Чума, война, дезертиры лихо, объяснил Ёган.
Болван ты, Ёган. Что еще за лихо? Чума у вас закончилась еще зимой, дезертиров я видел четверых, что они тут делали? Добрые воины, такие везде нужны. Таким хорошие деньги платят, а они тут прохлаждались. Война так вообще вас не коснулась, и монастырь у вас не разграблен, и замков не пожгли, и в деревнях люд есть. Какое еще лихо? Порядка у вас нет.
Это да, порядка у нас нет. Так я же говорю, барон-то пьет, а граф молод еще. Раньше хоть коннетабль следил, а теперь-то кто?
Да найдет кого-нибудь.
День шел под гору, когда они вернулись в Рютте. Харчевня была набита людьми, не то бродягами, не то нищими.
Что это они, здесь ночевать будут?
Ага, поденщики. В монастыре вроде как стройка собирается, так сюда люд со всей округи попер. За любую деньгу работать готов.
Эй, вы, рявкнул солдат, обращаясь к троим поденщикам, собиравшим резать старого козла прямо в харчевне, вы что делаете?
Еду готовим, ответил один из них.
А ну, пошли на улицу.
Нам хозяин дозволил, робко заметил другой.
Вон, я сказал! заорал Волков.
Люди увели козла, а остальные в трактире притихли.
Ёган, умыться и обед. Не забудь потом коней почистить.
Все сделаю, пообещал слуга.
Солдат остановился в нерешительности. Все столы в харчевне были заняты, Ёган заметил это.
А ну-ка, он подошел к одному из столов, господа хорошие, переселяйтесь отсюда.
Куда ж мы пойдем? спросили люди.
Поищите, поищите, не особо церемонился с ними Ёган, выталкивая их. И кружки свои заберите.
Да куда ж нам, на пол, что ли? возмутился один.
Иди-иди, не доводи до греха моего господина.
Наконец стол был освобожден, и Волков уселся на лавку.
И позови мне трактирщика, сказал он.
Всё ли вам нравится у нас, господин? спросил трактирщик, кланяясь и елейно улыбаясь.
Всё.
Мы вам так благодарны, не иначе как Господь послал вас, мы молимся о вашем выздоровлении.
Молитесь? Это хорошо Вот если б ты еще не брал с меня за постой
Так мы можем договориться, замялся трактирщик, сколько дней вы хотите у нас пожить? А харчи считать будем? А простыня вам все время будет нужна? А дровишки считаем? Ведь воду вам каждый день греем Все ж денег стоит.
Не врал бы ты никаких денег тебе это не стоит. Хворост тебе работник твой собирает. На простыне я только одну ночь поспал, да и стирать ее ты дочь бесплатно заставишь Ладно, я не про это.
А про что? спросил трактирщик.
Арбалет где?
Какой арбалет? спросил трактирщик немного наигранно.
По этой наигранности солдат заподозрил, что плут знает про арбалет:
Тот арбалет, из которого мне ногу прострелили.
Не могу знать Не могу знать, все, что в трактире было, мы все в вашу комнату сложили. Все вещи этих отродий в вашей комнате, и деньги все, и сапоги со всех сняли.
Теперь солдат был уверен, что он врет.
Знаешь что, сказал Волков, я, пожалуй, дам двадцать крейцеров тому, кто видел арбалет. Я думаю, что кто-нибудь да видел его, и не дай бог, если он окажется у тебя. Я поеду к твоему барону, скажу, что ты вор, и попрошу тебя повесить.
Волков говорил специально громко, и все находившиеся в харчевне внимательно слушали его.
А если барон не даст согласия, то я поеду к графу. Ну что, объявлять мне награду в двадцать крейцеров?
Зачем же, господин, деньги тратить? поморщился трактирщик. Я сам поищу, у людей поспрашиваю.
Поспрашивай, поспрашивай, я думаю, что обязательно найдешь.
Ёган помог солдату снять кольчугу, и тот немного подремал, сидя за столом, пока готовилась еда.
Статная Брунхильда принесла сковороду жаренных с салом бобов, большой кусок ливерной колбасы, кувшин пива, свежий хлеб и лук. Налила пиво в кружку. Волков сделал глоток и поморщился.
Ну и дрянь, сказал он. Вы из чего его делаете?
Все пьют, не жалуются, нагло заявила девица, с вызовом глядя на солдата, а вы прям как барыня.
Я тебя уже предупреждал, чтобы ты не сравнивала меня с бабами.
А то что? Саблей своей меня рубанете? еще более нагло поинтересовалась Хильда. Я прям боюсь.
Вот видно, что не зря тебе дезертиры фингалов понаставили язык как помело.
Девка зло, как кошка, фыркнула и гордо ушла.
Эх, какая восхитился Ёган. Аж жаром от нее пышет.
Волков усмехнулся и стал есть. Ёгана он за стол не пригласил, но половину еды ему оставил.
Удивительно приятно проснуться и осознать, что у тебя ничего не болит. Такое с ним бывало в детстве, а после того как в одном из первых сражений его сбил рейтар на огромном коне, больше не повторялось. Он помнил это до сих пор. Рейтаров было совсем немного, лучников в три раза больше, но кавалеристы разбили их в пух и прах. Это был последний раз, когда он видел лучников в открытом поле. В осадах они были еще нужны, а в чистом поле уже тогда их век закончился.
В то ясное теплое утро он получил повреждение, когда рейтар в сверкающих латах на огромном рыжем коне врезался в него с хрустом и грохотом и поскакал дальше, разбрасывая других лучников и даже не заметив столкновения. С тех пор плечо и предплечье не давали ему спать на левом боку. Это было давно, позже добавились последствия других ранений боль от них то затихала, то возобновлялась.
Одной из последних, недавних, зимой, была рана в голень. Почти в стопу. Из-за нее он хромал. Но сегодня утром ни она, ни плечо не беспокоили солдата. Он лежал в теплой кровати, на простыне со следами от клопов, но даже эти насекомые не смогли разбудить его ночью, потому что у него ничего не болело и он прекрасно спал. Вдалеке ударил колокол. Внизу, в харчевне, кто-то ронял посуду со звоном, ругался.
Вставать не хотелось, хотелось лежать, но снова прозвонил колокол. Для утренней службы было поздновато. Волков нехотя сел на постель, и нормальная жизнь вернулась к нему. Плечо заныло. Он дохромал до двери, открыл и крикнул:
Ёган!
Да, господин, иду.
Ёган был тут.
Бродяги разбежались?
Ага, еще до зори, в село пошли.
Ты ж говорил, они в монастырь идут работать.
Ага, в монастырь. Но после похорон. Сегодня в Большой Рютте похороны.
А кого хоронят? не понял спросонья Волков.
Как кого? Коннетабля и его людей, которых дезертиры порубили. Весь народ туда пошел. Думают, раз коннетабля хоронят, то кормить будут.
Дьявол, совсем из головы вылетело. Надо съездить отдать должное. Мальчишка был храбрый, и один из стражников, можно сказать, мне жизнь спас.
Умыться? Завтракать и лошадей седлать?
И еще руку перетянуть, бинты ослабли, и смазать мазью нужно.
Все сделаю, господин. Он было уже пошел, но остановился. Ах, да, чуть не забыл, трактирщик передал вам
Ёган показал арбалет.
Солдат сразу понял, почему трактирщик пытался его оставить себе. Он как был, в исподнем спустился и взял арбалет в руки. Это было не оружие, а произведение искусства.
Сам он, конечно, передать мне его не захотел, заметил солдат, разглядывая арбалет. Теперь ясно, почему он собирался его припрятать.
Ага, лежит вон, в хлеву воет.
Воет из-за того, что арбалет пришлось отдать?
Да нет, из-за сына. Я ему сказал, что коня-то мы нашли, а его сынка нет. Сынок его сгинул, вот он и воет.
Как бы он там не удавился в хлеву.
Не удавится, у него еще два сына есть и две дочери. И еще трактир. Кто ж от такого богатства удавится?
Как бы он там не удавился в хлеву.
Не удавится, у него еще два сына есть и две дочери. И еще трактир. Кто ж от такого богатства удавится?
Ёган ушел распорядиться насчет завтрака и воды.
Солдат сидел на кровати и держал в руке удивительно красивый арбалет. На нем не было ни орнаментов, ни узоров, только великолепие совершенных форм. Ложе из желтого, твердого и легкого дерева зашлифовано до гладкости стекла. Волков не знал, что это за порода. Легкая и тонкая направляющая, колодка из каленой, клепаной стали, болты и клепки тоже каленые, намертво стягивающие плечи. А сами плечи он таких не видел, но знал, что они называются рессорой. Три тонкие кованые пластины были стянуты в одну огромную силу. Зажим для болта, спуск, механизм натяжения, ручка. Все было совершенно.
Вошел Ёган. Волков протянул ему оружие:
Возьми. Попробуй натянуть.
Чего? За веревку тянуть?
За веревку, сказал солдат с усмешкой.
А как?
Как хочешь.
Ёган взял арбалет и попытался натянуть тетиву. С таким же успехом он мог бы попытаться натянуть оглоблю.
Руки режет. Не могу.
Хороший арбалет, сказал солдат, специально бить броню сделан. Из таких рыцарей убивают.
Он взял у слуги оружие и одной рукой, при помощи ключа, натянул арбалет. Это было несложно.
Хорошо, сейчас я вас перевяжу, а вы есть будете. А я коней пойду седлать.
Болты мне найди.
Это что такое?
Стрелы для арбалета. Должны быть в вещах дезертиров.
Хорошо.
Волков сел на кровати, а Ёган стал снимать бинты.
Не знаю даже, как сказать, начал он.
Солдат сразу подумал, что речь пойдет о деньгах.
Так и говори.
Трактирщик просит шесть крейцеров и восемь пфеннигов.
Это за что еще столько денег? удивился Волков. Можно подумать, я тут на серебре ем. Его пиво это помои. Он его бесплатно должен разливать.
Не знаю, мне пиво нравится, я к такому привык. Но деньги он не только за пиво просит, а за овес для коней. Говорит, что кони наши овса на крейцер в день съедают. И вам, говорит, еду отдельно готовят. Вы мужичьей едой брезгуете. И в комнате спите, и на простыне, вот и набежало.
Врет, паскуда, беззлобно сказал Волков, не могут четыре коня овса и сена на крейцер в день съедать.
Это точно, пфеннигов семь, не больше, согласился Ёган.
Значит, сына потерял, лежит в хлеву, воет, а про деньги помнит?
Ага, он у нас такой, про деньги всегда помнит.
Ничего, не удавится, дай ему пять крейцеров, а если начнет ныть, напомни, что он арбалет хотел у меня украсть.
Напомню.
Ёган прибинтовал плечо и руку к телу.
Не туго? спросил он.
Хорошо, ответил солдат.
Ёган заметно мялся. Что-то хотел.
Что? спросил солдат.
Я вот думаю, если мы сейчас на кладбище поедем, можно мне какую-нибудь рубаху из дезертирских надеть, а то моя больно ветхая, а там люди будут
Люди? Ну надевай.
А можно мне ту, кожаную? Ту, в которой дезертир был убит. Тот, чьи сапоги я ношу.
Кожаную? Зачем тебе кожаная? Эту рубаху под кольчугу надевают.
Значит, нельзя?
Ты знаешь, сколько такая стоит?
Красивая она наверное, талер.
Да, талер она и стоит, если брать у маркитантки. А если у мастера, то и все два.
Ну, ясно, вздохнул Ёган.
Ты объясни, зачем она тебе?
Ну, пояс у меня есть, от отца остался. И кинжал в ножнах. Я бы эту рубаху надел с поясом и кинжалом и сапогами, красиво было бы.
Эта рубаха для войны, а не для красоты.
Ну, понятно.
Я собирался платить тебе крейцер в день. Ты за эту рубаху сто дней работать будешь?
Я согласен, сразу оживился Ёган.
Ну и дурак, сухо сказал Волков. Да и не собираюсь я сидеть в вашей дыре три месяца.