Ругал гражданского коллегу засранцем он не просто так. Карибскому было донельзя не по себе. Взрослый мужчина, в котором проснулся пятилетний ребёнок, замерший в ужасе перед тёмным зевом подвала, в который ведёт его неумолимая родительская воля, скажем, за банкой варенья. Но ребёнок совершенно точно знает, что далеко не только шеренги провианта скрывает тьма. Там всегда таится монстр, готовый схватить жертву щупальцами, что свиты из первородного мрака и Так работает древний страх далёкого кроманьонского предка, страх перед тёмной пещерой и её жителем саблезубым тигром или медведем. Ведь не было в детстве майора Карибского ни подвала, ни банок с вареньем, а страх был.
Что за дурость! сказал он себе и решительно рванул дверь.
Предбанник КШМ был нестандартный, но узнаваемый. Стол дежурного при входе, маленькая кухонная тумбочка с чайником и электроплиткой, рядом холодильник, пульт связи, дублирующий пульт наблюдения, пирамида с оружием, дверь в отсек, где проживало начальство.
Пахло пылью, а в уши били тихие, но ужасно навязчивые гудки.
Первое, что отметил про себя Карибский, оружейная стойка. Четыре гнезда и всего один автомат. Обычный спецназовский коробов, ТКБ-22, правда, в отличие от его собственного, второй модификации, с удлинённым прикладом. Второе: на столе дежурного царил кавардак.
Бумаги веером разлетелись по полу, поверх увесисто лежал гроссбух с графиком смен, техникой безопасности и так далее. Трубка телефона была снята и покоилась на столешнице, издавая то самое мерзкое ту-ту-ту. Майор водрузил её на рычаги.
Достал из кармана хороший, довоенный ещё, фотоаппарат и обычный армейский диктофон, который подвесил на клипсе к вороту. Надел тонкие матерчатые перчатки.
Первичный осмотр помещений объекта «Кольцо». Время 11:47, осмотр проводит майор аналитического отдела МГБ Карибский. Работа ведётся в помещении командно-штабной машины с бортовым номером ПО-203 на объектовом жилблоке, квадрат 7 оперативной карты.
Что за дурость! сказал он себе и решительно рванул дверь.
Предбанник КШМ был нестандартный, но узнаваемый. Стол дежурного при входе, маленькая кухонная тумбочка с чайником и электроплиткой, рядом холодильник, пульт связи, дублирующий пульт наблюдения, пирамида с оружием, дверь в отсек, где проживало начальство.
Пахло пылью, а в уши били тихие, но ужасно навязчивые гудки.
Первое, что отметил про себя Карибский, оружейная стойка. Четыре гнезда и всего один автомат. Обычный спецназовский коробов, ТКБ-22, правда, в отличие от его собственного, второй модификации, с удлинённым прикладом. Второе: на столе дежурного царил кавардак.
Бумаги веером разлетелись по полу, поверх увесисто лежал гроссбух с графиком смен, техникой безопасности и так далее. Трубка телефона была снята и покоилась на столешнице, издавая то самое мерзкое ту-ту-ту. Майор водрузил её на рычаги.
Достал из кармана хороший, довоенный ещё, фотоаппарат и обычный армейский диктофон, который подвесил на клипсе к вороту. Надел тонкие матерчатые перчатки.
Первичный осмотр помещений объекта «Кольцо». Время 11:47, осмотр проводит майор аналитического отдела МГБ Карибский. Работа ведётся в помещении командно-штабной машины с бортовым номером ПО-203 на объектовом жилблоке, квадрат 7 оперативной карты.
Надиктовывая казённые словеса, майор рассуждал про себя, так как рутинная проработка помещения ему вовсе не мешала.
Допустим, бумаги могло сдуть ветром. Но дежурный журнал весит порядочно, и его ветром не сдуешь, тем более что дверь оставалась закрытой. Снятая трубка? Можно предположить, что дежурный услышал по телефону нечто такое, что заставило его бежать сломя голову, так что он смахнул рукой гроссбух и не удосужился поднять. Так как он не вернулся, поднять журнал оказалось некому. Логично, но ничего не объясняет.
Так, оружие.
Три автомата отсутствуют, то есть вся смена из трёх бойцов разом рванула наружу, да ещё вооружившись.
Майор направился к ящику за пирамидой, где обычно хранились магазины. Магазинов не хватало. Три ряда по десять штук, а в наличии всего двадцать шесть. Значит, смена выбежала в великой спешке, не успев не только водворить порядок на столе, но даже собрать боеприпас. Прихватили по одному рожку, что были в автоматах.
Внезапно затрясся, затарахтел холодильник, так что Карибский аж подпрыгнул от неожиданности.
«Энергия подаётся, отметил он. Как и обещала Сетунь, всё в порядке».
Дверь в командирский отсек приоткрыта. Перехожу из дежурного помещения в продолжил было майор, когда ему на плечо легла тяжкая рука.
Твою-то мать! Андрей! Спасибо, что льда за шиворот не сыпанул! Так до инфаркта, блин!
Не за что! Какой-то ты нервный, Игорич! Ну, что тут у нас?
Как видишь. Бумаги дежурного раскиданы, трубка телефона была снята, трёх автоматов и трёх магазинов не хватает, дверь во второй отсек приоткрыта, я туда как раз собираюсь.
Хороший ты аналитик, Тор! А вот оперативный следователь никакой, уж не обижайся.
Я что-то упустил?
Да почти всё! Я только вошёл, и то вижу больше. Пол стальной, на нём чёрный след от ранта подошвы, это раз. Возле пульта связи скол красно-коричневого бакелита, предположительно фрагмент корпуса автомата Коробова, это два. На ножке стула возле того же пульта диагональная засечка, как после контакта с острым предметом, это три. Каково?
И что из этого следует?
След от ранта говорит, что кто-то сильно упирался ботинком в пол. То есть или резко стартовал, или сопротивлялся. Допустим, его тащили, а он не хотел.
Первый вариант мне нравится больше. Смотри, бумаги раскиданы, трубка снята. Дежурного куда-то вызвали, и он быстро убежал, свалив всё со стола.
Ага, вместе со всей дежурной сменой КШМ? Или вот кусочек бакелита. Это часть ТКБ, к гадалке не ходи. Корпус у коробова адовой прочности. Не сталь, конечно, но всё же. Выколоть пластик из него можно только очень сильным ударом. Ножка стула, опять же, посечена не спорь это именно засечка, и засечка свежая, металл аж блестит!
Не томи, Крапивин.
Здесь дрались, Тор, дрались крепко. Хоть и недолго. Недолго, так как интерьер в относительном порядке.
Фантазёр ты, Крапивин! Крови-то нет! И дыр от пуль нет. Впрочем, это мы можем легко проверить. Вон камера в углу. Значит, ЭВМ всё записала. Ладно! Примем к сведению. А пока надо бы осмотреть кабинет начальника.
Кабинет выглядел вполне чинно.
Кабинет выглядел вполне чинно.
Казалось, что начальник объекта покинул его только что. Десять или двадцать минут назад, не торопясь, встал из-за стола и пошёл по делам уверенной походкой занятого человека.
Одеяло всё ещё хранило очертания грузного тела, чуть не во всю ширину откидной койки. Будто прилёг кто на полчасика, сморённый усталостью, не разбирая постели. Телефоны на рабочем столе выстроились аккуратными, как по линейке, шеренгами. Перед ними стоял стакан остывшего кофе с плавающим в нём мушиным трупиком. Подстаканник утвердился поверх свёрнутой газеты, на лицевой стороне которой читались буквы «Прав». Рядом лежала стопка документов и толстая перьевая ручка «Союз».
Над столом склонилась лампа с гибкой ножкой, привинченной к стене. Лампа, что характерно, горела.
Ниже столешницы читались объёмные контуры сейфа. Сейф был заперт.
Над койкой висела полка с книгами, а под ней трогательное домашнее фото в рамке. С фото улыбалась школьница лет восьми с пухлыми щёчками и огромным бантом на затылке. Косая надпись, составленная из круглых буковок, гласила: «Анютка любимому деду».
Любимый дед вышел ненадолго. Документы в сейф не убраны, лампа не выключена, констатировал Крапивин, осмотревшись.
Здесь тоже дрались? ехидно переспросил Карибский.
Не думаю. Хотя, в отличие от «прихожей», этого не проверить камер нет.
Зазвонил телефон долгий, протяжный треск.
Работал аппарат дежурного.
Слушаю, майор Карибский.
С той стороны мембраны донёсся взволнованный голос лейтенанта-аналитика Белых.
Товарищ майор! Тор Игоревич! Вам надо это видеть!
Успокойтесь, лейтенант. Во-первых, где вы? Во-вторых, что мне надо видеть?
Я у оперативного центра, это в
Знаю. Дальше.
Здесь, похоже, следы боя!
Уверены?
Нет, но похоже.
Сейчас буду, ответил майор, положил трубку и крикнул в затворённую дверь кабинета: Крапивин, я в оперативный центр, что-то там мои нашли. А ты продолжай осмотр! Порядок знаешь, всё под протокол!
Штаб объекта располагался в относительной близости от стройки, прямо за жилблоком и условным «автопарком», где обслуживалась техника.
Это называется «следы боя»? поинтересовался Карибский. Лейтенант, я слегка разочарован. В тех местах, откуда я родом, это называется след от пули калибра 7,62 и гильза патрона 7,62 на 39.
В пожарном щите, что висел на столбе подле входа в штаб, красовалась сквозная дыра, разлохматившая доску с выходной стороны. Пыль и песок, как оказалось, скрывали гильзу, от которой всё ещё тянуло запахом пороха. Латунные её бока блестели и совсем не подёрнулись патиной, как неизбежно случилось бы, пролежи она на земле подольше.
Я боюсь, это не всё. У постов номер три и восемь обнаружено ещё четыре гильзы. Разумеется, на бой не тянет, но с учётом входящих обстоятельств уже что-то, ответил лейтенант.
Каких обстоятельств? Я чего-то не знаю? Помимо того дурного факта, что весь народ отсюда как корова языком!
Подошёл напарник Белых лейтенант Голованов, нервически теребя в руках фотоаппарат.
В ряде осмотренных помещений имеются признаки эм-м-м неких насильственных действий.
Например?
Например, обивка дивана в автоприцепе, служившем для отдыха караульной смены, рассечена на длину до тридцати сантиметров. Стул в оружейной пробит насквозь, будто консервным ножом, а они железные, вы знаете. Также на стенах ангаров имеется ряд вмятин диаметром около десяти-двенадцати сантиметров, а борт грузовика с номером ПО456 проломлен. Впрочем, пролом может быть и давний, так сказать, эксплуатационный.
Вот именно, эксплуатационный, проворчал Карибский. Послушайте, Константин Павлович, оставьте фотоаппарат в покое! Вы ж так его истеребите! Совсем! Пройдём в штаб. Там же есть дежурный журнал? Ну конечно. Вы его уже изучали? Нет? Так давайте вместе.
Подозрения Карибского о «мирном», то есть не имеющем отношения к пропаже персонала, происхождении гильз оправдались в полной мере. Раздел дежурной книги «Происшествия» был коротеньким, будто сочинение третьеклассника на тему «Как я провёл лето».
Вторую страницу пятнала запись, повествующая об открытии огня рядовым Федченко на посту номер восемь по предполагаемому противнику. Дело было в «собачью вахту», между четырьмя и пятью утра. Почин Федченко поддержал младший сержант Девион на посту номер три. Совокупно предполагаемому противнику досталось девять выстрелов. Пять гильз нашли, четыре нет. Как и следов противника.