Не знаю, ответил мальчишка. Я их не видел, но у них хорошие лошади.
Вот как? Дезертиры на хороших лошадях. И сколько же их?
В конюшне четыре лошади.
Вы же сказали, что дезертиров трое?
Мальчишка не ответил.
Ладно, пойдемте посмотрим.
Коннетабль чуть ли не подпрыгнул от радости и пошел впереди него, звякая доспехами. И еще издали крикнул двум своим людям:
Воины, этот рыцарь нам поможет!
Люди коннетабля заметно воспряли, а народ, особенно дети, загалдели.
Вон оно как, рыцарь! Настоящий!
Солдат поморщился ему все это не нравилось, но когда он дошел с коннетаблем до конюшни, ситуация стала казаться еще хуже.
Это их лошади? Солдат указал на лошадей.
Они, ответил коннетабль.
Послушайте, коннетабль, а вы знаете, что любая из этих лошадей стоит дороже всей вашей харчевни? Берите этих лошадей, отгоните их в замок, барон вам только спасибо скажет. И пусть они потом эту харчевню хоть сожгут.
Я боюсь, что они сожгут всю деревню, ответил коннетабль.
Так заколотите дверь сами и подожгите ее.
Нельзя. Мальчишка стал еще печальнее. Там две молодые женщины. Мужики меня возненавидят.
О, так вы волнуетесь о женщинах? А на южной дороге вы приказали повесить двоих мужиков за просто так.
Так они же чумные. Пришли из чумных мест.
А, чумные, тогда понятно
Мне барон приказал вешать всех, кто придет с той стороны, ну вот я
Да понятно, прервал его солдат. Вы мне вот что скажите: вы видели этих, он кивнул на лошадей, их хозяев?
Угу, кивнул молодой человек.
И что, страшные?
Угу.
Ясно.
Ну так что, поможете? почти жалобно спросил коннетабль.
Видите эти кольца на уздечке? Солдат подошел к лошади, ткнул пальцем в уздечку.
Да.
Это кольца для украшений, сюда вставляют ленты цвета своего полка, так ламбрийцы украшают своих коней перед боем.
Ламбрийцы? упавшим голосом спросил коннетабль.
Да, ламбрийцы, знаете, кто это?
Наемники.
Самые дорогие и самые лучшие наемники на свете. Их там четверо?
Да, я видел четверых, когда они въезжали в деревню.
И нас четверо. Если, конечно, считать двоих ваших стражников. У хибары два окна, судя по всему. У каждого поставим по человеку. Хибару подожжем, если, конечно, будет гореть. Мы с вами встанем у входа и будем рубить всех, кто выскочит.
Но
Да помню я, там женщины, поэтому драться с ними мы не будем, а будем их уговаривать отпустить баб. Согласны?
Согласен, кивнул юный коннетабль.
И не вздумайте их чем-нибудь спровоцировать. Если мы их взбесим, они убьют нас всех. И людям своим скажите, чтобы не лезли на рожон.
Не полезут, кивнул коннетабль.
А вот когда отпустят баб будем думать, что делать дальше.
Хорошо.
Они вышли из конюшни на улицу. Солдат снял тяжелый от воды плащ и кинул его на седло. На секунду задумался и вытащил из огромного холщевого мешка кирасу. Бригантину не стал брать решил, что в кирасе будет спокойнее. Также он достал из мешка наплечники и наголенники и начал одеваться. Коннетабль не постеснялся выступить в роли оруженосца, с креплением лат он был хорошо знаком. Когда с застежками и ремнями было покончено, солдат надел подшлемник. Коннетабль протянул ему шлем.
Нет, сначала горжет.
Вы и его будете надевать?
Буду, ответил солдат. Десять лет назад мой друг перед заступлением в дозор, где мы обычно спали, поленился надеть горжет, а еретики сделали вылазку пустяшную, они просто проверяли, на месте ли мы, и драки почти не было, но был один удар копья, всего один.
И вашему другу копье попало в горло?
Нет, копье попало в наплечник и сломалось, а вот щепка от копья, небольшая щепка в мизинец толщиной, вошла в горло, а вышла из-под уха. Мы позвали лекаря, и он вытащил ее, но моего друга пришлось положить на живот, так как из горла все время шла кровь, а ночью он умер. Солдат застегнул горжет, который закрыл горло и нижнюю челюсть. А вот теперь шлем.
Он надел шлем, достал из мешка тяжелый топорик на короткой ручке, очень удобный в свалке, и засунул его за пояс на спине; длинный стилет без гарды спрятал в правый сапог, в специальный карман для ножа. Топнул ногой, поправляя наголенник и сапог. На левую руку нацепил легкий треугольный кавалерийский щит.
Ну все, готов, сказал солдат.
Пойдемте? Мальчишку едва заметно потрясывало от волнения.
Нет, все-таки надену еще поножи.
У-у, только и смог произнести коннетабль, но добавлять ничего не стал, а помог застегивать поножи.
Когда все было готово, солдат спросил:
Ну, где ваши люди?
Там, махнул юноша рукой в сторону стоявшей почти в луже телеги, возле которой толпились люди.
Эй, ты. Солдат указал на мужика пальцем. Это ты предлагал ночлег за крейцер?
Я, господин, оживился тот, подбегая.
Тебя зовут Яков?
Ёган, господин.
Ну да, как же иначе, присмотри за моим конем и вещами. Если что-то пропадет, я отрублю тебе пальцы. Понял?
Понял, ага-ага.
Если меня убьют, в сумке на седле бумага, там имена моей матери и моих сестер. Они живут в Руудсдорфе. Коня и снаряжение отдашь им. Себе за услуги возьмешь двадцатую часть. Двадцатая часть это половина десятины. Понял?
Нет, господин, не понял, испуганно ответил крестьянин.
Солдат его уже не слушал, лишь крикнул, отворачиваясь:
И не вздумай своровать хоть пфенниг. Коннетабль, пойдемте, где ваши люди?
Эй, вы, крикнул мальчишка, ко мне!
Стражники, шлепая по грязи и лужам, подбежали. Это были немолодые уже мужики, прожившие жизнь с копьем в руке и со шлемом на голове. Усатые, худощавые, но крепкие.
А почему вы без щитов? спросил солдат. Где ваши щиты?
Те молча уставились на коннетабля, который тоже молчал.
Ладно, значит, оба встанете вторым рядом. Первыми встанем мы с коннетаблем. Ты за мной, а ты за коннетаблем. Сразу выставите копья вперед, только не суй мне его под мышку, возьми чуть правее, будешь сторожить меня справа, а ты коннетабля слева. Из-за нас не вылезать. Нам не мешайте и колите при первой возможности. Если у них щиты, колите в ляжки и пах, про голову забудьте. И смотрите по сторонам, среди них должен быть лучник, да, должен быть хоть один.
Солдаты опять косились на коннетабля, но тот молчал.
Все ясно?
Ясно, господин рыцарь, ответил один из бойцов.
И не вздумайте бежать, увижу, кто побежит, сам убью.
Значит, драка будет? спросил один из стражников.
Я постараюсь этого избежать. Нам нужно забрать у них баб.
Значит, будет драка, произнес второй.
Думаешь?
А кто ж по пьяни баб отдаст?
Посмотрим. Читайте молитву, кто знает, и пошли. Коннетабль, а сколько вы сможете собрать людей, если мы заберем у них женщин?
В замке сержант и два человека, но барон их брать не позволил. Шестеро на заставах охраняют дороги.
Солдат остановился, коннетабль и его люди остановились тоже.
Что с вами, коннетабль? Волнуетесь?
Ну, я не то чтобы нет, я готов сразиться.
Это ваше первое дело?
Ну, я пока что только конокрадов ловил, дезертиров отгонял, дебоширов из трактира в подвал сажал. А вот так чтобы вот с такими ну, это первый раз у меня.
Да не волнуйтесь вы, я думаю, сегодняшний день мы переживем.
Да?
Да. Вежливо попросим вернуть баб. Вернут мы уйдем. Не вернут мы тоже уйдем. Пойдем собирать людей. И чем больше соберем, тем меньше у них будет охоты с нами драться. Ясно?
Ясно, сказал коннетабль.
Ясно, отозвался один из его людей.
Тогда с Богом, произнес Ярослав Волков и толкнул дверь в харчевню.
Там было на удивление светло и тепло, в очаге горели дрова, а абсолютно голая простоволосая женщина большой деревянной ложкой перемешивала что-то в большом котле на огне.
Ой, сказала она и присела на корточки, чтобы скрыть наготу.
Солдат осмотрелся: вторая голая женщина лежала на полу между лавкой и столом. Над ней, за столом, поставив свои босые ноги прямо на женщину, сидел длинноволосый дезертир. Еще один дезертир лежал на лавке у стены, а двое других уже стояли посреди харчевни.
Один здоровенный детина также был бос, и кроме штанов на нем был дубленый тулуп, обшитый синим атласом, вещь дорогая, но хозяину явно не по размеру, едва бы застегнулась. Детина, словно хворостиной, поигрывал вполне себе увесистой секирой. На втором была тоже дорогая, двойной кожи подкольчужная рубаха, добрые сапоги, и он сжимал копье. На его левой руке у мизинца и безымянного пальца не хватало фаланг. У того, что сидел за столом, через всю левую часть лица шел шрам, а у здоровяка не было половины левого уха. Тот, что лежал на лавке, встал, потянулся, взял не спеша копье и тоже вышел на середину
«Да, подумал солдат, народец резаный-рубленый, как бы коннетабль и его люди не сбежали, глядя на них». И произнес:
Здравы будьте, братья-солдаты.
И тебе, брат-солдат, здравым быть, ответил тот, что был в кожаной рубахе, с заметным южным акцентом.
Вдоволь ли у вас хлеба, братья-солдаты? спросил Волков.
Горек хлеб солдатский, заговорил тот, что встал с лавки, у него была рассечена верхняя губа и не было зуба, он пришепетывал. Из крови и грязи хлеб солдатский, и его у нас вдоволь.
Он тоже говорил с акцентом. У солдата сомнений не было это ламбрийские наемники.
На этом церемониальная часть была закончена, и тот, что был в кожаной рубахе, спросил:
А что это вы так долго под дождем стояли? Стеснялись зайти, а, брат-солдат?
Не хотели вас тревожить, брат-солдат.
А что за люди с тобой, брат-солдат? В каждом слове ламбрийца помимо акцента слышалась едкая насмешка. Один, кажется, балаганный арлекин, и два церковных попрошайки. Зачем ты их сюда привел?
Сидевший за столом лохмач весело заржал, двое других ламбрийцев тоже засмеялись.
Нет, брат-солдат, это люди барона, ответил Волков. Он окончательно убедился, что шансов победить этих людей в бою у них не было. Несмотря на то что они без доспехов и чуть пьяны, дезертиры зарежут всех за минуту.
«Сначала коннетабля, который стоит, разинув рот и выпучив глаза, он и мечом взмахнуть не успеет. Затем один займется мной, а остальные быстренько зарежут двоих деревенских вояк, а потом все Мне конец, думал Волков, надо отсюда убираться».
Подтверждая его мысли, щербатый зашел справа, с той стороны, где нет щита, и встал в трех шагах.
А-а, так это люди барона, произнес ламбриец в кожаной рубахе. Что-то мало у барона людишек.
Так это не все, ответил Волков.
Ах, не все? А ты, брат-солдат, случайно не коннетабль?
Нет, коннетабль он, кивнул Волков на мальчишку. Знаете, братья-солдаты, мы, пожалуй, пойдем.
Куда же вы? засмеялся ламбриец в коже.
А как же бабы? Мы же хотели забрать у них баб, произнес коннетабль.