Ольга какое-то время смотрела на парящий в воздухе стакан, потом взяла его дрожащей рукой и, сначала медленно и с опаской, мелкими глотками, а потом все быстрее и быстрее, осушила до дна.
Ну вот и хорошо, Ольга, кивнула я. А теперь слушайте. Все началось в далеком мире, отстоящем от вашего более чем на сто лет тому вперед. Жизнь там для вас была такой же чуждой и непонятной, как у каких-нибудь обитателей Марса. Это мы про вас знаем очень многое, если не все, а вы про нас ничего. А все потому, что на протяжении двадцатого века Россия пережила две величайших геополитических катастрофы, сравнимых только со Смутным Временем, и одну Великую Войну, по сравнению с которой нашествие Наполеона кажется обыкновенными маневрами и все это изменило нас до неузнаваемости
Я рассказывала, и перед моей слушательницей развертывались картины наших приключений. Иногда, если речь шла о событиях, которым я сама не была свидетелем, на помощь приходила Ника. Ольга слушала внимательно, не перебивая и почти не задавая вопросов, и несколько раз по ходу нашего повествования с небес грохотал отдаленный гром. Ни с кем из наших гостей мы прежде так не откровенничали. Наверное, все дело в том, что и я и Ника почувствовали в Ольге родственную душу, человека, опередившего свое время.
Когда наш рассказ закончился, на улице уже царила ночь с яркими звездами на темном небе, а с танцплощадки приглушенно доносились звуки духового оркестра.
Ольга сложила ладони перед грудью и долго молилась; по щекам у нее текли слезы, и время от времени она чему-то кивала. Мы с Никой терпеливо ждали. Даже неопытному человеку было бы понятно, что это не обычная односторонняя молитва: там, на Небесах, Ольгу слышат и отвечают.
Закончив молиться, наша гостья утерла слезы платочком, который подал невидимый слуга, а потом сказала:
Спасибо вам, мои дорогие, что были со мной откровенны. А то я уже и не знала, что и думать. Уж очень страшно со стороны выглядит господин Серегин непререкаемый и неумолимый, будто Верховный судия. Для одних, гонимых и обиженных, он готов исполнить самые сокровенные мечты, других он низвергает в прах, не слушая никаких оправданий.
А ты что думала, Ольга, когда ломают мир об колено, выправляя его на истинный путь это весело? вздохнула Ника. Нет, это страшно и жестоко да так, что бывалые генералы не верят, что такое вообще может быть. А в случае внутренней Смуты это еще и тягостно, ведь приходится резать по живому без наркоза, невзирая ни на какую боль. А ваш мир трудами твоего брата Николая оказался на самом краю кровавого болота. Потому-то Батя торопится и рубит сплеча. Еще немного и спасать Российскую империю было бы поздно, пришлось бы строить первое в мире государство рабочих и крестьян. А это такая кровавая маета на несколько лет
Но почему?! воскликнула Ольга и осеклась.
А потому, мрачно ответила Ника, что ровно через месяц по вашему счету должно было случиться одно омерзительное событие, именуемое Кровавым Воскресеньем. Это когда один козел-псевдореволюционер повел многотысячную мирную манифестацию под церковными хоругвями и царскими портретами приносить петицию твоему брату Николаю, а другие властьимущие козлы, действующие с ним заодно, отдали приказ стрелять в безоружный народ залпами из винтовок. В результате несколько сотен убитых и больше тысячи раненых. Пуля она и в самом деле дура, и не разбирает, кто перед ней: мастеровой, женщина или ребенок. А твой брат попросту умыл руки, смывшись в Царское Село, хотя все эти люди шли именно к нему, чтобы рассказать о своих бедах и проблемах. Батя у нас Защитник Земли Русской, а не сословной монархии, и уж тем более не Дома Романовых, и его реакцию на расстрел безоружных русских людей русскими же солдатами ты можешь представить себе сама. Когда к Небесам вздымается пламя Благородной Ярости, мы просто перестаем считать отрубленные головы безумцев, решивших, что они превыше Божеского Закона Справедливости, и могут править как похощет их левая нога.
Но это же ужас приложила Ольга ладони к щекам, как только Ники такое мог допустить?
Ты уж поверь мне, допустил, сказала Ника, при этом о предстоящем шествии и о предерзостном содержимом петиции в Петербурге знала каждая собака, а вот о том, что твой брат удрал в Царское Село, оставив за себя дядю Владимира, было известно узкой кучке лиц. Одни хотели поднять народ на царя, который глух к людским нуждам, а другие урезать царскую власть за счет создания представительского органа, а при возможности и попереть твоего брата с трона. Именно поэтому мы вежливо попросили Николая отойти в сторонку, подать в отставку и не отсвечивать, а Командир, чтобы приучить вашу элиту жить по-человечески, сейчас мечется по вашему миру, рубит головы Гидре и заливает отрубленное горящим керосином. Ваш дядя Владимир вкупе с теткой Михень и их отпрысками уже сидит у нас в зиндане, но это только верхушка айсберга. А тебе, Ольга, предстоит решить, с кем ты будешь в этой войне за будущее России: с нами и твоим братом Михаилом или с теми, кто желает разжечь на Руси смуту.
Конечно же, я с вами! взмахнула руками Ольга. Смуту непременно нужно остановить. Но что при этом могу сделать я?
А вот об этом мы поговорим завтра, сказала я. А сейчас вам нужно отдохнуть. Я покажу вам вашу комнату. И если вам что нужно, то не стесняйтесь, просто подумайте об этом и местные невидимые слуги тут же выполнят ваш заказ. Если нужно, подадут ужин в постель, или, если захотите, почешут пятки. Идем.
Шестьсот четырнадцатый день в мире Содома. Поздний вечер. Заброшенный город в Высоком Лесу, Башня Силы.
Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский.
Особа, сидящая передо мной, выглядела как старая высохшая ведьма. На глаз ей лет семьдесят, если не больше. Пару недель назад по нашему счету, когда мы только начали свою Порт-Артурскую эпопею, разъезд амазонок в мире Подвалов обнаружил ее, одетую в поношенный синий спортивный костюм, бесцельно бредущую по степи, куда глаза глядят, бормоча вперемешку русские и немецкие ругательства. После случая с танковым полком я договорился с Кибелой и Великим Магистром тевтонов Густавом де Мезьером, что всех, кто выпадет на их головы из Верхних миров, они, не мешкая, должны доставлять в наше распоряжение в целости и сохранности, кто бы это ни был. Плата десять солидов, пополам: амазонкам и в орденскую казну. Так что амазонки не стали убивать безумную старуху, а накинули на нее аркан, скрутили за спиной руки и посадили на заводную лошадь, на манер Всадника без Головы. Через несколько дней на пограничном торговом посту они передали пленницу отряду черных улан и получили за нее свои кровные пять солидов, на чем их роль себя исчерпала.
Старший отряда пересадил эту особу на свою лошадь таким же образом, выделил двух всадников для сопровождения и приказал на рысях гнать в Тевтонбург. В тамошнем гестапо сразу распознали в недобровольной гостье соплеменницу, и попробовали было аккуратно ее допросить, но, не добившись ничего, кроме безумного смеха, специфических русско-немецких армейских ругательств и имени «Бригитта Бергман», умыли руки, передав подследственную в руки моего адъютанта Гретхен де Мезьер. Едва увидев Гретхен, обмундированную подобно офицеру Советской армии, фрау Бергман прекратила заниматься своим любимым делом (то есть изрыгать ругательства), и остаток пути до нашей базы в заколдованном городе проделала в полном молчании, лишь настороженно вертя по сторонам взлохмаченной седой головой. Но привели ее не в тюрьму, в объятия герра Шмидта, а в приемный покой госпиталя. Там ее раздели, осмотрели и на несколько часов замочили в живой воде. А по одежде удалось установить период, из которого бабушка свалилась в мир Подвалов последняя четверть двадцатого века.
По заключению Лилии, кажущееся безумие проистекало от сильного психологического потрясения, наложившегося на существенный износ мозга так что краткосрочная лечебная ванна, насыщенная регенерирующими, адаптогенными и транквилизирующими заклинаниями, должна была откатить этот процесс вспять, вернув нашей гостье способность рассуждать здраво. И в самом деле, когда фрау Бергман извлекли из ванны, она самостоятельно надела выданную ей форму без знаков различия, затянула ремень и согнала за спиной складки гимнастерки. Ни один штатский так не может вот тебе и божий одуванчик Но это был не последний сюрприз. Сначала с ней попыталась побеседовать Гретхен, но после нескольких стандартных вопросов свернула разговор и передала дело по инстанции на самый верх, то есть ко мне. Слишком уж неравные статусы получались у собеседниц: армейский лейтенант и полковник запаса министерства государственной безопасности Германской Демократической Республики. При немецком чинопочитании подобное возможно только в том случае, если полковник будет подследственной, находящейся вне системы статусов, чего на самом деле не наблюдается.
И вот передо мной ложится картонная папка с надписью на обложке: «Бригитта Бергман. Год рождения 1922-й, место рождения город Берлин. Член СЕПГ с 1948 года, место службы МГБ ГДР, она же штази, крайнее звание полковник, в запасе с 1982 года. Крайнее место жительства город Фюрстенвальде, крайняя дата пребывания в родном мире 25 июня 1990 года».
Если посчитать на пальцах, то мир фрау Бергман не может быть тем, из которого в Подвалы свалился наш танковый полк: расхождение по датам на год с лишним, или же самопроизвольный перенос в Подвалы не всегда бывает параллельным. Кого-то швырнет раньше, а кого-то позже. Но если даже это не тот же мир, он должен быть максимально похож на него (впрочем, как и на наше родное прошлое). Иначе в Основном потоке просто быть не может.
Внутри папки два сиротливых листочка. Первый бумага из Тевтонбургского гестапо с записью о том, что подследственную, хорошо изображающую из себя сумасшедшую, зовут Бригитта Бергман. Второй данные первичного медицинского осмотра уже у нас, за подписью Лилии и товарища Максимовой.
Для начала позвольте преставиться: капитан спецназа ГРУ Серегин Сергей Сергеевич, по совместительству самовластный князь Великой Артании, Бог Русской Оборонительной Войны и Бич Божий для всяческих негодяев, на тевтонской версии немецкого языка сказал я. А теперь, геноссе Бергман, прошу вас садиться. Или вы предпочтете, чтобы я называл вас фрау Бергман?