А Галя каждый раз предвидит мое возвращение домой! Это прям мистика. Мы мыслим одинаково. Объединение любящих сердец! Когда б я ни пришел, обед ждет на столе. И мы смеемся, что опять проголодались в один миг.
А Ярослав, как ни был бы загружен по работе и в какую рань бы ни уходил, всегда мне варит утром чашку кофе. Специального, по их семейному рецепту, с чем-то пряным. Вам не понять, но этот знак внимания каждое утро будто объяснение в любви.
А Галя
А Ярослав
Они стояли, возбужденные и злые. Сцепившись взглядами, бросались достоинствами супругов словно оскорблениями. Морской вдруг очень четко осознал, что через миг они с Ириной ринутся друг другу в объятия, как в омут. Он уже туда летел, все понимал, но отвести глаза не мог.
Хенде хох! Дверь резко распахнулась и на пороге возник старенький вахтер с ружьем. За его спиной, то опасливо прячась, то выглядывая с любопытством, мельтешили два рабочих из дежурной смены.
Вы вовремя, Иван Иванович, с чувством поблагодарил Морской.
Да! Почему вы нас закрыли? опомнилась Ирина.
Савельич! радостно загомонили коллеги. Вот так номер! Ты что тут?
Они смешно топтались у двери. Таким здоровым лбам приходилось нагибаться при входе в подсобку, да и по ширине они вдвоем в дверной проем не проходили.
Как «почему закрыл»? насупился Иван Иванович, повесив ружье за спину. Директор приказал. Тут склад теперь, сюда теперь нельзя. По крайней мере до завтра, пока не перегрузят. Кстати, Владимир Савельевич, звонила ваша жена, спрашивала, уходили ли вы с фабрики.
Что вы ответили?
Правду. Что я на подобные звонки отвечать не уполномочен. Мало ли кто звонит. И что если ее интересует, есть ли ваша подпись об уходе в журнале проходной, то вроде нет. Но я ей не дворецкий
Пожалуйста, с нажимом попросил Морской, впредь, если звонит Галя Ну, то есть если кто-то представляется моей женой, говорите все, как есть. Она не так часто звонит, ее не стоит заставлять нервничать
Еще я сказал, что мне некогда, вахтер пропустил слова Морского мимо ушей. Я как раз собирался идти с обходом. И пошел. И увидел разбитое стекло. Столько лет дежурю, и вдруг ограбление! Ну, думаю, нет! Только не на моей смене! Зачем стекло били?
Мне стало душно, ответила Ирина свысока. У вас ужасный воздух. Не волнуйтесь, стекольщика я вам оплачу.
Я сам стекольщик до войны чем только ни занимался, хмыкнул Иван Иванович, оглядывая осколки. Только это он с недоверием посмотрел на Ирину. Мы не буржуазия какая-то, чтобы за помощь другу деньги брать
Я завтра принесу бутылку коньяка, заверил Морской, вспомнив о недавнем выигрыше в преферанс.
Иван Иванович с уважением закивал.
А мы, Савельич? подключились коллеги. Если бы не мы, он вызвал бы дружинников. Ты сейчас писал бы объяснительную и за окно платил бы месяц
Вот жулики! возмутился вахтер. Я час вас убеждал пойти со мной в подсобку! Если уж вторую бутылку и нести то тоже мне. Это я говорил, что сообщать о происшествии не хочу, что в мою смену все должно быть гладко. И справиться нам надо своими силами А вы что? Дрожали, как цуцики, пока сюда спускались!
Второй бутылки нет, честно сказал Морской, и спор мгновенно прекратился. Что ж, мы пойдем. Нашу гостью ждут. Да и меня. Несколько мгновений он рассуждал, звонить Галине или не стоит, решил, что лучше не будить соседей, и решительно прошел мимо телефонного аппарата.
С ума сошли с такой красоткой по Москалевке среди ночи? шептал вахтер тем временем. Оставайтесь до рассвета. Бандитов, что ли, не боитесь?
С этой женщиной мне ничего не страшно! соврал Морской, но от провожатых с ружьем не отказался.
Выигранную все в тот же преферанс коробку конфет тоже пришлось пообещать.
Ночь оказалась светлой и спокойной. Пройдя трущобы, «охранники» отправились обратно на дежурство.
Завтра увидимся! Спасибо! распрощался Морской. И за сопровождение, и за ремонт, он многозначительно кивнул Иван Ивановичу, напоминая про стекло. И за то, что не вызвали дружинников.
И за то, что закрыли нас и заставили полночи сходить с ума, продолжила Ирина.
Сопровождающие дружно рассмеялись, решив, что она шутит, и наконец ушли.
Какое-то время Морской с Ириной шагали молча. Заметив, что она слегка дрожит, он набросил ей на плечи свой пиджак.
Не стоит, я не чувствую прохлады, шепнула она отрешенно, но поплотнее задернула неподходящие ей по размеру полы. Я, честно говоря, сейчас как робот. Не ем, не сплю и ничего не ощущаю. Как будто вместе с Ярославом умерла.
Морской молчал. А что тут можно говорить?
Все думаю о прошлом, продолжила Ирина. Мне сорок пять, а нужно начинать всю жизнь с нуля
Сорок четыре, автоматически поправил Морской.
Какая разница? отмахнулась она. Вот думаю, в какой момент я все сломала? И что бы было, вдруг вернись я в тот момент? Допустим, не пошла бы вас искать Не потащила бы никого в ту чертову булочную. Но ведь тогда потом я не простила бы себе, что не искала
Искать меня? Морской насторожился.
Не надо делать вид, что вы не догадались! с обидой выдала Ирина, остановившись и заглянув ему в глаза. Зачем, по-вашему, я убедила Гроха сказать, что он хочет встретиться с Яковом? Нет, они, конечно, были знакомы, и Ярославу было интересно поговорить, но я хотела расспросить Двойру о вас, поэтому так настаивала на этой встрече. Увы, наедине нас с ней не оставляли, и я вела банально светскую беседу Зато смогла обходными путями узнать, где можно повстречать вас в городе. И вот
Но почему так сложно? Попросили бы Гроха позвать на ужин нас с Галиной, было бы проще.
Я не хотела обижать Ярослава интересом к вам. Он бы не понял. Мы с вами знаем, что родными люди могут оставаться даже после расставания. А он другой. Он думал, что брак это навсегда, и очень переживал, что я была замужем и раньше То, что меня интересует, как вы сейчас живете, его бы оскорбило. Я даже не сказала, что Двойра ваша бывшая жена. Сказала, мол, моя подруга юности, и все Я рисковала, конечно, но и Двойра, и Яков были сдержанны. Сами ничего не говорили, лишь отвечали на наши вопросы
Еще бы, хмыкнул Морской. Вы их этой встречей ужасно напугали и поставили, мягко говоря, в дурное положение Впрочем, чтобы не сболтнуть ничего лишнего про Якова, Морской перевел тему, ваш муж скупец, к тому же редкостный ревнивец, а вы при этом были счастливы?
Прекратите! нахмурилась Ирина. Была. И ужас в том, что больше-то не буду Тут она снова стала объяснять: Приехав в Харьков, я не могла вас не искать, и значит тут уже все было предрешено. Откатимся назад. Не выйти замуж за Ярослава, чтобы не погубить его в итоге? Не прожить с ним эти годы? Нет, тоже немыслимо. Я виновата в его смерти, но вижу сейчас, что, вернись я в прошлое, снова поступила бы практически так же Это ужасно, правда? Хотя все вышло бы иначе, если бы я вовсе вас не знала
О да! Вас хлебом не корми, дай только доказать, что это я во всем виновен
Я не про вас сейчас, а про себя. Отвратительное чувство фатальности. И знала бы заранее все равно попала бы в такую катастрофу. Представьте на миг, что вы точно знаете, что можете быть очень счастливы, она взглянула на него с сомнением и исправилась: Ну, в вашем случае представьте, что можете заниматься любимым делом, быть дико популярным и уважаемым, печататься во всех газетах Для этого вам нужно только сделать шаг. Но вы заранее понимаете, что, сделав этот шаг и получив все, что хотите, потом жестоко поплатитесь в один миг потеряете все-все. Что выберете? Не делать этот шаг и не нести потери или шагнуть, взлететь, ну а потом разбиться? Гипотетически представьте такую ситуацию
Гипотетически? Морской усмехнулся. Мне представлять не надо можно вспомнить. Я был уже и публикуем, и влиятелен, и даже, не побоюсь сказать, знаменит. Вы, к счастью, не дождались А сейчас я в этой сочиненной вами пьесе нахожусь на этапе «разбился». И да, если проживать все снова, я ехал бы по этой же лыжне. Ни на одном этапе я не мог поступить иначе, чем поступил, а значит тратить нервы на рефлексию не стоит. Чего и вам желаю!
У вас все так несладко? опешила Ирина, впервые в разговоре заинтересовавшись не только личной жизнью бывшего мужа, но и его текущими делами.
Да нет Терпимо, не волнуйтесь, честно ответил Морской и мысленно похвалил себя, что преодолел соблазн гордо напялить нимб героя-мученика. Я вроде как разбился, но не очень. Рассыпался на тысячу песчинок. И в этом, собственно, стратегия спасения. Сейчас я незаметен и спокоен. Песчинки, к счастью, слишком малы, чтобы попадать в поле зрения сильных мира сего, поэтому их не трогают. А жить песчинкой славно. Теперь моя первейшая задача случайно не увеличиться в размерах и не попасться на глаза, привлекая лишнее внимание к себе и близким.
Несмотря на то что Ирина давно уже уехала из СССР, сейчас он был уверен, что она прекрасно понимает смысл его иносказательной тирады. Впрочем, видимо, не до конца.
Постойте, но у вас же были связи! начала она, припомнив, видимо, симпатизировавших Морскому в юности партийных авторитетов. И покровители
Послушайте, я год назад, когда вылетал отовсюду, невольно делал это невероятно звонко. Шум и треск стояли по всем газетам. Так что если бы те, кого вы считаете моими покровителями, ими действительно были они бы вмешались. Но, кажется, теперь другие времена.
Ну а друзья? не сдавалась Ирина. С вашим поразительным упрямством и нежеланием просить о помощи друзей немудрено навек застрять в песчинках. Ну вы хотя бы в доме «Слово» с кем-то говорили?
Нет. Это нынче смысла не имеет. Там не осталось никого. Вернее, те, кто остался Морской не знал, как объяснить, и просто начал вспоминать. Наталья Забила, например, лично выступала с обвинительной речью против космополитов, которых надо искоренить. Я в их числе был назван. Вы ее, конечно, знаете по книгам, а я уже и лично тоже знаю пересекались в гостях у общих друзей. Общались, хоть поверхностно, но мило. Ему не хотелось никого очернять. У всех свои обязанности, дружочек, тут даже обижаться недостойно. Или еще пример: мои коллеги по газете тоже уже уволенные и распекаемые как за то, что были у меня в подчинении, так и за их собственные работы, недавно вспомнили, что полгода назад писали статью о Валентине Чистяковой, а фотографии, которые у нее брали, так ей и не отдали. Вы должны помнить Чистякову не только как гениальную актрису, но и как вдову Леся Курбаса, да? Я, кстати, тоже писал ее литературный портрет для журнала «Театр» да и у себя в газете материалы размещал. Конечно, через «актриса признала былые ошибки и то, что националистический подход «Березиля» завел ее в тупик, но она изменилась и достигла настоящих высот».