Через пару спокойных километров шоссе перегородил завал из поваленных деревьев. Дозор остановился и обстрелял пулеметами и завал, и лес по обе стороны от дороги. В ответ ни пули, ни звука. Немецкая колонна, ощетинившись во все стороны стволами автоматических пушек, пулеметов и карабинов, остановилась; посланные вперед и в стороны разведчики врага не обнаружили. Но когда принялись разбирать завал, раздалось несколько взрывов от, как оказалось, подло привязанных между деревьями и незамеченных в листве немецких же ручных гранат М-24. Ничего не понявшие в первый момент солдаты залегли и снова открыли бесполезную стрельбу во все стороны.
Когда опять наступила тишина, вперед выслали саперов. Саперы отвязали еще несколько собственных германских гранат на длинных деревянных ручках и с помощью вновь подошедших солдат растянули деревья в стороны, освобождая проход для техники. Все погрузились и тронулись дальше. Но не далеко. Буквально через полсотни метров под передним колесом головного пулеметного броневичка рванул очередной незамеченный фугас. Открытый броневичок подкинуло капотом вверх он полыхнул. Еще не успевшая разогнаться механизированная колонна остановилась и опять грозно рыкнула огнем во все стороны, так и не видя врага.
Вперед опять пошли саперы. Теперь со щупами и лопатками. Техника двинулась следом с черепашьей скоростью. Саперы обнаружили и обезвредили еще пару спрятанных под тонким слоем свежего асфальта, тщательно притрушенного пылью и грязью, фугасов. Но большинство якобы свежих латок на дорожном полотне оказывались сымитированными подлыми датчанами и только отбирали на свою проверку лишнее время. Принявший командование над колонной майор Штайнер получил по рации нагоняй от своего полковника: продвижение по датской территории безнадежно отставало от графика «Учений» и ему надлежало немедленно форсировать марш, если он не хочет в ближайшее время продолжать следовать в этой же колонне, но уже с пустыми погонами рядового стрелка.
Майор Штайнер этого не хотел, он убрал саперов, а вперед, в качестве тральщика-смертника, послал грузовик с одним шофером. Перевозимых в нем солдат и фельдфебеля, потеснившись, приняли к себе остальные крытые «форды». Через полкилометра смертник, который хоть и пытался объезжать подозрительные места, как и ожидалось, подорвался, сам он погиб грузовик полыхнул колонна опять остановилась, но по сторонам стрелять не стала (зачем зря патроны тратить?).
Тотчас из-за недалекого поворота шоссе раздались слегка заглушенные расстоянием глухие хлопки, и прямо посреди шоссе между остановившихся грузовиков, плотно набитых немецкими солдатами, огненно и дымно расцвели разрывы 81-мм мин французских батальонных минометов системы Брандта. Где-то, очевидно, сидел датский корректировщик, и мало какая тяжелая мина весом под семь килограммов разорвалась зря. Минометчики постепенно переносили огонь вдоль колонны. Уцелевшие солдаты выпрыгивали из машин и разбегались в придорожные посадки, на всякий случай, стреляя впереди себя по абсолютно безлюдному лесу. Несколько «фордов» загорелись, не повезло двум мотоциклам и одному трехосному тяжелому броневику. От близкого взрыва детонировал зарядный ящик у следующей в середине колонны противотанковой 37-мм пушки не стало ни самой пушки, ни большей части расчета. В кузовах грузовиков, на шоссе и обочинах вповалку лежали десятки трупов и жалобно стонали раненые.
Майор Штайнер этого не хотел, он убрал саперов, а вперед, в качестве тральщика-смертника, послал грузовик с одним шофером. Перевозимых в нем солдат и фельдфебеля, потеснившись, приняли к себе остальные крытые «форды». Через полкилометра смертник, который хоть и пытался объезжать подозрительные места, как и ожидалось, подорвался, сам он погиб грузовик полыхнул колонна опять остановилась, но по сторонам стрелять не стала (зачем зря патроны тратить?).
Тотчас из-за недалекого поворота шоссе раздались слегка заглушенные расстоянием глухие хлопки, и прямо посреди шоссе между остановившихся грузовиков, плотно набитых немецкими солдатами, огненно и дымно расцвели разрывы 81-мм мин французских батальонных минометов системы Брандта. Где-то, очевидно, сидел датский корректировщик, и мало какая тяжелая мина весом под семь килограммов разорвалась зря. Минометчики постепенно переносили огонь вдоль колонны. Уцелевшие солдаты выпрыгивали из машин и разбегались в придорожные посадки, на всякий случай, стреляя впереди себя по абсолютно безлюдному лесу. Несколько «фордов» загорелись, не повезло двум мотоциклам и одному трехосному тяжелому броневику. От близкого взрыва детонировал зарядный ящик у следующей в середине колонны противотанковой 37-мм пушки не стало ни самой пушки, ни большей части расчета. В кузовах грузовиков, на шоссе и обочинах вповалку лежали десятки трупов и жалобно стонали раненые.
По рации с трудом связались с батареей легких гаубиц, как надеялся майор Штайнер, оставшейся на прежней позиции возле границы (не зря надеялся), передали примерные координаты вражеских минометов. Артиллеристы произвели расчеты и дали пробный выстрел, разрыв которого от места частично разгромленной колонны был невидим. Зачем-то добавили еще пару раз. Для корректировки майор Штайнер выслал вперед отделение стрелков и связиста с полевым телефоном. Стрелки, не показываясь из-за деревьев, потрусили в сторону предполагаемых позиций датчан, разматывая за собой провод. Хлопки минометов из-за леса прекратились разрывы на шоссе больше не вспухали. Через время высланная вперед группа обнаружила на перекрестке шоссе и проселочной дороги пустые металлические контейнеры из-под мин и следы от вдавленных в грунт отдачей опорных плит. Ни одного датчанина, ни живого, ни мертвого вблизи не наблюдалось. Воронок от своих гаубичных снарядов тоже. Сообщили по телефону своему командиру и получили приказ: занять на перекрестке оборону и ждать. Заняли и стали ждать.
В это время на позицию гаубичной батареи, остававшейся на прежнем месте, чтобы оказывать в случае нужды артиллерийскую поддержку наступавшей по шоссе колонне, налетели никем не ожидаемые (по плану «Учений на Везере», они уже несколько часов, как должны были сгореть на собственном аэродроме) три стареньких британских биплана фирмы «Глостер» грозно называвшиеся «Гладиаторами». Не ожидавшие чужой авиации немцы действенный зенитный отпор дать не успели: так, постреляли отдельные солдаты в белый свет, кто из карабинов, кто из ручных пулеметов.
Считавшиеся истребителями, но сейчас посланные в качестве легких штурмовиков медленные «Гладиаторы» несли на внешней подвеске по четыре 50-кг фугасных бомбы каждый. Они совершенно безнаказанно выскочили из-за восточной части леса и с первого захода, чуть ли не на бреющем полете, разгрузились над гаубичной батареей и охраняющими ее подразделениям. И спокойно улетели не обратно, а на север, имея в своих цельнометаллических корпусах и двойных крыльях лишь по десятку другому неопасных пробоин винтовочного калибра. Сзади, после дюжины мощных разрывов, все заволокло пылью, и дымом. Через серое марево проступали жадные языки пламени, рвались гаубичные боеприпасы, горело растекшееся из пробитых бензобаков машин топливо.
Тройка отбомбившихся датских пилотов повела свои медлительные бипланы прямо вдоль шоссе и буквально через считанные минуты оказалась над снова собирающейся в путь злосчастной колонной майора Штайнера. Заслышав звук моторов, обернувшиеся немцы с радостью увидели приближающиеся три низко летящие машины. Люфтваффе! «Хеншели». Некоторые стрелки даже успели приветственно помахать чумазыми ладошками отважным орлам Геринга (как они считали).
Идущие друг за дружкой «Гладиаторы» еще слегка снизились и, чуть ли не цепляясь неубирающимися шасси за тенты грузовиков, щедро прострочили всю колонну из стреляющих через винт синхронизированных спаренных 8-мм пулеметов. Прострочили и улетели. А оставшиеся живыми бравые немецкие вояки опять залегли или разбежались в стороны.
Идущие друг за дружкой «Гладиаторы» еще слегка снизились и, чуть ли не цепляясь неубирающимися шасси за тенты грузовиков, щедро прострочили всю колонну из стреляющих через винт синхронизированных спаренных 8-мм пулеметов. Прострочили и улетели. А оставшиеся живыми бравые немецкие вояки опять залегли или разбежались в стороны.
Получивший пулю в грудь майор Штайнер лежал на спине; смотрел в холодное серое небо, с каждым хриплым мучительным выдохом все больше и больше пачкая свои узкие губы розовой пеной из пробитого легкого, и молил Бога, о котором давно уже не вспоминал, о быстрой смерти.
Примерно по сходному сценарию (где больше где меньше) пробуксовывало немецкое наступление и на большинстве остальных протянувшихся в северном направлении шоссе (кроме самого западного), пересекавших германо-датскую границу на полуострове Ютландия.
Трагически не повезло германскому послу в Дании херру Ренте-Финку. Еще до рассвета он выехал из своей резиденции, чтобы вручить датскому министру иностранных дел меморандум о мирной оккупации королевства. Но на одном из должных быть пустынными в этот час перекрестков Копенгагена его солидный, сверкающий глянцем в свете ночных фонарей, посольский лимузин с гордо красующимся свастикой флажком на капоте неожиданно врезался в бок резко выскочившего из-за угла тяжелого грузовика с погашенными фарами. Непонятно откуда подбежавшие мужчины деловито и быстро добили монтировками всех выживших в лимузине, изрядно плеснули в салон бензин из поднесенной канистры, бросили подкуренную сигарету и скрылись. Благодаря этому досадному происшествию датское правительство так и осталось в полном неведении, что через час с небольшим их королевство собираются очень мирно оккупировать для их же собственной пользы (исключительно, чтобы спасти от жестокого захвата подлыми британцами).
Датский верховный главнокомандующий вооруженными силами генерал-лейтенант Биллем Вайн Приор еще за день до этого получил доставленный фельдъегерем секретный пакет от короля (и подпись, и печать были совсем как настоящие), о германских планах назавтра и с приказом дать достойный славы воинственных скандинавских предков отпор. Еще в приказе напоминалось, что на случай войны верховный главнокомандующий выходит из-под власти правительства и парламента и подчиняется исключительно королю. К этому времени 70-летний король уже впал в необъяснимое маститыми докторами беспамятство, и, в случае тевтонского нашествия, всю полноту военной и гражданской власти получал действительно желающий сражаться бодрый 46-летний генерал.
На день раньше, чем в прошлой реальности, генерал-лейтенант Приор прибыл в форт Кастеллет и развил бурную деятельность. Первым делом он объявил мобилизацию резерва первой очереди, потом подняли и запустили в работу заранее составленные планы на случай германского вторжения. Завертелись колесики в генеральном штабе. С приятным удивлением начальник генштаба Герц стал получать из некоторых близлежащих частей сообщения, что там уже получили секретные пакеты с приказами о подготовке обороны, доставленные фельдъегерями. «Накладка получилась, решил Герц. Но накладка полезная. Много масла в каше не бывает».