Следствие закончилось в июне 1755 года в Юстиц-коллегию об этом пошло «доношение» с присовокуплением «мнения» судей Сыскного приказа, согласно которому Каина надлежало колесовать, а потом отсечь голову. Полное впечатление, что в Сыскном приказе самую малость дурковали: уж там-то прекрасно знали, что смертные приговоры при Елизавете если и выносятся, то в исполнение никогда не приводятся. Зато судьи показали себя людьми решительными: казнить, и точка!
«Доношение» с «мнением» перешло из Юстиц-коллегии в Сенат. Он в январе 1756 года и вынес окончательный приговор: «учинить наказание кнутом», вырезать ноздри, на лоб и щеки поставить клейма «ВОР» и сослать в «тяжкую работу» в Рогервик. Что интересно, формулировка стояла не «навечно», а «до указу» то есть, теоретически рассуждая, в конце концов Каин мог быть переведен на работы полегче, а то и освобожден вовсе. Случайно или нет в приговоре оказалась именно такая формулировка? Поди тут догадайся
Вообще-то Рогервик (ныне порт Палдиски на территории современной Эстонии) был самой настоящей, весьма суровой каторгой. Вот уже много лет там пытались построить военно-морскую гавань руками каторжников, которые добывали камень в близлежащих каменоломнях, возили его на тачках и сбрасывали в залив, укрепляя дно. Вот только в силу тамошних погодных условий постоянные бури, шторма и морское волнение регулярно разметывали все, высыпанное на дно. В конце концов от этой идеи отказались, превратив Рогервик в заштатный торговый порт но этот мартышкин труд продолжался долгими годами, начавшись еще при Петре I.
Но суть не в том. Самое интересное: Каин и на этой по-настоящему жуткой каторге устроился весьма неплохо, наверняка не ворочал кайлом и тачку не катал. Пребывал на положении тех, кого в XX веке на зонах стали называть «лагерными придурками». Убедительное доказательство этому то, что именно в Рогервике Каин написал книгу о своей жизни то ли собственноручно, то ли диктовал оказавшемуся рядом грамотею. Человеку, занятому на «тяжких работах», такое было бы не под силу. К тому же есть заслуживающий доверия свидетель: Андрей Болотов, автор знаменитых записок, в то время как раз служил караульным офицером в Рогервике и подробно описал сложившуюся там систему: каторжники, имевшие достаточно денег, чтобы заинтересовать начальника конвоя, в каменоломнях не надрывались и тачки с камнем к заливу не таскали они даже обитали в отдельном «привилегированном бараке», отгороженном от общих казарм, надо полагать, и питались не из арестантского котла, и водочку могли раздобыть без особого труда. Уж если в Москве, в Сыскном приказе, караульные приносили заключенным водку, а то и водили их в кабаки, в захолустном Рогервике, вдали от высокого начальства, нравы, должно быть, были и вовсе патриархальными А Каин с его умом и оборотистостью, несомненно, сделал в свое время изрядные заначки «на черный день» да и далеко не все из его «гвардейцев» угодили за решетку. На каторгу вместе с Каиным отправился лишь один из его ближайших подручных, некий Шинкарка. Так что «босса», надо полагать, грели регулярно и не скупо
Что касается сообщников Каина по Сыскному приказу и другим ведомствам, от полиции до Сената, то ни один из них так и не попал за тогдашнюю колючку. Все до одного дела рассыпались «за недоказанностью». Понемногу почти все, уволенные из Сыскного приказа, вернулись на прежнее место службы. Несколько самых невезучих из них подверглись не столь уж высоким денежным штрафам либо битью батогами что, по меркам того времени, а еще учитывая обстоятельства дела, было сущим пустяком
В конце концов Каина отправили в Сибирь, и там его следы затерялись навсегда. Я не в силах отделаться от подозрения, что и здесь не обошлось без взятки, и свои дни Каин окончил пусть и в глухомани, но на воле. Все, что о нем известно, позволяет придерживаться именно такой версии
Но и на этом история не закончилась. Случилось так, что Ванька Каин оставил след не только в истории российского сыска и криминала, но и в русской литературе. Неизвестными путями его «Автобиография» попала в Москву, а там оказалась в руках совершенно забытого ныне третьестепенного литератора Матвея Комарова, ставшего, выражаясь современным языком, литобработчиком рукописи Каина. Нашелся и издатель, усмотревший возможность неплохо заработать.
Отвлечемся ненадолго от основной темы нашей книги и поговорим немного о книгоиздательстве былых столетий возможно, кому-то это будет интересно.
Мало кто задумывается об одной простой вещи: а как, собственно, вообще выживали и ухитрялись прокормиться издатели XVXVIII веков? Не получавшие ни копейки от государства, бывшие сугубо частными предпринимателями? Как они вообще обеспечивали рентабельность и даже прибыль своему предприятию?
Например, труды всевозможных философов древности и научные трактаты ныне живущих научных светил. Ввиду крайней малочисленности тогдашнего ученого мира спрос на подобную литературу и, соответственно, тиражи были мизерными, а производственные издержки немалыми.
Тогда? Ларчик открывается просто: едва ли не с самого начала распространения книгопечатания основной доход издатели получали от того, что ныне принято через губу именовать «бульварной литературой». Ага, именно так и обстояло. «Высокая литература» составляла ничтожный процент тиражей а главная прибыль шла за счет «чтива», уже лет четыреста назад имевшего распространение не меньшее, чем в наше время. Суровый факт, ага. Выходившие в дешевом оформлении всевозможные сборники народных песенок, частушек, тогдашних анекдотов, целая волна «пикантных историй» юмористическо-эротического плана (знаменитый «Декамерон» Боккаччо попросту самая талантливая книга этого направления), а ведь была масса подобных, уступавших в качестве, но все равно пользовавшихся большой популярностью у непритязательного народа. И так далее, и тому подобное. Одним словом, «бульварная литература» изобретение никак не XX и даже не XVIII века. Романы о мошенниках и плутах, жизнеописания знаменитых разбойников одним словом, то же самое, что и у нас.
В XVIII веке эта тенденция докатилась и до России когда и там распространилось книгопечатание. Грамотного народа уже хватало и очень многие из грамотеев предпочитали отнюдь не труды философов или поэмы Гомера. Человек, плохо знающий реалии эпохи, попросту не поймет, о каком таком «милорде глупом» идет речь, которого мужик из стихотворения Некрасова несет с базара, пренебрегая Белинским и Гоголем.
Между тем разгадка проста. Еще в конце XVIII века в России был издан роман «Похождения маркиза Г.», ставший, без преувеличений, тогдашним бестселлером. Этакое авантюрное повествование в нескольких томах, полное «р-роковых страстей», пылких «любовей» и прочего завлекательного антуража. Автор так и остался неизвестным: то ли это перевод с французского, то ли «самопал» кого-то из тогдашних русских литераторов. Как бы там ни было, успех он имел бешеный: по воспоминаниям современников (крайне осуждающим), не было ни единого грамотного лакея, дворового, приказчика, мелкого чиновника, который его не прочел бы. Большую популярность он имел и у непритязательных девиц дворянского сословия, не обремененных особыми культурными запросами (именно «Похождения маркиза Г.» взахлеб читают провинциальные дворяночки, дочки помещика из комедии Крылова «Урок дочкам»). Достаточно сказать: если тираж иных из книг Пушкина составлял две тысячи, тираж «маркиза» тридцать. На протяжении первой половины XIX века его издавали и переиздавали. Точно таким же «бестселлером эпохи» был авантюрный роман Фаддея Булгарина «Похождения Ивана Выжигина» (между прочим, с интересом читается даже сегодня), бивший тиражами любую «высокую литературу» того времени.
В эту «струю» угодили и записки Ваньки Каина. Первое издание вышло в 1775 году с характерным для того века длинным названием: «История славного вора, разбойника и бывшего московского сыщика Ваньки Каина, со всеми его обстоятельствами, любимыми песнями и портретом». Известна она и под другим названием: «История славного вора, разбойника и бывшего московского сыщика Ваньки Каина, писанная им самим при Балтийском порте в 1764 году».
Потом вышло второе издание и практически всю первую половину XIX века книга Каина издавалась и переиздавалась массовая литература, повторяю, родилась не сегодня.
А в общем и целом Эксперимент Сыскного приказа с Каиным провалился иначе и закончиться не могло. Судя по воспоминаниям современников, в Сенате всерьез полагали, что в результате таких мер преступность в Москве можно «искоренить вовсе», но кончилось новым витком коррупции, далеко выплеснувшимся за пределы Сыскного приказа Не зря Екатерина II в 1763 году Сыскной приказ ликвидировала вообще и провела реформу полиции но все равно, только через сто лет в России появится настоящая, сильная, эффективная сыскная полиция, о чем разговор впереди.
Примерно лет через пятьдесят на те же грабли наступили и французы. Жил-был во Франции персонаж по имени Жан-Франсуа Видок, личность с богатейшим криминальным стажем: вор и дезертир, подделывал документы, трижды попадал на каторгу, откуда дважды бежал неудачно, а вот в третий раз ухитрился раствориться в безвестности. И десять лет содержал лавку по продаже одежды. И все бы ничего, но его все это время посещали старые знакомые по уголовному миру, грозя выдать властям, завидно, должно быть, было, что они вынуждены шарахаться от каждого полицейского, а старый кореш Жан, на котором висит не меньше, ведет жизнь благонамеренного буржуа. (Правда, я не возьму в толк, почему они с этим медлили целых десять лет то ли Видок временами откупался, то ли парижские уголовнички сами боялись идти в полицию, не без оснований предполагая, что им там припомнят старые грехи.)
В конце концов Видока, видимо, достала такая жизнь, он отправился в полицейскую префектуру Парижа и предложил сделку, в точности как некогда Каин: власти ему прощают все уголовные грехи, а он, в свою очередь, постарается искоренить парижскую преступность, с которой прекрасно знаком.
И полицейская префектура, и парижская полиция многолюдством похвастаться не могли там всего-то насчитывалось 28 мировых судей и 10 полицейских инспекторов: жалкая кучка по сравнению с многочисленным парижским криминалом. Так что предложение Видока приняли и с ходу поручили возглавить так называемую «Бригаду Сюрте» предшественницу французской уголовной полиции. Бригады, собственно говоря, еще не существовало, и Видок принялся ее создавать по принципу «только преступник может побороть преступление». Набирал к себе исключительно старых знакомых с криминальным прошлым человек двадцать.
Вообще-то эта контора поработала неплохо только за год отправила за решетку примерно 812 представителей криминального «дна» и ликвидировала несколько притонов, куда до того полиция боялась сунуть нос (у меня есть сильные подозрения, что Видок начал с тех, кто его когда-то шантажировал).
А вот потом Как в свое время в России, оказалось делом невозможным не только искоренить преступность «вовсе», но и нанести ей мало-мальски сокрушительный удар. В силу специфики работы Видок широко использовал в качестве информаторов, провокаторов и тайных агентов тех же самых уголовников, а следовательно, обязан был закрывать глаза на иные их художества. Иначе кто бы с ним сотрудничал и много ли он бы наработал? Так что получалось как-то ни шатко ни валко.