Чудесно. Спрашивается, за каким кракеном я сюда полезла? И что сейчас высиживаю? С последним понятно простуду.
Я чихнула, звонкое эхо дробно рассыпалось сотни раз под низкими сводами потолка. Сморкаться времени не было, меня заметили. Упав на четвереньки, я отползла в сторону и замерла, не смея даже шмыгнуть носом. Что-то звякнуло о камень там, где я только что была. Метательный нож.
Я вытерла нос кисеей. Белая ткань слегка мерцала. Я бросила ее на пол и, ощупывая бок оказавшейся рядом огромной бочки, сместилась на десяток локтей влево.
Второй нож рассек воздух со свистом и вонзился точно по центру кисейного пятна.
Сколько ножей может быть в комплекте? Видят ли кошки в темноте?
Сколько угодно. Да. Кошки точно видят, эта конкретная Ньяга вряд ли. Доказательства? Я пока жива.
Надо выбираться. Отвлечь внимание, добежать до лестницы. Кстати, где она?
Я поморгала, отодвинулась, прижавшись спиной к влажной холодной стене. Какое счастье, что мое платье не белое! Дону Раффаэле, к примеру, в ее бледно-бледно-голубом давно бы пришпилили к стене, как огромную бабочку.
Восхитительной картиной, предложенной мне моим воображением во всех подробностях, я полюбоваться не успела. Чикко сбежала по руке, хлестнула хвостиком, заставляя меня поднять ладонь. Золоченые пайетки костюма чуть слышно царапнули камень. Сопернику этого хватило. Он понесся на меня как птица, и я закричала:
Чикко, огонь!
От грохота заложило уши. Карла оказалась права. Это действительно был свинец. Но и я не ошиблась. Свинец довольно плавкий металл. В животе мадженте все дробинки переплавились в один увесистый смертоносный шарик, и ящерка извергла его из привычного отверстия вместе со струей пламени.
На несколько мгновений я увидела перед собой глянцевую кошачью маску, лезвия кинжалов, фонтан крови, бьющий из плеча нападавшего.
На несколько мгновений я увидела перед собой глянцевую кошачью маску, лезвия кинжалов, фонтан крови, бьющий из плеча нападавшего.
Идиотка! Надо было смотреть, в какой стороне лестница! В висках стучало, в ушах шумело. Слух и не думал возвращаться.
На плечо легла чья-то рука. Я беззвучно завизжала и упала в обморок.
Филомена, прошелестел из темноты экселленсе, придите в себя.
Мне почудилось или слух наконец вернулся?
Лукрецио? Это вы?
Я, серениссима.
А почему вы не подходите?
От моей близости вы лишаетесь чувств.
Вы себе льстите. Или боитесь моей малышки-мадженты.
Вампир кашлянул, что, видимо, должно было изображать смех.
Разве она сейчас не пуста?
Я села, прислонившись спиной к бочонку. Глаза вампира мерцали шагах в десяти.
Где Ньяга, Лукрецио?
Бежал.
Поймайте его.
Алые огоньки описали дугу.
Нет.
Почему?
Моя задача охранять мою серениссиму.
А если мой противник решится напасть снова?
Его здесь нет, Филомена. Князь приблизился, его твердые пальцы обхватили мое запястье, потянули вверх, помогая подняться. И вам, серениссима, пора возвращаться на поверхность. Идемте. Осторожно, ступеньки
Экселленсе придерживал меня под руку, выбрав ту, что была подальше от Чикко, занявшей привычное место на моем ухе.
Лестница, кажется, была другой, не той, по которой я спускалась в подвал. Не кажется. Абсолютно точно. Не винтовая железная, а деревянная, поскрипывающая под нашим весом.
Палаццо Риальто кишит тайными ходами, пояснил экселленсе, его около трехсот лет назад возводили контрабандисты, обустроив здание для своих нужд.
Куда вы меня ведете?
Туда, где вы сможете встретить своего супруга.
Душная кислая темнота сменилась темнотой свежей, затем затхлой и пыльной. Чикко запыхтела, видимо, собираясь исполнить роль светильника, но я прихлопнула ее ладонью. Не время, малышка, ты можешь испугать князя. Сам же экселленсе прекрасно видел в темноте.
Сейчас, Филомена, мы с вами движемся параллельно коридору второго этажа.
Его серенити находится здесь? Это восточное крыло?
Вампир кашлянул.
Кажется, тишайшая Филомена знает больше, чем ей собирались сообщить?
Что именно подтолкнуло вас к этой мысли?
Волосы князя щекотали мне шею. Он не дышал, рука на моем локте была твердой и неподвижной. Можно было бы вполне вообразить себя в компании ростовой фарфоровой куклы.
О, серениссима, прошелестел вампир, знали бы вы, какую бурю чувств вызываете в моем мертвом сердце.
Я фыркнула и убрала его локон.
Тишайший Чезаре уверен, что моя близость для вас смертельна. Это правда?
Да, драгоценная. Чудовищный князь остановился и коснулся губами моей щеки. О да
Замерев, я прислушалась к своим ощущениям. Их не было.
И эта смертельная опасность вас возбуждает?
Он отстранился.
Вы только что сравнили меня с животным?
Не в вашу пользу, Лукрецио. Ни одно животное не будет вожделеть того, кто может его убить. Я тряхнула головой. Ну же, бросьте эти нездоровые фантазии, дружище. Любовь и страсть должны быть простыми и понятными, а не вести к смерти.
Это только у животных или людей, которые, впрочем, недалеко от них ушли.
Мне слышится в вашем тоне высокомерие? Или вы не были когда-то человеком? Сколько лет вам было, когда вас обратили?
Я родился вампиром.
Как любопытно. Расскажите.
Я видела только глаза экселленсе. За время нашей беседы их цвет менялся раз десять, от кроваво-красного к желтому, зеленому и, наконец, серо-голубому. Не знаю, что за бури моя близость вызывала в его сердце, но снаружи это выглядело нарисованным фейерверком.
Не сегодня, Филомена, проговорил князь после продолжительной паузы.
Я разочарованно вздохнула.
Ну раз вы не собираетесь развлечь даму
Я развлеку вас, серениссима.
Он чем-то зашуршал, справа на уровне моего лица в стене открылось небольшое круглое окошко. Снаружи оно было занавешено какой-то тканью, но пропустило в наше укрытие немного тусклого света.
Князь улыбнулся, кивнул и приложил палец к губам. Из коридора до нас донеслись мужские голоса.
«Здесь кого-то тащили, кого-то раненого», говорил Чезаре.
Я скосила глаза, рассмотрела две склоненные фигуры. Синьор Копальди, довольно щуплый без своего костюма, что-то отвечал.
Мы можем отсюда выйти? одними губами спросила я экселленсе.
Он молча пожал плечами. Дож уже рассматривал канделябр. Снял что-то с золоченого завитка, показал секретарю:
Я его убью.
Кого? Артуро заламывал руки, как актер, изображающий отца в площадном представлении. Князя?
При чем тут князь? Командора, сообщил Чезаре примерно таким же тоном, которым обсуждаются рутинные дела. Ну разумеется, его уродскому сыночку тоже предстоит умереть.
Раздавшийся, кажется, на моей макушке бой часов заставил меня вздрогнуть.
А потом, дружище, я убью себя!
Я опять вздрогнула и посмотрела на экселленсе. Тот ухмылялся. Мужчины! Ну разумеется, давайте сбегать от неприятностей в смерть! Что там еще болтает его серенити? Честь моя ему покоя не дает? Ах вина? Не моя, его? То есть если я потеряю честь, этот стронцо наложит на себя руки, оставив меня самостоятельно разгребать последствия? Очень по-мужски. И по-дожески. Любой же сможет править нашей безмятежной Аквадоратой. Ну просто зла на него нет!
Клянусь, если Филомена осталась невредимой, я
Многочисленная группа людей приближалась к ним по коридору. Подошвами я ощущала вибрацию пола.
Ну же, Чезаре, соберись. Не хватало еще, чтобы тебя видели в таком состоянии!
Холодная ладонь экселленсе закрыла мой рот, иначе я произнесла бы это вслух. От немедленной смерти вследствие моего укуса вампира спас дож, он быстро пообещал Артуро:
Я дам ей развод.
Мой локоть вонзился в грудь князя, заставив того отшатнуться.
Серениссима.
Выведите меня к нему, велела я гнусаво, слезы собирались в носоглотке. Немедленно.
Вас опечалили слова тишайшего? Вампир опустил экран на смотровое окошко и под руку повел меня дальше.
Я не ответила. Во-первых, боялась разрыдаться, а во-вторых, зачем озвучивать понятное. Развод? Это мы еще посмотрим.
Выход из тайного хода оказался шагах в десяти. Князь чем-то скрипнул, стенная панель отъехала в сторону, и мы шагнули на полированные паркетные доски. Восточное крыло наполнялось людьми. Какая-то служанка охнула, заметив меня, Лукрецио, вернув панель на место, схватил девушку за подбородок и посмотрел в глаза глубоким вампирским взглядом. Клыки его при этом удлинились настолько, что перестали помещаться во рту.
Ты ведь ничего не видела, милая? прошепелявил он невнятно.
Но служанка зачарованно кивнула:
Никаких тайных ходов, пригожий синьор.
Экселленсе ее отпустил. После того, как я наступила ему на ногу каблуком, подпрыгнула и пригрозила, что, если он посмеет цапнуть сейчас эту синьорину
Простите, Филомена.
Клыки спрятались за бледными губами, девушка, возбужденно хихикая, убежала.
Только не вздумайте оправдываться моей близостью, не позволяющей вам держать себя в руках!
Простите.
Кто обещал не кусать жителей Аквадораты?
Иссушать.
Кто?! пафосно переспросила я и запнулась. Что вы говорите?
Мы поклялись не иссушать граждан безмятежной Аквадораты. Что же до невинных укусов, нам это время от времени позволено.
Кажется, дона догаресса обязана разобраться с этими древними вампирскими клятвами раз и навсегда. Что и кому позволено и до каких пределов.
Вампиры тоже ваши граждане, и им нужно как-то поддерживать существование.
Не таким образом.
Люди должны есть и пить, а мы
Спор начал меня утомлять, тем более что неподалеку разворачивались какие-то драматичные события.
Хорошо, перебила я экселленсе, оставим вопрос открытым. Обещаю обсудить его с вами во всех подробностях на ближайшем Большом Совете.
Грохот выбитой двери заставил меня поторопиться. Расталкивая гомонящую публику, я пробралась поближе к супругу. Он ругался. Да еще как! Я со своим грязненьким «стронцо» могла лишь, задрав голову, внимать этим вершинам сквернословия.
Вы не могли бы это все для меня записать? попросила я громко и вежливо Для увеличения словарного запаса.
Синьор Копальди съехал спиной по стене к ногам его серенити. Тот посмотрел на меня, перевел взгляд в дверной проем, потом на секретаря.
Только обморока мне сейчас не хватает.
Артуро поднялся, держась за стену. Восхитительная самоотверженность, высокий профессионализм. Браво!
Простите. Дона Филомена, вы здесь А там вы
Я заглянула в спальню. Эдуардо да Риальто стоял в центре ковра, прикрывая чресла рыжим париком. На постели лежала обнаженная синьорина в русалочьей полумаске, очень похожей на мою. Глаза красавицы, большие и фиалковые, смотрели на нас безмятежно и весело. Для узнавания мне бы хватило и этих глаз, но были еще и волосы. Голубые как небо, как море, как волосы фарфоровой куклы маэстро Дуриарти. Это была Блю.