Ты меня слушаешь? Глеб Викторович даже стукнул задумавшегося Колю по плечу, чтобы растормошить. Тот вздрогнул, закивал и сделал вид, что пялится в окно. А! Это же Морской? воскликнул Глеб через миг, указывая на спешащего ко входу в отделение визитера. Раз так, то ясно, отчего ты весь в раздумьях. И мой ответ: да, надо вербовать. Если у Ирины Грох имеются какие-то тайны, то Морскому, сделайся он с твоей подачи опять ей мил, она наверняка расскажет все, как есть. Так что ты уж постарайся, найди, чем надавить пусть он ее расколет.
День становился для Коли Горленко все гаже и гаже.
Глава 4. От судьбы не уйдешь
Попытка поговорить с бывшей женой обернулась для Морского очередной нелепостью. Неудивительно с Ириной все всегда было непросто. Накрученный увещеваниями Галочки о совести и удачно подвернувшейся «просьбой» Николая, Морской все же решил наведаться к гражданке Грох с соболезнованиями.
Нет, разумеется, он сказал, что ничего не обещает, в ответ на спутанные доводы Горленко. Все эти: «Я не хотел бы, но должен обязать вас поговорить с пострадавшими в неофициальной обстановке. Расценивайте это как призыв их успокоить» попахивали четким «Станьте нашими ушами». Горленко напрямую не сказал, Морской не слишком внятно отказался, но все-таки пошел.
И вот, уже дойдя от площади Розы Люксембург до гостиницы «Интурист», Морской чуть не повстречался с собственной дочерью. Ларочку, судя по всему, бывшая мачеха взяла в оборот еще с утра. Сейчас Ирина и Лариса сидели на ступеньках входа в ресторан, которым Морской собирался воспользоваться по привычке. Бывший газетчик, по долгу службы частенько навещавший гастролеров, он знал, что это самый быстрый способ: администрация в вестибюле торопливостью не отличалась, а официанты в ресторане, предвидя чаевые, охотно соглашались телефонировать в нужный номер и спросить у постояльцев о желании перекусить с внезапным визитером.
Сперва, признаться, заслышав воодушевленное щебетание на крыльце, Морской решил, что это здешние кокетки-сердцеедки, коих в СССР гоняли почему-то везде, кроме гостиниц. Он быстро надвинул шляпу на нос и уже собирался уверенно пройти мимо, но тут приблизился настолько, что разобрал слова и голоса.
А если сахара не жалко, то кудри крутишь на газету и закрепляешь сладкой водой. Держатся неделю, как железные. говорила Лара. И волосы завивкой не палишь, и выглядишь прилично. Если, конечно, осы не налетят и тополиный пух не налипнет. Хотя Олегу больше нравится, когда я, вот как ты, хожу с пучком. Но тебе идет. А мне, смотри, не очень Олегу, может, потому и нравится, что на такую прилизанную крысу никто не посмотрит
Не выдумывай! Тебе по-всякому красиво, серьезно вторила Ирина. Кстати, я недавно читала в газете, что в Америке для закрепления кудрей придумали специальный спрей. Такая распыляющаяся паутина для волос. До нас это, конечно, не дошло. И не дойдет уже, в Чехословакии теперь все очень строго. В общем, пока у нас все крутят волосы на пиво.
Фу-у-у! перебила Ларочка. Я пробовала. Запашище жуть Хотя, возможно, пиво пиву рознь
И кстати только не надумай обижаться, продолжала Ирина, хочу сказать, что накладные плечи, которые у советских дам сейчас в ходу, нигде в мире уже не носят. Во всех парижских журналах пишут, что подплечники категорически устарели. Отпори их
Да уж, хмыкнула в ответ Лариса. Хорошенький у вас социализм: новости про Америку в газете оповещают не о загнивании, а о прическах, да еще и парижские журналы под рукой У нас такого нет. И хорошо! Завидовать противно
Собеседницы тихонько рассмеялись. Ирина горько, Ларочка задорно. Морской стоял к ним очень близко, но не выходил из-за колонны и оставался незамеченным. Сначала он оторопел: и оттого, как эти две болтуньи легкомысленны услышать разговор мог кто угодно!) и оттого, как с истинно женским талантом совмещать несовместимое они умудряются одновременно обсуждать и моду, и политику, и мужчин. И оттого, что два облака дыма и характерный запах сообщали, что и Лариса, и Ирина курят.
Морской, конечно, знал, что дочь уже большая, и даже удивлялся, если в своих кругах встречал светскую женщину Ларочкиного возраста без папирос. Но все же то были коллеги и чужие дети, а тут своя С Ириной тоже все отныне было ясно. Папироса в ее руках означала две вещи. Первая: мадам бросила балет обладая слабыми легкими, она с детства боялась не справиться с дыханием в ритме танца и тщательно следила за здоровьем, сокрушаясь, что все коллеги, мол, еще с подросткового возраста смалят без остановки, а ей, увы, нельзя. Вторая: оказывается, давние Иринины рассказы о непереносимости табачного дыма были выдумкой. То есть Морской семь лет семейной жизни зря рисковал схватить воспаление легких, выходя для перекуров на балкон или распахивая окно кухни в лютый холод. Кругом обманы и напрасный риск!
Как мило, Лара, что ты пришла со мною пообедать, вздохнула между тем Ирина. Мне правда было очень одиноко и страшно. Но теперь уже лучше. Спасибо!
Я не могла не прийти, ты же знаешь. Вчера я растерялась и не успела ничего сказать Конечно, глупо, что и сегодня все так на бегу и до отъезда обо всем не поговоришь.
До отъезда? Ирина удивилась, но тут же со свойственным ей эгоизмом истолковала Ларочкину мысль по-своему: Почему ты так уверена, что я уезжаю? То есть по планам мы действительно должны были завтра покинуть Харьков. Но ведь все вместе, понимаешь? А теперь спешить некуда. Или есть куда, я уже не понимаю. Я не могу решить, уехать или нет, и значит, буду придерживаться уже намеченного плана. Вернее, перенамеченного заново. Вчера я уговорила руководителя делегации в память о Ярославе продлить командировку и остаться всем тут, пока убийцу не найдут. Нельзя же уезжать, оставив тело Ярослава тут. А следователи его пока не ну не отдают. Значит остаемся. Но так рискованно Мне страшно. Нет, все же уезжаем Я немедленно скажу, что передумала и надо уехать. Правильно? Разговаривала она явно сама с собой, но Ларочка решила вмешаться.
Ты говоришь так, будто нездорова. Или сосредоточься и все четко объясни, или давай спишем все на переутомление, и ты пообещаешь, что станешь разбираться с этой путаницей, только когда отдохнешь.
Решение-то я должна принять сейчас! вздохнула Ирина с явным отчаянием в голосе. Но если сосредоточиться, то оно очевидно. Но ведь помимо всего прочего еще важно, что пристальное внимание нашей делегации ускорит дело. Наших у вас ценят. Хотя без Ярослава, наверное, уже и не так сильно. Тут она сменила тональность и повторила нараспев: Бе-ез Яро-слава Дикость какая-то! Никак не могу поверить, что это случилось
Сочувствую, осторожно подала голос Ларочка.
Только больше не расспрашивай, резко перебила Ирина. Я попросту не справлюсь отвечая. Прости. Я соберусь с духом и все тебе расскажу. Кому как не тебе можно раскрыться?
Морской скривился от презрения к себе. Горленко был бы счастлив! Его посланник, мол, не только сам пришел просить откровенного разговора, но и не гнушается подслушивать чужие беседы Но что же делать? Выйти из-за колонны значит показать, что ты стоял в засаде. Удалиться слишком рискованно: кто знает этих сплетниц, может, сначала не заметили, а на любое новое движение отреагируют. Вот незадача! Он продолжал стоять как истукан, изображая прилипшего к колонне идиота.
Расскажи лучше побольше о себе, просила в это время Ларочку Ирина. Или опять про Леночку Ты так чудесно говоришь о ней, я таю
Своих детей у Ирины быть не могло по медицинским причинам. Она не признавалась, но, конечно, переживала. Как грубо и глупо в этой ситуации вела себя Лариса, хвастаясь Еленой! Морскому немедля захотелось отчитать дочь за бестактность. Что было, в общем-то, смешно, с учетом его нынешнего куда более неприличного поведения.
А лучше, не унималась Ирина, опиши-ка мне Олега. Насколько он похож на твоего отца? Такой же пижон или скромняга? Ты в детстве заявляла, что выйдешь замуж только за Морского. Помнишь?
Не помню, призналась Лариса. Мне говорили, что я была умненькой, а выходит, нет Снова раздался приглушенный смех. А про Олега и не знаю, что сказать. Мы вместе счастливы. Надеюсь, так будет и дальше. Но начиналось все, конечно, со скандала, по тону чувствовалось, что Ларочке нравится это вспоминать. Познакомились мы в гостях, причем нас все друзья давно уже настойчиво хотели видеть парой, потому при мне все беспрерывно говорили об Олеге, а при нем обо мне В общем, еще до встречи мы друг другу изрядно надоели.
Морской затаил дыхание, осознав, что не знал эту историю. Причем не потому, что дочь что-то скрывала просто он сам ни разу не спросил.
Я к тому времени три года, как оплакивала Митю свою первую настоящую любовь, продолжала Лариса. Думала, никогда не справлюсь с горем. Жених-не жених не важно. На самом деле я и не знала его толком. Хотя в любви друг другу признавались Он был приписан к восстановителям Харькова, но в 44-м их внезапно отправили на фронт. И похоронка. Вокруг таких историй очень много, и я, конечно, понимала, что негоже уподобляться мрачным вдовам, Лариса допустила очередную бестактность, но снова не заметила, и ставить крест на будущем. Но поделать ничего не могла. Злилась ужасно, когда в институте политрук твердил: каждая советская женщина обязана создать ячейку общества, родить советскому народу новых граждан Далее по тексту. Ты знаешь наверняка, что они там говорят, у них у всех одно и то же в методичках
Не знаю, поправила Ирина. Но и не удивлена.
Ах да, опомнилась Лариса. Все время забываю, какая пропасть между нами Короче, я была совсем дикарка и ненавидела заранее любого, с кем меня хотели познакомить подруги. А они у меня очень активные. Так что со временем, можно сказать, я возненавидела весь род мужской. По крайней мере холостую его часть. Олег тогда только пришел с фронта. Его жена погибла в оккупацию. И он терпеть не мог вертихвосток, которые пытались заставить его забыть свою потерю. Зато его друзья только и делали, что пытались вернуть его к жизни Лариса ненадолго сбилась с мысли.
Могу вообразить! не к месту добавила Ирина, и по тону Морской понял, что мыслями она сейчас совсем не здесь.
В итоге нас все же познакомили, Лариса, кажется, почувствовала, что слишком долго говорит о себе, и скомкала остаток разговора. Я дерзила, он осыпал меня холодным презрением. Так все и началось.