Итак, стоя на месте, Дейзи Этта, была сломана и бесполезна. Ее построили эти мягкотелые упрямые двуногие, и если они подобны другим видам живых существ, строившим машины, они должны позаботиться о ней. Способности изменять упругость пружины, или поворачивать рычаги, или сводить к нулю трение гайки или шайбы еще недостаточно, чтобы залатать трещину в цилиндре или отремонтировать перегревшийся стартер. Это был хороший урок. И он выучен. Дейзи Этту починят, и в следующий раз, она, по крайней мере, будет знать собственные слабости.
Том развернул трактор и подогнал его поближе к Дейзи Этте, чуть не коснувшись ножа. Они слезли, и Пиблз склонился над правой гусеницей.
Осторожней, предостерег Том.
Итак, стоя на месте, Дейзи Этта, была сломана и бесполезна. Ее построили эти мягкотелые упрямые двуногие, и если они подобны другим видам живых существ, строившим машины, они должны позаботиться о ней. Способности изменять упругость пружины, или поворачивать рычаги, или сводить к нулю трение гайки или шайбы еще недостаточно, чтобы залатать трещину в цилиндре или отремонтировать перегревшийся стартер. Это был хороший урок. И он выучен. Дейзи Этту починят, и в следующий раз, она, по крайней мере, будет знать собственные слабости.
Том развернул трактор и подогнал его поближе к Дейзи Этте, чуть не коснувшись ножа. Они слезли, и Пиблз склонился над правой гусеницей.
Осторожней, предостерег Том.
Что?
Да нет, так, ничего.
Том обошел машину, с привычным вниманием оглядывая корпус и приставки. Внезапно шагнул вперед и ухватился за кран слива горючего. Открыл его наружу хлынула золотистая жидкость. Том завернул кран, забрался наверх и отвинтил крышку на топливном баке. Снял с крепления мерный прут, вытер его о брюки, погрузил в бак и вытащил.
Бак был больше чем на три четверти полон.
Что там такое? спросил Пиблз, с любопытством глядя на недоумевающее лицо Тома.
Пиби, я открыл кран, чтобы спустить горючее. Я оставил его открытым и горючее текло на землю. Она сама завернула кран.
Ну, Том, думаю ты просто переволновался. Тебе просто показалось, что ты это сделал. Я, правда, видел как-то, как центральный клапан закрылся сам собой, но он был сильно изношен и это произошло оттого, что при работающем моторе топливный насос засосал его обратно. Но чтобы сам собой закрылся сливной кран этого точно не бывает.
Центральный клапан? Том поднял сиденье и посмотрел. Достаточно было одного взгляда, чтобы убедиться и этот клапан открыт. Да, она и его открыла.
Окей, окей. Не смотри на меня так! Пиблз уже почти вышел из себя. Ну и что с того?
Том не ответил. Он не принадлежал к тому типу людей, которые, столкнувшись с явлением за гранью понимания, начинают сомневаться в собственном рассудке. Он был твердо убежден, что то, что он видит и слышит, происходит на самом деле. У него не было ни малейшего страха перед сумасшествием, который мог бы испытывать другой, более чувствительный человек. Он не сомневался ни в себе, ни в своих ощущениях, и поэтому мог полностью освободить ум для отыскивания ответов на вопрос, что же произошло, вместо того, чтобы терзаться сомнениями. Он инстинктивно понимал, что не стоит делиться с кем-нибудь правдой о происшедших невероятных событиях это может только помешать. Поэтому Том сохранял упорное молчание, продолжая осматривать машину.
Слетевшую гусеницу так перекрутило и плотно заклинило между направляющих, что не могло быть и речи поправить ее на месте. Это следовало делать внизу, в мастерской, и очень аккуратно малейшее усилие, приложенное не в том направлении, и придется разбирать гусеницу на части, чтобы насадить запасной трак. Кроме того, нож зарылся в землю, и его нужно было как-то поднять, чтобы сдвинуть бульдозер с места, а гидравлический подъемник действует только при включенном моторе.
Пиблз отмотал двадцать футов кабеля толщиной в полдюйма, опустился на колени перед ножом Семерки и сделал под него небольшой подкоп. Просунул туда кабель, перебрался через нож и зацепил кабель за буксирный крюк, торчащий из днища. Другой конец кабеля он бросил на землю перед машиной. Том подогнал другой трактор и развернулся, готовый взять на буксир. Пиблз закрепил кабель на брусе машины Тома и взобрался в кабину Семерки. Перевел ходовой рычаг на нейтраль, освободил тормоз и перевел нож в «плавающее» положение. Затем поднял руку.
Том высунулся из кабины, глядя назад, и медленно двинулся, выбирая слабину кабеля. Кабель выпрямился, натянулся и вырвал из земли нож Семерки. Пиблз поставил рычаг управления ножом в положение «держать». Кабель пошел вниз, оставив нож поднятым.
Отличная штука, эта гидравлика! крикнул Пиблз, когда Том сбросил газ. Теперь давай направо и так круто, как только сможешь, не зацепив гусеницу. Поглядим не сможем ли мы ее вправить.
Том дал задний ход, потом резко взял вправо. Кабель натянулся почти под прямым углом к другой машине. Пиблз придержал правую гусеницу Семерки и освободил оба ведущие рычага. Теперь левая гусеница могла проворачиваться свободно, а правая застопорилась. Том пошел на четверти первой скорости, так что машина едва двигалась. Семерка содрогнулась и оперлась на неподвижную правую гусеницу, полный вес машины перешел теперь на передние направляющие. Пиблз ногой ослабил правый тормоз, снова нажал и так несколько раз, быстрыми точными движениями. Гусеница сдвигалась на несколько дюймов и останавливалась, давление приходилось то вперед, то вбок, принуждая гусеницу встать на место. Затем еще один маленький рывок и гусеница вошла во все пять направляющих и два ведущих.
Том дал задний ход, потом резко взял вправо. Кабель натянулся почти под прямым углом к другой машине. Пиблз придержал правую гусеницу Семерки и освободил оба ведущие рычага. Теперь левая гусеница могла проворачиваться свободно, а правая застопорилась. Том пошел на четверти первой скорости, так что машина едва двигалась. Семерка содрогнулась и оперлась на неподвижную правую гусеницу, полный вес машины перешел теперь на передние направляющие. Пиблз ногой ослабил правый тормоз, снова нажал и так несколько раз, быстрыми точными движениями. Гусеница сдвигалась на несколько дюймов и останавливалась, давление приходилось то вперед, то вбок, принуждая гусеницу встать на место. Затем еще один маленький рывок и гусеница вошла во все пять направляющих и два ведущих.
Пиблз слез и просунулся между колесами, вертя головой туда-сюда, пытаясь определить, нет ли где повреждений. Том подошел и вытащил его за пояс.
Для этого будет время в мастерской, сказал он, скрывая нервозность. Думаешь, она поедет?
Поедет. Никогда не видел, чтобы гусеница, доведенная до такого состояния, так легко встала на место. Черт, все было так, как будто она помогала нам!
Иногда это случается, напряженно произнес Том. Ты лучше садись на буксир, Пиби. А я с этой останусь.
Как скажешь.
И они со всей осторожностью преодолели спуск с крутого склона. Том только придерживал тормоза, давая другой машине вести его. Они приволокли Дейзи Этту к мастерской Пиблза, где сняли с нее треснувший цилиндр, стартер, вынули выгоревшие детали, оставив машину совершенно беспомощной. И собрали ее заново.
ГОВОРЮ ТЕБЕ, ЭТО было настоящее хладнокровное убийство, горячо сказал Деннис. И мы все еще выполняем приказы этого типа! Мы же должны что-то сделать!
Они стояли возле охладителя. Деннис подогнал туда свою машину, чтобы перехватить Толстяка. Сигара Толстяка Гортона ходила вверх и вниз, точно заевший семафор.
Обойдемся. Комиссия прибудет сюда недели через две, и мы напишем отчет. Кроме того, я не знаю, что там на самом деле случилось, да и ты тоже не знаешь. А сейчас нам нужно строить аэродром.
Ты не знаешь, что случилось? Толстяк, ты же неглупый парень. Да у тебя хватит ума, чтобы справиться с этой работой лучше Тома Джагера, даже если бы он не спятил. И ты достаточно соображаешь, чтобы не поверить во всю эту чушь про трактор, удравший от мартышки-смазчика. Послушай-ка, Он похлопал Толстяка по груди. Том говорил, что это все из-за полетевшего предохранительного клапана. Видел я этот клапан, да и Пиби говорит, что он в полном порядке. Рычаг дросселя вышел из пазов это да, но ты ведь знаешь, как ведет себя мотор, когда выходит из строя дроссель. Он работает вхолостую или вообще останавливается. Во всяком случае, машина от этого не станет бегать сама по себе.
Возможно, что и так, но
Но что? Да ничего. Парень, совершивший убийство ненормальный. Если он сделал такое однажды, он может и снова убить. И мне что-то не хочется, чтобы это случилось со мной.
Крепкий, но не слишком ясный ум Толстяка посетили две мысли. Одна это то, что Деннис, который ему не нравился, но которого он не мог стряхнуть, пытается втянуть его во что-то, чего он не хочет. Вторая это то, что, несмотря на все его ловкие разговоры, Деннис не на шутку напуган.
Так что ты предлагаешь вызвать шерифа?
Деннис рассмеялся, оценив шутку. Но с проторенной дорожки не свернул.
Я тебе скажу, что мы можем сделать. Раз ты здесь, он не единственный, кто знаком с этой работой. Если мы перестанем выполнять его приказы, и начнем выполнять твои это будет ничуть не хуже, даже лучше. И он ничего с этим поделать не сможет.
Да к черту это все, Деннис, с внезапным раздражением произнес Толстяк. Ты что, воображаешь, что вручаешь мне ключи от королевства? Зачем тебе, чтобы я тут разыгрывал из себя босса? Он встал. Предположим, мы поступим так, как тебе хочется. Ну и что, от этого быстрее работать будем? Деньжат в кармане прибавится? Что, ты думаешь, мне слава нужна? Я однажды уже отказался от возможности войти в совет. Ты что, считаешь, я хоть пальцем шевельну, чтобы получить себе в подчинение банду ублюдков, которые станут выполнять мои приказы, когда они и без того все делают?
Да что ты, Толстяк, я бы не стал беспокоить тебя ради одного только удовольствия. Дело не в этом. Пойми, пока мы терпим этого типа над нами, мы в опасности. Можешь это понять своей башкой?
Да что ты, Толстяк, я бы не стал беспокоить тебя ради одного только удовольствия. Дело не в этом. Пойми, пока мы терпим этого типа над нами, мы в опасности. Можешь это понять своей башкой?
Слушай, болтун. Если человек занят делом, он не попадет ни в какие неприятности. Это я о Томе, понятно? Но к тебе это тоже относится. Давай-ка, залезай обратно на машину, да дуй к яме.
Деннис, застигнутый врасплох, вернулся к машине.
Жаль, что ты не можешь ртом землю копать, заметил напоследок Толстяк. Тогда тебя одного хватило бы, чтобы всю работу здесь сделать.
Толстяк медленно двинулся к лагерю, ругаясь себе под нос. Он был по сути простым человеком и верил в самые простые способы решения проблем. Он предпочитал делать то, что хорошо знал, и терпеть не мог всякие сложности. Долгое время он проработал на строительстве оператором и бригадиром, и отличался одной чертой всегда держался в стороне от всевозможных клик и «внутренней политики», которые часто составляют смысл жизни людей на строительстве. Толстяка беспокоили и тревожили всякие закулисные интриги и ссоры, происходившие вокруг него. Если это бывали ссоры напрямую, он испытывал к ним отвращение, а когда интрига оказывалась сложной и запутанной, он полностью терялся. Он был достаточно глуп, чтобы его врожденная честность проявлялась в речах и поступках. Он знал, что когда имеешь дело с людьми, неважно стоят они выше или ниже тебя, полная честность неизменно оказывается болезненной для всех, к кому она относится. Но ему не хватало ума, чтобы действовать по-другому, да он и не пытался. Если у Толстяка болел зуб, он просто вырывал его. Если у него случалась размолвка с начальством, он требовал, чтобы начальник прямо сказал, в чем дело, а если тому это не нравилось так найдется работа и в другом месте. И если действия различных клик начинали непосредственно касаться его, он высказывал все напрямую и увольнялся. Или, если удавалось от них отмахнуться, оставался. Своей эгоистической, непосредственной реакцией на обстоятельства, мешающие ему работать, он заслужил уважение начальства. Вот и сейчас, он нисколько не сомневался в правильности собственных действий. Только как спросить у человека, убил он или нет?