Это было тяжкое оскорбление, но пришельцы сделали вид, что не расслышали. Они подошли к медведю, и Клеки-Петра, присев на корточки, принялся внимательно его рассматривать.
Он издох не от пули, а от ножевых ран, сказал он, обращаясь ко мне.
Он слышал наш спор с Рэтлером и хотел со своей стороны подтвердить, что я был прав.
Это еще выяснится, сказал Рэтлер. Что вообще понимает этот горбатый учителишка в охоте на медведя! Только после того, как мы стянем с медведя шкуру, видно будет, какая из ран оказалась смертельной Я вовсе не собираюсь уступать свое право на добычу какому-то гринго рну!
В это время Виннету также наклонился к медведю, потрогал его в запачканных кровью местах и спросил меня:
Кто из вас отважился напасть на медведя с ножом в руках?
Он говорил на вполне правильном английском языке.
Это сделал я.
Почему же юный бледнолицый брат не стрелял в него?
Потому что у меня не было ружья.
Здесь же лежат винтовки.
Но они не мои. Хозяева этих ружей побросали их, а сами взобрались на деревья!
Когда мы шли по следам медведя, к нам доносились испуганные вопли. Где это кричали?
Здесь.
Только белки да скунсы спасаются на деревья от приближающегося врага. Мужчина должен сражаться. Раз у моего бледнолицего брата хватило храбрости, почему же его называют грингорном?
Потому что я только недавно попал на Запад.
Ну и странные же люди бледнолицые! Юношу, который с одним ножом отваживается выйти на гризли, они называют грингорном, те же, кто со страху лезут на деревья и воют там от ужаса, имеют право называться бравыми вестманами! Краснокожие более справедливы. Трус у них никогда не прослывет храбрецом, а храбрец трусом.
Сын мой говорит правду, сказал старший индеец на менее правильном английском. Этот смелый бледнолицый юноша уже больше не грингорн. Героем следует называть того, кто подобным образом убил серого медведя. А если он сделал это для того, чтобы спасти жизнь постыдным беглецам, то мог бы ожидать от них не брани, а благодарности Ну а теперь пойдем дальше и посмотрим, чего ради пришли сюда бледнолицые.
Какая громадная разница была между моими белыми спутниками и презираемыми ими индейцами! Чувство справедливости побудило краснокожих без всякой для них необходимости высказаться в мою пользу. Между тем это представляло известный риск для них. Их было только трое, и они не знали, сколько человек насчитывалось нас. Делая вестманов своими врагами, они, несомненно, подвергали себя опасности. Но об этом они, казалось, не думали. Медленно и гордо прошли они мимо нас и направились в долину. Мы последовали за ними. Вдруг Инчу-Чуна, заметив межевые колья, остановился, обернулся ко мне и спросил:
Что такое здесь делается? Разве бледнолицые собираются размежевать эту землю?
Да.
Зачем?
Чтобы построить дорогу для огненного коня.
Глаза вождя, потеряв спокойное сосредоточенное выражение, гневно вспыхнули, и он торопливо спросил меня:
Ты также принадлежишь к этим людям?
Да.
И ты межевал эту землю заодно с ними?
Ну да.
И получишь за это деньги?
Разумеется.
Он окинул меня пренебрежительным взглядом и в презрительном тоне обратился к Клеки-Петра:
Твои учения очень хороши, но они не всегда оказываются верными Вот наконец встретился нам отважный бледнолицый с честным открытым взглядом, но и он, оказывается, пришел за вознаграждение грабить нашу землю! Все белые похожи друг на друга, хотя лица у них бывают и добрые, и злые!
Желая быть честным, я, должен признаться, что ничего не смог сказать в свое оправдание, я был пристыжен до глубины души.
Между тем мы приблизились к палатке, в которой спрятался старший инженер с другими землемерами. Через имевшееся в ней отверстие они со страхом ждали медведя. Заметив нас, они отважились покинуть свое убежище, немало удивленные, а может быть, и испуганные присутствием индейцев. Конечно, первый их вопрос касался того, как удалось нам справиться с медведем. На это Рэтлер тотчас ответил:
Мы его застрелили, и к обеду у нас будут медвежьи лапы, а на ужин окорока.
Наши гости вопросительно взглянули на меня, я же сказал:
Это я заколол гризли. Вот стоят три знатока дела, признавшие меня правым, однако это обстоятельство не должно решать спора. Пусть Хоукенс, Стоун и Паркер, вернувшись, скажут свое мнение, которым мы и будем руководствоваться. До тех пор медведь останется нетронутым.
Черта с два! Буду я руководствоваться их мнением! буркнул Рэтлер. Я сейчас же отправлюсь со своими людьми за медвежатиной и всякому, кто захочет помешать нам в этом, я пущу полдюжины пуль в лоб.
Не задирайте носа, мистер Рэтлер! Вы еще пожалеете об этом. Ведь я не испугаюсь ваших пуль, как вы испугались медведя. Вы не загоните меня на дерево, не воображайте! Я ничего не имею против того, чтобы вы отправились в лес, но надеюсь, что вы сделаете это только ради несчастного товарища, которого следовало бы предать земле.
Разве не всем удалось спастись? спросил испуганно Бэнкрефт.
Рэллинс растерзан медведем, ответил Рэтлер Этот бедняга погиб по глупости другого, а то бы он тоже спасся.
По чьей же глупости?
Он, подобно всем нам, вскарабкался было на дерево, но в этот самый момент прибегает этот глупый грингорн и давай дразнить медведя! Ну, тот понятно рассвирепел, бросился на Рэллинса и растерзал его!
В своей низости он зашел слишком далеко, я не находил слов от изумления. Представить дело в таком виде, к тому же в моем присутствии, нет, этого я не мог стерпеть! Я быстро обратился к нему с вопросом:
Это ваше искреннее убеждение, мистер Рэтлер?
Да, последовал решительный ответ. Он вытащил из-за пояса свой револьвер, так как ожидал выступления с моей вороны.
Итак, Рэллинсу удалось бы спастись, и только я помещал этому?
Безусловно!
Но я утверждаю, что медведь вцепился в него еще до моего прихода.
Это ложь!
Отлично! В таком случае вы сейчас узнаете правду!
С этими словами я левой рукой выхватил у него револьвер, а правой закатил ему такую оплеуху, что он шагов на восемь отлетел в сторону. Вскочив на ноги, он выхватил нож и бросился на меня, рыча словно разъяренный зверь. Мне удалось левой рукой отвести удар, его же сшибить с ног правым кулаком с такой силой, что он без сознания повалился наземь.
Ого! воскликнул Инчу-Чуна, забыв от удивления об обязательной для индейца сдержанности. Но уже в следующий момент заметно было, что он пожалел об этом. Он поспешил обратиться к старшему инженеру:
До моего слуха дошло, что твои приказания исполняются всеми окружающими нас бледнолицыми. Верно ли это?
Да, ответил тот.
В таком случае мне нужно поговорить с тобой.
О чем?
Сейчас услышишь! Только ты стоишь, между тем как мужи должны совещаться сидя.
Не хочешь ли быть нашим гостем?
Нет, это невозможно! Как же я могу быть вашим гостем, когда ты стоишь на моей земле? Пусть белые мужи сядут! Кто эти бледнолицые, которые идут сюда?
Это тоже наши.
Пусть они сядут вместе с нами.
Это были Сэм, Дик и Виль, вернувшиеся из поездки. Будучи опытными вестманами, они нисколько не удивились присутствию индейцев, но казались озабоченными, когда узнали, кто это такие.
Я рассказал Сэму о нашей встрече с медведем, а также о том, что у меня опять произошло столкновение с Рэтлером.
Молодой человек, вы в самом деле неимоверно легкомысленны! воскликнул он. Вы никогда еще не видели серого медведя и при первой же встрече кидаетесь на него, точно имеете дело с каким-нибудь пуделем! Я должен сейчас же взглянуть на хищника. Дик, Виль, идемте! Вам также не мешает посмотреть, каких глупостей опять натворил грингорн!
Все трое удалились. Лицо Рэтлера было искажено гневом, он молча бросал на меня полные ненависти взгляды, готовый взорваться в любой момент.
Между тем оба индейца и Клеки-Петра сели на траву. Старший инженер уселся напротив, но предполагаемой беседы они еще не начинали. Решено было ждать возвращения Сэма, чтобы узнать и его мнение. Он вскоре вернулся и начал кричать уже издалека:
Было непростительно глупо сперва стрелять в гризли, а затем спасаться бегством. Кто не собирается серьезно вступить с ним в схватку, тот вообще должен оставить его в покое. Тогда медведь его не тронет Рэллинс выглядит ужасно! А кто же убил медведя?
Я, поспешно отозвался Рэтлер.
Вы? Чем же?
Пулей.
Отлично, совершенно верно!
Я думаю!
Да, медведь убит пулей.
Следовательно, он принадлежит мне! Слышите вы, ребята? Сэм Хоукенс высказался в мою пользу, с торжеством воскликнул Рэтлер.
Ну да! Ваша пуля пролетела мимо его головы и оторвала ему кончик уха. И от этого медведь, конечно, моментально умирает! Хи-хи-хи! Если действительно правда, что многие из вас стреляли, то все они со страху промахнулись, только одна пуля задела ухо, других следов от пуль нет. Но зато ему нанесено ножом два основательных удара около сердца, а два в самое сердце. Кто это сделал?
Я, последовал мой ответ.
Вы один?
Да, я один.
В таком случае медведь ваш. Это значит, что шкура его принадлежит вам, а мясо, так как мы все здесь товарищи, является общим достоянием, однако вам предоставляется право распределить его. Таков обычай на Диком Западе. Что вы на это скажете, мистер Рэтлер?
Чтобы вас черт побрал!
Он испустил еще несколько яростных проклятий, а затем направился к бочонку. Я видел, как он нацедил себе кружку водки, и знал, что он будет пить до тех пор, пока станет невмочь.
Таким образом вопрос был улажен, и Бэнкрефт предложил вождю высказать свою просьбу.
Я обращаюсь к бледнолицым не с просьбой, а с приказанием, гордо ответил Инчу-Чуна.
Мы не принимаем приказаний, не менее гордо возразил ему старший инженер.
По лицу вождя скользнула было досада, но он сдержался и спокойно сказал:
Пусть бледнолицый брат мой ответит мне на несколько вопросов, но пусть он говорит одну только правду! Есть ли у него дом там, где он живет?
Да.
А рядом с домом сад?
Да, есть и сад.
Если бы сосед захотел провести дорогу через этот сад, допустил бы это белый брат?
Нет.
Земли, лежащие по ту сторону Скалистых гор и на восток от Миссисипи, принадлежат бледнолицым. Что сказали бы они, если бы туда явились индейцы и захотели бы построить пути из железа?
Они прогнали бы их.
Брат мой сказал правду. Однако бледнолицые пришли сюда в прерию, которая принадлежит нам, они ловят наших мустангов и убивают буйволов, они ищут у нас золото и драгоценные камни. К довершению всего они хотят построить длинную дорогу, по которой побежит огненный конь. По этой дороге к нам направится все больше и больше бледнолицых, которые нападут на нас и отнимут то немногое, что у нас осталось. Как назвать это?