Подобные политические действа всегда обрастают адептами, теми, кто особенно ревностно продвигает объявленную идею, а то и выступает ее инициатором. Таким в СВАГ оказался начальник Управления СВА федеральной земли Тюрингия И. С. Колесниченко. Иван Сазонович был удивительно цельным человеком сталинской эпохи, со всеми плюсами и минусами, прямолинейный, честный, искренне полагавший, что работа главное. Один из тех, кто принимал все происходящее в СВАГ близко к сердцу и пытался усовершенствовать даже то, что усовершенствовано быть не могло. Темпы, которыми продвигалось избавление от неподходящих сотрудников, его явно не устраивали. Колесниченко прекрасно понимал, что с имеющимся личным составом, особенно в комендатурах, вряд ли можно успешно решить важнейшие оккупационные задачи. Однако методы, которые он предлагал для избавления от кадровой неполноценности, были традиционно и безапелляционно сталинскими.
26 июня 1946 года генерал-майор направил члену Военного совета СВАГ Ф. Е. Бокову (еще один приверженец решительных шагов по избавлению от «неподходящих») докладную записку о кадрах СВАГ, написанную эмоционально и жестко. Это своего рода четырехстраничный манифест «Как нам обустроить СВАГ»: «Если мы серьезно думаем проводить политику завоевания немецкого народа на нашу сторону, если мы хотим обеспечить на долгие годы наши государственные интересы в Германии, если желаем добиться переориентации Германии на Восток, то нельзя не поставить со всей серьезностью вопрос о наших советских людях в Германии, их деятельности, поведении и способности обеспечить здесь наши государственные интересы».
26 июня 1946 года генерал-майор направил члену Военного совета СВАГ Ф. Е. Бокову (еще один приверженец решительных шагов по избавлению от «неподходящих») докладную записку о кадрах СВАГ, написанную эмоционально и жестко. Это своего рода четырехстраничный манифест «Как нам обустроить СВАГ»: «Если мы серьезно думаем проводить политику завоевания немецкого народа на нашу сторону, если мы хотим обеспечить на долгие годы наши государственные интересы в Германии, если желаем добиться переориентации Германии на Восток, то нельзя не поставить со всей серьезностью вопрос о наших советских людях в Германии, их деятельности, поведении и способности обеспечить здесь наши государственные интересы».
Абсолютное большинство работавших в СВАГ, писал Колесниченко, без всякого отбора (а многие просто случайно), совершенно неожиданно для себя очутились в положении «ответственных работников за границей». До войны командировки за границу сопровождались «тщательной проверкой и утверждением ЦК ВКП(б) Сейчас же поездка в Германию через иностранные государства Польшу или Чехословакию по сложности почти равносильна поездке из Москвы в Тбилиси или Куйбышев, не говоря уже о том, что абсолютное большинство советских людей осталось здесь в оккупационных войсках сразу после окончания войны и никакой поверке не подвергалось». А потому «нужна хорошая встряска, нужна серьезная чистка».
Колесниченко, конечно же, уповал на ЦК ВКП(б). Он считал, что нужно просить высший партийный орган прислать авторитетную комиссию. Под ее руководством в каждом соединении и учреждении создать еще и свои «политические комиссии». Эти комиссии, по замыслу энтузиаста поголовной чистки, должны были проверить сначала всех генералов и офицеров, решительно отсеять всех негодных и неспособных, а после заняться рядовыми и сержантами. И тоже поголовно всеми. Колесниченко предвидел, что против его «предложения о радикальной проверке людей и чистке будут возражения», постольку знал: такие меры по отношению к боевым офицерам и вообще к «своим» многие не одобрят92, даже начальство. Не могла не насторожить руководство СВАГ и апелляция к ЦК (все выносилось за порог), и непонятные «политические комиссии», и уж тем более проверки генералитета.
Но и пропускать мимо ушей такой политически острый сигнал командование не могло. Колесниченко вполне мог (имел право) отправить свой «манифест» как член партии непосредственно в ЦК ВКП(б). Поэтому Главноначальствующий пустил в ход «программу Колесниченко», но убрал из нее некоторые принципиальные детали. Привлекать ЦК к достаточно деликатной операции не стали, как не стали «чистить» всех поголовно, особенно генералов. 12 июля 1946 года Главноначальствующий СВАГ издал приказ о проверке аппарата СВА93Г. Были созданы представительные комиссии, они выносили окончательный вердикт тем, кто не годился для службы в военной администрации. Особо чувствительная информация о сотрудниках, вызвавших подозрение из-за «своего поведения и связей», направлялась начальнику Отдела внутренних дел СВАГ, вероятно, для дальнейшего расследования. Механизм чистки был запущен и обильно смазан маслом благонадежности. В результате, как докладывал в конце августа 1946 года на партактиве член Военного совета СВАГ Ф. Е. Боков, из Германии было откомандировано по политико-моральным качествам около четырехсот человек. На взгляд Бокова, этого было мало, требовалось и дальше очищать СВАГ «от таких людей, которые оказались под губительным влиянием капиталистического окружения и буржуазной морали»94.
С Боковым была согласна и комиссия Управления кадров ЦК ВКП(б), побывавшая в Германии в ноябре декабре 1946 года. Комиссия сочла, что в СВАГ «продолжает находиться значительное количество людей, которые дискредитируют нашу страну и мешают проведению оккупационной политики». Командованию СВАГ было предложено в двухмесячный срок откомандировать в СССР всех неподходящих сотрудников95. После таких выводов нужно было оперативно засучивать рукава и наверстывать упущенное. Судя по приказам об увольнении, оформленным в первые три месяца 1947 года, работа велась в сумасшедшем темпе. Иногда в день готовили приказы сразу на триста человек96. Судьбы людей решались стремительно и безапелляционно.
Двое из троих уволенных в ходе чистки служили в военных комендатурах, там, где был эпицентр кадрового кризиса97. В основном же это были младшие офицеры в возрасте от двадцати до тридцати лет, члены партии или комсомольцы, прошедшие всю войну, награжденные орденами и медалями. В принципе, это были работники с хорошими анкетными данными и несомненными заслугами, на основании которых, вероятно, они и были отобраны на работу в СВАГ. А потом что-то в их жизни круто поменялось: оказался не на своем месте, не справился с работой, не хватило образования, устал от холостяцкого быта, не устоял перед соблазнами. Стоит отметить, что большинство из тех, кто «проявляли недисциплинированность», как любили выражаться сваговские политработники, имели ранения, причем достаточно тяжелые. Ранения вдобавок к тяжелому боевому опыту были источником психологических травм, оказывающих разрушающее воздействие на психику и моральные установки. Другими словами, в 1945 году в аппарат военной администрации, создававшийся на ходу, нередко попадали люди, страдавшие от посттравматического синдрома. Дед одного из авторов книги, вернувшийся с войны капитаном, несколько лет по ночам кричал во сне, а вырвавшись из ночного кошмара, начинал судорожно искать под подушкой пистолет. Он тоже никак не мог забыть войну и продолжал воевать, а в 1950 году умер, не дожив до пятидесяти лет.
Двое из троих уволенных в ходе чистки служили в военных комендатурах, там, где был эпицентр кадрового кризиса97. В основном же это были младшие офицеры в возрасте от двадцати до тридцати лет, члены партии или комсомольцы, прошедшие всю войну, награжденные орденами и медалями. В принципе, это были работники с хорошими анкетными данными и несомненными заслугами, на основании которых, вероятно, они и были отобраны на работу в СВАГ. А потом что-то в их жизни круто поменялось: оказался не на своем месте, не справился с работой, не хватило образования, устал от холостяцкого быта, не устоял перед соблазнами. Стоит отметить, что большинство из тех, кто «проявляли недисциплинированность», как любили выражаться сваговские политработники, имели ранения, причем достаточно тяжелые. Ранения вдобавок к тяжелому боевому опыту были источником психологических травм, оказывающих разрушающее воздействие на психику и моральные установки. Другими словами, в 1945 году в аппарат военной администрации, создававшийся на ходу, нередко попадали люди, страдавшие от посттравматического синдрома. Дед одного из авторов книги, вернувшийся с войны капитаном, несколько лет по ночам кричал во сне, а вырвавшись из ночного кошмара, начинал судорожно искать под подушкой пистолет. Он тоже никак не мог забыть войну и продолжал воевать, а в 1950 году умер, не дожив до пятидесяти лет.
Больше всего среди уволенных было тех, кто просто не справился с работой. Таких сотрудников упрекали в «холодном отношении к своим обязанностям»98. Но как еще можно относиться к делу, смысла которого не понимаешь, к которому не готов ни по образованию, ни по квалификации, и догадываешься, что ретивые кадровики заткнули тобой очередную кадровую дыру. Начальник административно-хозяйственной части одной из комендатур, пытавшийся покончить жизнь самоубийством, написал в прощальном письме другу: «Макар, ты больше всех знаешь эту трижды проклятую работу. Прошу меня извинить. Дальше я тянуть не могу»99. Как посчитал начальник политотдела, «причина попытки на самоубийство» «его слабоволие, с работой не справлялся, не хотел работать». Этот «слабовольный» старший лейтенант прошел всю войну, заслужил четыре ордена, был контужен и дважды ранен. В июне 1946 года попал в военную комендатуру100. Смог продержаться там всего четыре месяца. Дисциплинированный, никаких взысканий, очень добросовестный, но оказался не на своем месте, справлялся с работой с трудом и был в угнетенном настроении.
Каждый третий из тех, кто не справился с работой в военных комендатурах, это те, кем изобретательные кадровики заполнили вакансии специалистов (экономистов, инспекторов по финансам, автотранспорту, торговле, заготовкам, инженеров-контролеров по отраслям, по промышленности, агрономов и т. д.). Но больше всего экономистов, что отражает реальную ситуацию в СВАГ. Экономисты считались самым слабым звеном, о чем во всеуслышание заявляли и начальники УСВА, и военные коменданты. На партактивах постоянно твердили: присланные в военные комендатуры на должности экономистов офицеры «ничего общего с этой работой не имеют. У некоторых по 4 класса образования», они «отсталые в своем развитии и, следовательно, не могут изучать предприятия»101. Всего за 1946 год было откомандировано в СССР более шестисот экономистов, в подавляющем большинстве из военных комендатур, причем каждый пятый из них имел только начальное образование102.