Ты должен был сам прийти ко мне, вместо того чтобы звать меня сюда! Но так как я знаю, что ты только недавно попал в нашу страну и еще не успел выучиться вежливости, то я прощаю твою ошибку. Что же ты хотел сказать мне? Говори, но только кратко, так как у меня нет времени долго слушать тебя.
Что же заставляет тебя так торопиться?
Мы хотим заставить взвыть этих собак апачей!
Когда?
Сейчас.
Почему так скоро? Я думал, что вы отведете пленных в свои селения и там замучаете их в присутствии своих жен и детей.
Сначала мы так и хотели, но в таком случае апачи были бы для нас лишней обузой в походе. Поэтому мы решили сегодня же прикончить их.
Но я прошу тебя не делать этого!
Не твое дело просить!
Не можешь ли ты говорить повежливее, так же, как я разговариваю с тобой? Ведь я выразил только просьбу, другое дело, если бы я приказал тебе. Тогда у тебя было бы, пожалуй, основание говорить мне грубости.
Я не собираюсь выслушивать от тебя ни просьб, ни приказаний и, конечно, не изменю своего решения из-за какого-то бледнолицего.
Разве вы имеете право убивать пленных? Впрочем, мне не нужен твой ответ: я заранее знаю его и не хочу спорить. Однако не забывай, что одно дело убивать человека сразу и безболезненно, как это бывает в сражениях, а другое долго мучить и истязать его перед смертью. Мы не допустим, чтобы это последнее случилось в нашем присутствии!
В ответ на это Тангуа вытянулся во весь рост и презрительно заявил:
Не допустите? Скажи мне, кем ты себя мнишь? Ты нападаешь на меня, словно жаба на медведя Скалистых гор! Пленники моя собственность, и я поступаю с ними, как мне заблагорассудится.
Ты ошибаешься, они попали в ваши руки только благодаря нашей помощи, поэтому мы имеем на них не меньше прав, чем вы, и мы желаем, чтобы вы не лишали их жизни.
Желай себе, что угодно, белая собака, мне наплевать на твои слова!
Сказав это, он плюнул в мою сторону и хотел уйти. Недолго думая, я с силой ударил его кулаком по голове, так что он сразу свалился наземь. Однако у него оказалась крепкая голова. Он не потерял сознания от моего удара и даже попытался снова подняться на ноги. Чтобы помешать этому, я наклонился и нанес ему второй удар. При этом я на несколько секунд потерял из виду своих товарищей. Когда мне удалось оглянуться, я увидел, что Сэм сидел верхом на одном из сопровождавших Тангуа краснокожих и крепко держал его за горло. Стоун и Паркер справлялись со вторым индейцем, однако третьему удалось спастись. Он бежал, крича что есть сил, к своим соплеменникам.
Я поспешил на помощь Сэму, и через несколько минут оба киова были крепко связаны.
Вы совершили большую оплошность, сказал я Сэму и его товарищам. Почему выдали третьему индейцу возможность удрать?
Потому что я схватил индейца, которого наметил также и Стоун, ответил Паркер. Произошла заминка, которой было достаточно, чтобы прозевать этого негодяя.
Не беда! попробовал утешить нас Сэм Хоукенс. Разница только в том, что вся эта музыка начнется немного раньше. Однако из-за этого не стоит корить себя, через несколько минут здесь появятся краснокожие, и нам нужно приготовиться к встрече.
Мы поспешно связали лишившегося чувств вождя и оттащили всех трех пленников подальше от кустарника. Бэнкрефт с остальными землемерами последовал за нами.
Вскоре послышался яростный рев киовов, и через несколько мгновений мы увидели их возле того кустарника, который все время служил нам прикрытием.
Сэм смело пошел им навстречу, делая руками знаки, чтобы они остановились. В то же время Стоун и Паркер приподняли пленного вождя и я угрожающе занес над ним нож. Испуганные индейцы отчаянно завыли. Тогда Сэм вступил с ними в переговоры.
Тангуа, открыв глаза, смотрел на нас, стараясь понять, что с ним случилось. Придя окончательно в себя, он удивленно воскликнул:
У! У! У! Разящая Рука повалил меня, но кто осмелился меня связать?
Я, был мой ответ.
Приказываю тебе снять с меня ремни!
Вместо того чтобы выполнить приказ, я приставил к его груди нож. Он понял, что находится в нашей власти и что я могу привести свою угрозу в исполнение. Наступила продолжительная пауза, в течение которой он, казалось, хотел уничтожить нас своими метавшими искры глазами. Наконец, обуздав усилием воли свой гнев, он спокойно обратился ко мне:
Чего же ты хочешь от меня?
Не лишай жизни апачей.
На некоторое время опять водворилось молчание. Затем вождь сказал:
Пусть будет по-твоему! Я обещаю тебе больше, если ты согласишься на мое предложение.
Что же ты хочешь мне предложить?
Мы вовсе не убьем этих собак, если ты согласишься ради их спасения принять бой.
С кем?
С одним из моих воинов.
И каким оружием мы должны биться?
На ножах! Если он тебя заколет, мы убьем всех апачей, если ты заколешь его, то апачам будет дарована жизнь.
И ты освободишь их?
Да.
Хоть я и подозревал, что у него была какая-то задняя мысль, все же без колебания ответил:
Согласен. Только сговоримся об условиях и выкурим трубку клятвы. После этого устроим бой.
Мы решили начертить на находившейся недалеко от нас просторной песчаной площадке восьмерку. Затем каждый из противников должен был стать в одну из петель восьмерки, и не выходить за ее пределы вплоть до окончания боя. Одному из нас, конечно, предстояло погибнуть, о пощаде не могло быть и речи. Что касается мести за убитого, то враждующие стороны обязывались не применять ее к победителю.
Когда было достигнуто соглашение, мы сняли с вождя ремни, и я выкурил с ним трубку клятвы. Затем мы освободили остальных пленников, и все трое отправились к своим соплеменникам, чтобы предупредить их о предстоящем состязании.
Воспользовавшись уходом киовов, старший инженер и землемеры набросились на меня с упреками за мой легкомысленный поступок. Однако я не обращал на них никакого внимания. Сэм, Дик и Виль тоже были недовольны, но они, по крайней мере, не бранили меня.
Между тем краснокожие приблизились к нам. Из их среды выступил воин поистине геркулесовского сложения. Он снял, за исключением ножа, все имевшееся при нем оружие и разделся до пояса. Всякий, кому пришлось бы увидеть эти неприкрытые одеждой мускулы, испугался бы за мою участь. Тангуа вывел силача на середину площадки и уверенным в победе голосом провозгласил:
Вот стоит Метан-Аква (Молниеносный Нож), самый сильный воин киовов. До сих пор еще никому не удавалось отразить удары его ножа. Он вступит в бой с бледнолицым, получившим прозвище Разящей Руки.
Я последовал примеру противника и также разделся до пояса, хотя это и не было оговорено условиями. Никто не должен был подумать, что в одежде я искал защиты от удара ножа противника.
Затем рукояткой томагавка была начерчена на песке довольно большая восьмерка, после чего Тангуа предложил нам занять места. Метан-Аква окинул меня презрительным взглядом и хвастливо заявил:
Эту белую собаку я прикончу с первого же удара!
Смотри, чтобы я тебя раньше не укокошил! Нечего бахвалиться, тебя неправильно окрестили: вместо Метан-Аква ты должен бы называться Аватья.
Аватья! Этот смердящий волк осмеливается ругать меня. Пусть коршуны сожрут твои внутренности!
Аватья! Этот смердящий волк осмеливается ругать меня. Пусть коршуны сожрут твои внутренности!
Мой противник совершил, однако, большую оплошность, произнеся эту угрозу, теперь мне уже нетрудно было догадаться, каким ударом он собирался победить меня. Он упомянул внутренности. Очевидно, он намеревался раскроить мне ножом живот, вместо того чтобы вонзить его в сердце.
Итак, направление предполагаемого удара мне ужебылоизвестно, оставалосьтолько не прозевать того момента, когда Метан-Аква приведет угрозу в исполнение. Вдруг я заметил, что зрачки противника расширились, и в то же мгновение он замахнулся ножом, чтобы со всего размаху вонзить его мне в живот. Если бы я не догадывался об этом, то моя участь была бы решена. К счастью, я знал его замыслы и отпарировал выпад, с быстротой молнии вонзив свой клинок ему в руку.
Ах ты, паршивая собака! взревел он, отдергивая руку и уронив от боли нож.
Нечего лясы точить! Надо драться! ответил я и, широко замахнувшись, всадил ему в сердце клинок по самую рукоятку. В тот же момент я выдернул нож. На меня брызнул фонтан горячей крови. Великан покачнулся, хотел еще вскрикнуть, но испустил только глубокий вздох и упал мертвым на землю.
Индейцы подняли яростный вопль, один только Тангуа хранил глубокое молчание. Он подошел к убитому, наклонился над ним, ощупал его рану и, снова выпрямившись, окинул меня злобным, но вместе с тем боязливым и восхищенным взглядом, которого я долго не забуду. Затем вождь киовов хотел было молча удалиться, но я остановил его:
Видишь, я все еще стою на своем месте, а Метан-Аква лежит вне своего круга. Кто же из нас победил?
Разумеется, ты! злобно ответил вождь и направился к своим воинам, но, не пройдя и пяти шагов, он вернулся, подошел ко мне и прошипел:
Мы не убьем этих собак апачей, но не наша будет вина, если они умрут с голоду и от жажды раньше, чем я смогу отпустить их на волю!
Мерзавец! бросил я ему в лицо.
Собака, скажи еще одно только слово, и я
Он вдруг остановился и выпучил на меня глаза, испугавшись, очевидно, выражения моего лица. Я, в свою очередь, продолжил прерванную им фразу:
И я повалю тебя, постыдного лгуна, наземь! Тангуа моментально отпрянул назад, выхватил нож и пригрозил:
Посмей только приблизиться ко мне, и я сразу же убью тебя!
То же самое говорил Метан-Аква, и видишь, что с ним стало. С тобой не хуже могу расправиться! А относительно того, как поступить с пленными апачами, я поговорю с моими белыми братьями. Если ты посмеешь тронуть хотя бы один волосок на их голове, участь киовов будет решена! Ты ведь знаешь, что мы можем всех вас поднять на воздух.
Припугнув таким образом вождя, я направился к Сэму, которому из-за криков краснокожих не удалось расслышать мой разговор с Тангуа. Я повторил ему угрозу вождя, и она так его рассердила, что он сразу же пошел переговорить с ним. Однако вернулся он сильно раздосадованный и заявил:
Этот подлец действительно не хочет сдержать своего слова! Он собирается уморить пленников голодом. А между тем мерзавец говорил, что «не убьет» их! Ну да мы будем зорко следить за ним, и, если не ошибаюсь, еще покажем ему, где раки зимуют, хи-хи-хи!
Вдруг с той стороны, где находились пленники, раздалось пронзительное «и-и-и-и-и», воинственный клич апачей. Очевидно, Инчу-Чуна и Виннету против всякого ожидания уже успели вернуться и напали на лагерь киовов.
Только не убивайте, ради бога, ни одного апача! едва успел я крикнуть Сэму, Дику и Вилю. Затем вокруг нас завязалась жаркая битва. Мы вчетвером не принимали в ней участия, но старший инженер и трое землемеров упорно защищались и были, в конце концов, убиты. Так как все мое внимание было приковано к этому ужасному зрелищу, я не видел происходящего за моей спиной. Между тем, на нас напала сзади целая армия апачей и разъединила нас. Правда, мы кричали нападавшим, что мы их друзья, но все было напрасно. Они бросились на нас с ножами и томагавками, и мы волей-неволей принуждены были защищаться. Нам удалось повалить прикладами нескольких апачей, и остальные, в конце концов, оставили нас в покое. Я тотчас же воспользовался этим и поспешно оглянулся по сторонам. Вокруг меня стойко оборонялись киовы, имея каждый против себя по несколько апачей. В тот же момент раздалось приказание Сэма: