Леворукие книготорговцы Лондона - Гарт Никс 9 стр.

 Вооруженная полиция! Всем стоять!

Сирены на улице завывали все громче, шины с визгом терлись об асфальт, но вот все стихло, захлопали дверцы машин. Синий свет полицейских мигалок заливал переднюю через полуоткрытую дверь.

 Вооруженная полиция! Всем стоять!

Одри развернула свой кебаб и смачно впилась в него зубами. Миссис Лондон спрятала пистолет в карман.

 Пять минут на уборку и сматываемся,  сказала Одри, продолжая жевать.

Глава 5

 Ты какая-то тихая,  сказал Мерлин, когда они со Сьюзен устроились в такси.

Сидя на откидном сиденье, лицом к ней, он внимательно оглядывал улицу и машины, в потоке которых они ползли по Юстон-роуд. Движение, как всегда, было отвратительным, к тому же заморосило.

 Я из провинции, студентка художественного колледжа,  ответила Сьюзен.  В Лондон приехала учиться и искать отца. Я вовсе не собиралась становиться частью вот этого всего. Мало мне того подозрительного дерьма, как выражается Грин, в которое я вляпалась с самого начала, теперь еще эти бандиты Ну почему все это должно было случиться именно со мной?

 Хороший вопрос,  сказал Мерлин.  Я бы тоже хотел знать ответ.

Сьюзен злобно зыркнула на него, но промолчала. Разговор возобновился, лишь когда они проезжали мимо Дома телерадиовещания на Портленд-плейс.

 Би-би-си,  кивнул на здание Мерлин с видом столичного жителя, отвечающего на вопрос деревенщины.

 Знаю,  раздраженно бросила Сьюзен.  Говорю же тебе, я бывала в Лондоне. Раньше мы каждый год приезжали сюда на мой день рождения, только недавно перестали.

 Это я так,  отозвался Мерлин.  Просто чтобы разговор поддержать. А то ты притихла

 Расскажи лучше, за что ты ткнул Фрэнка Трингли серебряной булавкой,  перебила его Сьюзен.  Я тебя спрашивала, но ты так и не ответил.

Мерлин покосился через плечо на Одри. Окошко в стеклянной перегородке между пассажирским и водительским отсеками было открыто.

 Хороший вопрос, дорогуша,  поддакнула Одри.  Так за что?

 Он не пожелал ответить на мои вопросы,  чопорно произнес Мерлин.  Хотя я был очень вежлив. А потом он решил полоснуть меня бритвой.

 Тебе повезло, что он так решил и к тому же затевал что-то действительно нехорошее,  сказала Одри.  Причем нехорошее в нашем смысле завел гигантскую вошь и все прочее. А иначе ты уже огребал бы капустные грядки позади Торн-Хауса.

 Я знаю,  капризно ответил Мерлин.

 Слушайте, о чем тут речь, а?  сердито вмешалась Сьюзен.  И ты до сих пор не ответил на мой вопрос. Что ты хотел выяснить?

 Торн-Хаус тоже часть семейного наследства,  сказал Мерлин.  Это в деревне, в Дорсете. Там выращивают овощи, много разных овощей. Тебе бы там понравилось. А вот мне нет, поэтому меня и отправили бы туда в наказание.

 Если я выросла в деревне, это еще не значит, что я фермер,  возразила Сьюзен.  Так что ты хотел узнать?

Мерлин вздохнул.

 Шесть лет назад убили мою мать,  тихо проговорил он, глядя на свои руки: обнаженная правая лежала поверх левой в перчатке.  Застрелили. Предположительно, несчастный случай, из тех, о которых говорят, что человек оказался «не в том месте не в то время». На Слоан-стрит ограбили ювелирный, она вмешалась. Трое грабителей выскочили из магазина, когда она выходила из своего любимого цветочного по соседству. Мама уложила всех троих, но оказалось, что в машине ждал четвертый, с обрезом. Он выстрелил ей в спину, сразу из двух стволов. Когда мне исполнилось восемнадцать и я прошел посвящение, я затребовал в Скотленд-Ярде дело моей матери. Можете сколько угодно называть это нездоровым интересом, но едва я прочитал его, как сразу понял: ни о каком несчастном случае и речи быть не может. Я уверен, что тех троих специально послали туда, чтобы убить мою мать. Ограбление ювелирного было лишь прикрытием. В общем, весь этот год я, пусть и урывками, собираю сведения по этому делу.

 Хотя тебе велели оставить его в покое,  вмешалась Одри. На Оксфорд-серкус движение снова заглохло, так что она могла спокойно повернуться затылком к баранке и поболтать с ними через открытое окошко. Вместе с ее словами до них донесся крепкий аромат говядины с луком.  Никаких свидетельств запланированного убийства не обнаружено.

 Никаких, кроме необычайной тупости исполнителей,  огрызнулся Мерлин.  Я разговаривал с ними в тюрьме. Со всеми, кроме стрелка Крэддока,  мать, хотя и с двумя пулями в спине, успела отправить его к праотцам. Так вот, я выяснил, что они полные кретины. Уверен, что с их мозгами хорошо поработали. Все трое рассказывали одну и ту же историю.

 Может, они всегда были такими,  неуверенно предположила Одри.  Уголовники часто не отличаются умом и сообразительностью. Погоди-ка, у нас кое-что наклевывается.

Двигатель снова заурчал, и Одри со снайперской точностью направила машину в узкую щель между белым «фордом-транзит» и автобусом, прежде чем невесть откуда взявшийся фургон перегородил им дорогу и на добрых минут десять отрезал другим водителям доступ к Оксфорд-стрит.

 Бандиты редко рассказывают одну и ту же историю одинаково,  возразил Мерлин.  А эти слово в слово твердят одно и то же, причем уже много лет. Обычно люди что-то путают, забывают. Значит, этот рассказ буквально вписали им в память, предварительно стерев оттуда кое-что другое. Тогда я покопался в их досье, досье их приятелей и так далее. Я искал связи, то, что свело их вместе для этой работы.

 И конечно, ни фига не нашел,  отозвалась Одри, резко бросая руль вправо, в сторону Ганновер-стрит.  И тебе велели оставить это дело в покое. В который уже раз.

 Ну да, ничего определенного я не нашел,  признался Мерлин.

 А как же твой кузен?  спросила Сьюзен, которая думала о нем с тех пор, как ей рассказал про него Мерлин.  Оракул наоборот.

 Чего-чего?  не поняла Одри.

 Я воспользовался этим выражением, чтобы объяснить Сьюзен суть дара Нортона,  высокомерно ответил Мерлин.  Да, Нортон заглядывал в прошлое по моей просьбе. Но со дня убийства прошло пять лет, а Нортон лучше всего работает, когда речь о месяце-другом, не больше. Правда, есть такие сущности которые могут разобраться в путанице прошедшего или будущего либо дать подсказку, чтобы помочь вычислить правду. К одной из них я сходил.

 Против правил,  сказала Одри.

 Они в серой зоне,  ответил Мерлин.

 Ну и что?  сухо спросила Одри и тут же выругалась и вывернула в сторону руль, чтобы объехать пешехода, который внезапно шагнул на проезжую часть.

За ним потянулись другие люди обходили группу рабочих: окружив наполовину вырытую дыру в тротуаре, те смотрели в нее с таким видом, будто она была диковинной тварью, готовой скрыться, стоит им только отвести взгляд.

 Короче, она оно сказало мне вот что.  И Мерлин, набрав полную грудь воздуха, откинулся на спинку сиденья и монотонно продекламировал:

 Да уж, помогла так помогла,  заметила Одри.  Я насчет «не заговорит».

 Оракулы обычно уклончивы и ненадежны,  сказал Мерлин.  Вот почему я решил, что в этой песенке не хватает одной строки, невысказанного «пока не», или что разговор с этим парнем, если я его найду, даст мне другую подсказку. И в сущности, оказался прав. Кстати, «Город Луны»  это Луан-Дун, или Лондон. Вот почему я решил пошарить среди дегустаторов Северного Лондона и обратить особое внимание на тех, кто связан с преступным миром. Я нашел двоих карманника и книжного вора. Не самые большие авторитеты, конечно, но именно они вывели меня на Трингли, настоящего вора в законе. С теми двумя я разговаривал вполне мирно и с «дядей Фрэнком» поговорил бы так же, если бы тот не полез за бритвой

Вдруг он умолк, подался вперед и уставился через плечо Сьюзен в заднее окно, потом резко обернулся и поглядел в переднее. Такси медленно ползло по Керзон-стрит, только что миновало поворот на Болтон-стрит. Вся проезжая часть была запружена автомобилями, а тротуары пешеходами, в основном туристами.

 Одри!  воскликнул он.  Мелюзга!

 Вижу,  ответила Одри так, словно глазам своим не верила.  Чего это они повылезли-то при солнце?

Сьюзен разглядывала улицу сквозь боковое окно в рябинках дождя, пытаясь понять, что так встревожило Мерлина и Одри. На ее взгляд, снаружи все было как обычно море машин, фургонов и мотоциклов плескалось между тротуарами, по которым тек такой плотный поток пешеходов с зонтами всевозможных цветов, форм и размеров, что те, у кого зонтов не было, то и дело подныривали под чужие, не желая получить струйку воды за шиворот или спицу в глаз.

 Там нет солнца,  сказала она.  А что вы

 Фигура речи,  пояснил Мерлин.  Те, кого мы зовем мелюзгой, вообще не показываются при свете дня а тут я уже троих насчитал, Одри

 А я четверых,  последовал ответ.  Пятерых Чертово движение! А вон шестой! Седьмой! Ну же, поезжай, идиот!

Такси резко остановилось впереди него сдал назад фургон, причем там, где места для этого не было совершенно. Позади них автомобили и без того стояли бампер к бамперу, так что такси застряло намертво.

 Остаемся здесь или сматываемся?  тревожно спросил Мерлин.

Одри посмотрела вперед, по сторонам и наконец назад.

 Они окружают такси хороводом,  мрачно сказала она.  Кто знает, вдруг холодное железо поможет, но я не понимаю, я такое в первый раз вижу. И вообще никогда их так много не видела, не говоря уже о том, чтобы они танцевали при свете дня. Сматываемся!

 Ладно,  сказал Мерлин.  Ты на восток? А мы на запад?

 Ага,  выдохнула Одри.

 У тебя нет чего-нибудь старого, чтобы их треснуть?

В ответ Одри выхватила из-под солнечного козырька палку из ветки терновника. Палка была примерно ярд длиной, кривая, узловатая и твердая, как железо, без наконечника или украшений. Два шипа торчали из ствола крестообразно, образуя что-то вроде рукоятки. Одри просунула палку в окошко перегородки:

 Возьми ты. Они наверняка гонятся за Сьюзен.

 Спасибо,  ответил Мерлин.

 Если удерете от них, отключишь охрану,  добавила Одри.

 Ага. И ты,  сказал Мерлин.

 Готовы?  спросила Одри.  Вперед!

 Что такое?  удивилась Сьюзен.

Она смотрела в окно. Снаружи все выглядело совершенно нормально, и вдруг прямо за стеклом возник ребенок: мальчик лет пяти или шести, со странной клиновидной мордашкой, блестящими глазенками и ярко-красными щеками. Свободная ярко-алая рубашка, разорванная во многих местах, придавала ему сходство с клоуном, которого протащило через аэродинамическую трубу.

Он начал приплясывать и кривляться, отчего стал еще больше похож на клоуна, и вдруг ухмыльнулся во весь рот, показав ряды гнилых пеньков, среди которых выделялись два желто-белых резца непомерной длины и остроты.