Вы хорошо осведомлены, Локкарт покачал головой, в Вологде действительно есть английский джентльмен, который занимается отправкой наших граждан по Мурманской железной дороге под защиту британского флага. Это совсем еще молодой дипломат в скромной должности вице-консула. Я не думаю, что он будет Вам чем-то полезен, лично мне от него никакой важной информации не поступает, хотя поручение такое ему дано.
Возможно, у него просто нет необходимого опыта. Но такой опыт есть у меня. Я жду, господин Локкарт, от Вас оформления необходимых дипломатических документов, Вы же у нас представитель Великобритании. После получения документов я готов немедленно выехать в Вологду. Да, и предупредите своего вице-консула, что наши отношения будут в высшей степени формальными, у меня свои задачи и планы, раскрывать которые я ни перед кем не намерен.
Кстати, господин Рейли, Локкарт перешел на русский, а как Вы собираетесь общаться в Вологде?
Не волнуйтесь, по-русски, очень чисто, легким южным акцентом ответил Рейли, я смогу найти общий язык с любым жителем в этой стране.
Вы русский?
Это не важно, важно, чтобы Вы поскорее подготовили мне дипломатический паспорт. Имя и должность значения не имеют.
Локкарт отправил срочную телеграмму в Лондон с вопросом о Рейли. Через день ему пришел уклончивый ответ, что в Россию направлен сотрудник SIS подразделения MI-2 под кодовым номером ST-1, которому надлежит оказывать всяческое содействие.
Из бланков дипломатических паспортов, доставшихся Локкарту в наследство от Линдлея, для Рейли был изготовлен паспорт на имя Джона Гиллеспи, секретаря британского вице-консульства в Вологде.
В чувстве юмора Вам не откажешь, сказал Рейли, посмотрев на документ, с какого-то времени они говорили с Локкартом по-русски.
В чем собственно дело?
Да фамилия говорящая.
В смысле?
Рейли написал печатными буквами на листочке бумаги: «Gillespy».
И что такого?
Вторая часть слова spy по-английски означает шпион.
Точно, Локкарт покраснел. Я как-то и не задумался. Но в России этого никто не поймет, здесь вообще английского языка не знают.
Надо быть внимательнее к деталям, пожурил Рейли коллегу, когда нибудь пренебрежение ими может стоить вам карьеры и даже жизни.
Вы преувеличиваете.
Отнюдь, и поэтому, полагаю, фамилию мы немного изменим.
Рейли взял лист бумаги и написал «Gillespie».
Вот так, думаю, будет лучше, фонетически тоже самое, но на бумаге смотрится как-то благороднее.
Как скажете, господин Рейли, паспорт мы переделаем.
Через несколько дней в Вологду прибыл новый секретарь британского вице-консульства. На вокзале он жестом подозвал извозчика и приказал ему вести в английское посольство. Ванька с готовностью домчал иностранного господина к дому бывшего предводителя уездного дворянства Николая Михайловича Дружинина.
Вот тут оно располагается, и флаг есть. Юньен Джек называется, проявил осведомленность извозчик и, получив плату, погнал обратно на вокзал за новым клиентом.
Рейли-Гиллеспи зашел в дом.
Здравствуйте, Вы к кому?
В прихожей гостя встретила румяная черноволосая служанка с длинными ниспадающими на грудь косами. Девушка была одета по-деревенски: в сарафан, красивую вышитую рубашку с широкими рукавами и передник с кружевными прошвами. Настоящая русская красавица!
К господину вице-консулу.
Они ушли в город, дома только хозяин.
Доложи ему, что господин Гиллеспи из Лондона просит принять.
Через минуту бывший предводитель уездного дворянства высокий худощавый старик с клиновидной бородкой вышел в переднюю.
Im glad to see you, mr. Gillespie! How are you?[16]
Говорите по-русски, ответил гость, я понимаю.
Мистер Генри Бо, консул Великобритании, отбыли по делам в город, чем я могу быть полезен?
Только тем, что составите мне компанию до приезда господина Бо и напоите кофе.
Боюсь, что кофе нет, морковный чай изволите?
Согласен!
Калисфена, неси чай в гостиную, будем потчевать гостя, скомандовал Дружинин служанке.
Пока они пили чай и говорили о всяких пустяках, в дом вернулся мистер Бо. Рядом со жгучим брюнетом Рейли он выглядел совершенным замухрышкой, к тому же ростом был ниже гостя.
Господин вице-консул, разрешите представиться, Джон Гиллеспи.
Здравствуйте, господин Гиллеспи. Я уже получил телеграмму о Вашем приезде, располагайтесь, мы будем рады разделить с Вами наше скромное жилище.
Так Вы тоже будете здесь квартировать? спросил Дружинин, рад, очень рад новому союзному гостю.
Благодарю Вас, господа, Вы очень любезны, расшаркался новоиспеченный секретарь вице-консульства, покажите мою комнату, я должен привести в порядок свои дела и мысли.
Калисфена отвела нового квартиранта в комнату, показала удобства и пожелала всего доброго.
Хорошо тебе у барина служить? спросил её Рейли.
Да, господин Гиллеспи, ответила девушка, это лучше чем в деревне.
«Черт возьми, подумал Рейли надо как-то привыкать к этому шпионскому имени».
На, он протянул девушке бумажный рубль чаевые, и когда та приблизилась и с благодарностью взяла банкноту, ловко шлепнул ее по мягкому месту.
Не озорничайте, иначе барину скажу, хитро сверкнув глазами, бросила служанка, он у нас человек строгий, глупостей всяких не любит.
Да ладно тебе, Рейли улыбнулся, от такой улыбки не устояли бы многие дамы из общества, я же шутя, поняла?
Да, господин Гиллеспи, только больше так не шутите.
Недели через две тихий двор дома по Пятницкой улице с британским флагом на углу изменился. Сюда стали заходить известные в городе граждане и о чём-то долго беседовать с англичанами. Один за другим появлялись молодые люди в штатском платье, с ярко выраженной военной выправкой. Они общались с консулом Бо, получали какие-то инструкции у секретаря вице-консульства Гиллеспи. В заключении вечера гости открывали паспорта и протягивали их консулу. Тот доставал печать и ставил её на чистой странице, предварительно что-то написав по-английски. Печать была бронзовая, круглая с гербом Соединенного Королевства в центральной части и надписью по кругу: «British vice-consulate. VOLOGDA». После проставления штампов в паспорта Бо клал печать в футляр и бережно прятал в карман.
Иногда, погожими майскими вечерами англичане с гостями любили выпить чаю на полукруглом балкончике первого этажа дома, выходившем в палисадник, за которым начиналась улица.
Подавала горничная Калисфена. В её присутствии господа изредка переходили на английский, но часто, не замечая прислугу, продолжали разговор по-русски. От услышанного у бедной девушки кружилась голова. Она многого не понимала, но чувствовала, что здесь на балконе чаевничают самые настоящие заговорщики.
Она сообщила о своей догадке дворнику и тот, приставив указательный палец к губам, приказал ей молчать.
Чудные дела творятся, Фиса, произнес он, Давеча утром мету улицу, раным-ранешенько, а навстречу мне идет высокий такой мужчина, по виду точно генерал. Я ему кланяюсь по-прежнему, мол, здравствуйте, Ваше высокоблагородие, он мне в ответ кивает, дружески так и улыбается. А сам-то идет мимо Пятницкой церкви к берегу.
Это такой с усами? Генерал, а сам брит наголо?
Он самый.
Э, протянула Калисфера, ошибся ты, паря, может он и генерал, но я точно знаю, что это не главное.
А что же тогда? не понял дворник.
Усатый мужчина это дядя самого царя, Великий князь Георгий Михайлович, они у Поповых квартируют.
Почем знаешь? не поверил дворник.
Он к нам уже два раза заходил, письма передавал и получал себе от господина Бо, целую пачку корреспонденции.
Так выходит промашка вышла, надобно его величать Ваше императорское высочество! почесал голову дворник.
Выходит, что так. Сейчас каждый день новости, я уже не понимаю, кто здесь кто.
А что так?
Не понимаю, Калисфена подбоченилась, как-то раз слышу, разговаривают англичане. Слов-то не разобрать, но когда господин Гиллеспи консулу Бо что-то говорит, то краснеет и всегда отвечает: «Yes, Sir».
А что это?
Ну, это как слушаюсь, мой господин.
Да ну? Он же тут главный.
Вот и я думаю, главный, а такое говорит, видать господин-то Гиллеспи поглавнее его будет. Но, видимо, он тут инкогнито.
Это слово она не раз слышала от Дружинина.
Как это?
Ну тайно, для всех он секретарь, а для нашего консула-босс.
Вот ты словечек-то нахваталась, удивился дворник.
Это еще что, я еще полгодика послужу здесь, так по-аглицки понимать начну, я толковая, мы когда с барином в Крыму жили, я по-татарски научилась понимать, что на базаре говорят.
Врешь, а ну как, скажи что-нибудь?
Вот еще, много тебе чести будет.
Калисфена с гордым видом пошла прочь. Среди дворовых служащих и прислуги она была на особом положении: во-первых, красавица; во-вторых, близко к господам бывает, того гляди, не угодишь, шепнет и прощай, хорошая служба. Вот так-то!
Калисфена цену себе тоже знала, и, если бы позвали замуж, за кого попало бы не пошла, разве что за хозяина мастерской какой или извозчика со своим экипажем, а еще лучше, за купца. Купцы при любой власти нужны, с таким не пропадешь.
В мае 1918 года в Вологде еще процветала частная торговля, выходили эсеровские и небольшевистские кооперативные газеты, даже кадетская «Северное Эхо». Большевики сидели тихо в своем Совете, и в городе их никто не боялся. Жители Вологды не догадывались, что это благоденствие продлится от силы еще месяц-другой.
Глава 9
Однажды в последних числах мая к Николаю Михайловичу Дружинину, отдыхавшему во дворе на скамеечке, подошли двое: вице-консул Генри Бо и неизвестный господин в штатском с георгиевской ленточкой в петлице. Внутрь под одежду была убрана и сама награда офицерский георгиевский крест знак Военного ордена. Такие награды давали не всем, исключительно за боевые заслуги.
Вы русский офицер? спросил Дружинин незнакомца.
Мистер Томсон, отрекомендовался тот на чистейшем русском языке, не оставляющем сомнения в его происхождении, не удивляйтесь, я служил на подводном флоте на Балтике под русским командованием, занимался минным делом и за него имею боевую награду, предвосхищая вопросы бывшего предводителя дворянства, сказал офицер.
Вы к нам надолго? поинтересовался Дружинин.
На несколько дней, есть в Вологде кое-какие дела.
Каждый вечер в ресторане гостиницы «Золотой Якорь», где остановился Смыслов, он должен был ждать встречи со своим непосредственным шефом. Чаплин не сообщил ему, когда приедет и сколько времени пробудет в Вологде. Подпоручик должен был не просто ждать. Его попросили вникнуть в политическую жизнь города, попытаться понять, насколько крепка здесь Советская власть, и есть ли какая-то внутренняя оппозиция большевикам.