. Просто стало интересно.
Печенье с шоколадной крошкой, ответил я. Мамино. Домашнее.
Он вздохнул:
А как ты себя чувствуешь?
Так, словно могу отшвырнуть Нэнси Бобофит на сто ярдов.
Это хорошо, кивнул он. Это хорошо. Но больше пить я бы на твоем месте не стал.
Почему это?
Он забрал у меня пустой стакан с такой осторожностью, будто это был динамит, и поставил его обратно на стол.
Пошли. Хирон и мистер Ди ждут.
Крыльцо огибало дом со всех сторон.
От попытки пройти такое расстояние ноги у меня стали подкашиваться. Гроувер хотел помочь мне нести рог Минотавра, но я отказался. Слишком дорого мне обошелся этот сувенир. И я не собирался его отдавать.
Когда мы дошли до противоположной стороны дома, мне пришлось отдышаться.
Видимо, мы были на северном побережье Лонг-Айленда, потому что отсюда было видно, как долина выходит к большой воде, блестевшей примерно в миле от нас. Но я никак не мог понять, что это за место. Вокруг были разбросаны постройки в древнегреческом стиле: открытый павильон, амфитеатр, круглая арена только вот выглядели они совсем новыми, колонны из белого мрамора сверкали на солнце. Неподалеку на песке дюжина ребят, по виду учеников средней школы, и сатиров играли в волейбол. По небольшому озеру скользили каноэ. Ребята в таких же оранжевых футболках, как у Гроувера, бегали наперегонки вокруг группы домиков, приютившихся в лесу. Некоторые стреляли по мишеням из луков. Другие ехали верхом по лесным тропинкам, и, если мне не привиделось, несколько коней были с крыльями.
На этой стороне крыльца я увидел карточный стол, за которым напротив друг друга сидели два человека. Светловолосая девчонка, та, что кормила меня с ложки попкорновым пудингом, стояла рядом, опершись на перила.
Мужчина, сидящий ко мне лицом, был невысоким толстячком с красным носом, большими слезящимися глазами и курчавыми волосами, настолько темными, что они казались фиолетовыми. Он был похож на тех ангелочков с картин, как их там называют скопидомы? Нет, купидоны. Точно. Эдакий купидон средних лет, живущий в трейлерном парке. На нем была гавайская рубашка с тигровым принтом, и он бы с легкостью вписался в компанию картежников Гейба, правда что-то мне подсказывало, что он бы запросто обыграл даже моего отчима.
Это мистер Ди, шепнул Гроувер. Директор. Будь повежливей. А та девочка Аннабет Чейз, одна из ребят, живущих в лагере. Но она здесь почти дольше всех. И ты уже знаком с Хироном Он указал на сидящего ко мне спиной мужчину.
Первым делом я сообразил, что он в инвалидной коляске. Потом узнал твидовый пиджак, редеющие темные волосы и всклокоченную бороду.
Мистер Браннер! воскликнул я.
Учитель латыни обернулся и улыбнулся мне. Его глаза озорно сверкнули, совсем как в школе, когда он внезапно устраивал тест, ответом на все вопросы в котором был вариант «Б».
А, Перси, отлично, сказал он. Теперь у нас есть четвертый для партии в пинокль. Он указал на стул справа от мистера Ди, который поднял на меня красные глаза и тяжело вздохнул:
Ладно уж. Добро пожаловать в Лагерь полукровок. И не воображай, будто я рад тебя видеть.
Э-э, спасибо.
Я отодвинулся от него: если жизнь с Гейбом чему-то меня и научила, так это распознавать взрослых, которые закладывают за воротник. И если мистер Ди был трезвенником, то меня можно было записать в сатиры.
Аннабет? обратился мистер Браннер к белокурой девчонке. Она подошла, и мистер Браннер нас познакомил: Эта юная леди выхаживала тебя, Перси. Аннабет, милая, не проверишь ли, готово ли место для Перси? Пока поселим его в одиннадцатый домик.
Конечно, Хирон, ответила она.
Она была примерно моего возраста, на пару дюймов выше ростом и куда более спортивная. С виду ее можно было принять за обыкновенную калифорнийскую девчонку: темный загар, вьющиеся светлые волосы, только вот глаза выбивались из общей картины. Они были удивительного серого цвета цвета грозовых туч, красивые, но грозные, словно она примеривалась, как бы уложить меня на лопатки в бою.
Она взглянула на рог Минотавра, а потом снова на меня. Я думал, она скажет «Ты убил Минотавра!», или «Ого, да ты крут!», или что-нибудь вроде того.
Но вместо этого она заявила:
Ты пускаешь слюни во сне. И побежала по траве. Ее светлые волосы развевались за спиной.
Так вы, заговорил я, стараясь сменить тему, э-э, работаете здесь, мистер Браннер?
Я не мистер Браннер, сказал бывший мистер Браннер. Боюсь, это просто псевдоним. Можешь называть меня Хирон.
Хорошо. Совершенно сбитый с толку, я перевел взгляд на директора. А мистер Ди Какое у вас настоящее имя?
Мистер Ди прекратил тасовать карты. И уставился на меня так, словно я громогласно рыгнул.
Молодой человек, имена обладают большой силой. Не стоит без повода ими разбрасываться.
Ага. Ясно. Извините.
Признаюсь, Перси, вмешался Хирон, я рад, что ты жив. Я уже давно не работал с возможными обитателями лагеря на выезде. Не хотелось думать, что я потратил время понапрасну.
На выезде?
Я же год обучал тебя в Академии Йэнси. Конечно, у нас в школах есть наблюдатели-сатиры. Но Гроувер вызвал меня, как только познакомился с тобой. Он почувствовал в тебе что-то особенное, и я решил приехать. Убедил другого учителя латыни ну, уйти в отпуск.
Я постарался вспомнить начало учебного года. Казалось, с тех пор прошла целая вечность, но у меня осталось смутное воспоминание о том, что в первую неделю латынь в Йэнси у нас вел кто-то другой. Потом безо всяких объяснений этот учитель исчез, и уроки стал вести мистер Браннер.
Вы приехали в Йэнси специально, чтобы учить меня? спросил я.
Хирон кивнул:
Честно говоря, поначалу я не был уверен насчет тебя. Мы связались с твоей мамой, сообщили, что наблюдаем за тобой, смотрим, готов ли ты отправиться в Лагерь полукровок. Но тебе еще многому предстояло научиться. Однако ты добрался сюда живым, а значит, первое испытание прошел.
Гроувер, нетерпеливо произнес мистер Ди, ты играешь или как?
Да, сэр! Гроувер, дрожа, занял четвертый стул.
Я никак не мог понять, с чего бы ему так пугаться пухлого коротышки в гавайской рубахе в тигровых полосках.
Ты ведь умеешь играть в пинокль? с подозрением посмотрел на меня мистер Ди.
Боюсь, что нет, ответил я.
Боюсь, что нет, сэр, поправил он.
Сэр, повторил я.
Директор лагеря нравился мне все меньше и меньше.
Что ж, продолжил он, наряду с гладиаторскими боями и «Пакманом» это одна из величайших игр, созданных человечеством. Я считаю, что все культурные молодые люди должны знать ее правила.
Я уверен, что юноша научится, сказал Хирон.
Скажите, взмолился я, что это за место? Что я здесь делаю? Мистер Бран Хирон, зачем вам было приезжать в Йэнси только ради меня?
Мистер Ди хрюкнул:
Я вот тоже не понял зачем.
Директор раздал карты. Гроувер вздрагивал каждый раз, когда тот клал карту перед ним.
Хирон сочувственно посмотрел на меня, как на уроке, когда хотел показать, что, независимо от того, каков мой средний балл, именно я его лучший ученик. И он ждал от меня правильного ответа.
Перси, сказал он, разве твоя мама ни о чем тебе не рассказывала?
Она говорила я вспомнил, как она печально глядела на море. Она говорила, что боится отправлять меня сюда, хотя отец хотел этого. Говорила, что если я окажусь здесь, то, скорее всего, должен буду остаться насовсем. И что она хотела держать меня как можно ближе к себе.
Как обычно, заметил мистер Ди. Так их обычно и убивают. Молодой человек, вы торгуетесь?