С-сам, сказал я, выходя из-за стола, но я клянусь, что у меня и в мыслях никогда не было совершать государственную измену
Об этом мы уже знаем, значительно мягче сказал господин Серегин, Товарищ Бергман не только квалифицированный работник госбезопасности, но и инициированный маг Истины, от которого невозможно скрыть ничего.
Товарищ Серегин! воскликнула дама с косой, зачем вы так легко раскрыли перед подследственным все карты?
Ничего, товарищ Бергман, усмехнулся Артанский князь, пусть попробует не думать о желтой обезьяне, то есть о господине Витте, а вы посмотрите, что у него из этого получится.
«Витте, Витте, Витте закружилось у меня в голове, интриган и мерзавец, несомненно, виновный во всех моих злоключениях! И если эта дама-смерть действительно может читать мысли, то пусть видит, что я тут ни при чем, ни при чем, ни при чем, меня обманули и использовали, играя на самых лучших побуждениях»
Наказывают не за намерения, а за результат, сказала дама-смерть, защелкивая на моих запястьях браслеты наручников. Иди вперед, господин Зубатов, и не оглядывайся. Будешь хорошо себя вести, и для тебя станут возможны самые благоприятные варианты.
Мы уходим, сказал Артанский князь, так что, Дима, сними с этой женщины заклинание стасиса
Раздался громкий звук «бздынь!» от упавшей на пол супницы и восклицание квартирной хозяйки: «О Господи!»
Господа тут нет, есть только Его полномочный представитель, назидательно сказал Артанский князь. Господин Зубатов уходит с нами, и если он не явится за своими вещами в течение недели, то считайте его покойником. На сем прощаюсь. Идемте, Михаил Александрович.
Последние слова я слышал уже как-то издали, потому что перешагнул порог и очутился в каком-то другом месте, под яркими знойными небесами, где как в храме оглушительно пахло миррой и ладаном
Шестьсот шестнадцатый день в мире Содома. Полдень. Заброшенный город в Высоком Лесу, Башня Терпения.
Бригитта Бергман, инициированный маг Истины.
Сон после инициации и в самом деле оказался мертвым; последнее, что я помню из того дня это дикая боль во всем теле и бешеная усталость, зато, проснувшись через сутки, я не ощущала ничего, кроме ясности мыслей и легкости во всем моем новом молодом теле. Я провела руками по высокой груди, плоскому животу и стройным бедрам, наслаждаясь ощущением гладкой бархатистой кожи. От прошлого мне остались только длинная седая коса и крепкая память. Я ничего не забыла и никого не простила, и, насколько я понимаю, товарищ Серегин по поводу моих врагов имеет точно такое же мнение.
Потом я снова закрыла глаза и вспомнила все, что со мной происходило в тот день. Главным событием при этом был визит внутрь моего Я товарища Анны, товарища Серегина, товарища Кобры и пастора Александера. Тогда я получила последние наставления перед преображением и инициацией, а также примирилась с Творцом всего Сущего. Я не могла с Ним не примириться, потому что Ему в качестве младшего архангела был посвящен товарищ Серегин, с которым мы принесли друг другу встречные клятвы. И это не был пустой звук. С первых же мгновений в качестве Верной товарища Серегина я почувствовала, что попала туда, где и должна была находиться изначально, и для меня было бы бессмысленно продолжать состояние ссоры с верховным покровителем этой организации. И в то же время я уверена, что в многочисленных Его храмах, натыканных в разных мирах, состояния святости нет ни в каком виде, потому что их прихожане продолжают изменять своим клятвам, лгать, предавать и делать своим ближним разные гадости. Есть, конечно, и среди них честные люди, но не они делают погоду среди верующих.
Приведя свой дух в порядок, я вскочила с постели и принялась одеваться. Форма, которую мне положили на тумбочку, была уже другой, чем та, что я носила до преображения и инициации. Во-первых она была офицерской и подходила по размерам к моему новому телу, во-вторых на ней были пришиты русские полковничьи погоны имперского образца, то есть с двумя просветами и без звездочек. Одевшись, я захотела увидеть себя со стороны, и тут же часть стены прямо передо мной превратилась в большое овальное зеркало, немного туманное по краям, но очень четкое в центре. Чуть поправив фуражку с красной пятиконечной звездочкой, я пришла к выводу, что мой внешний вид идеально соответствует внутреннему содержимому. Прекрасна и очень опасна. У меня не будет причин комплексовать в том цветнике, который развел тут товарищ Серегин, при этом далеко не каждый решится подойти ко мне с неприличным предложением. Да, я действительно намерена последовать совету своих новых товарищей открыть свое сердце для новой любви, только собираюсь делать это осмотрительно и очень осторожно.
А дальше началось то, что можно описать русским выражением «с корабля на бал». Не успела я как следует освоиться в новом теле, как товарищ Серегин привлек меня к разматыванию того хитрого политического клубка, который опутал Россию в начале двадцатого века. Нам предстояло предотвратить сползание этой огромной страны к хаосу гражданской войны[8], а ключевым моментом в этом вопросе товарищ Серегин посчитал дело попа Гапона. Я тоже думаю, что он прав, потому что так называемое Кровавое Воскресенье в нашем прошлом стало спусковым моментом, после которого Хаос вырвался на свободу. Если не допустить такой ход событий, то у нового русского императора Михеля появится возможность без особой суеты переделать свое государство на человекообразный лад.
Кстати, именно Михель стал тем, на ком я испытала свой талант, правда, в щадящем «внешнем» режиме, без проникновения в глубинную сущность его «я», потому что для меня это допустимо делать только с подследственными, а для товарища Анны с пациентами. Но все равно мое недоверие к разного рода монархам требовало от меня понять, достоин ли этот человек моего, то есть, нашего сотрудничества? Товарищ Серегин является апологетом голой мощи, и сам говорит, что лучше всего ему удается отражать вражеские вторжения, а в интригах он несколько «плавает», поэтому такие дела лягут на мои хрупкие плечи разумеется, под его чутким руководством. Итак, о товарище Михеле. То, что я смогла увидеть в нем своим магическим взглядом новопроизведенного мага Истины, мне вполне понравилось. Не слишком часто раньше в монархи прорывался человек, одновременно болезненно честный и обостренно воспринимающий творящиеся в этом мире несправедливости, а также не отягощенный сопутствующими пороками пьянства и распутства. А еще товарищ Михель оказался Верным Серегина, моим товарищем по воинскому Единству, и я отбросила все свои сомнения.
Но начинать мне пришлось не с Гапона, а с его бывшего начальника господина Зубатова, на данный момент находящегося в опале и пребывающего в ссылке в глубоко провинциальном городе Владимире. Явились мы туда через межмировой переход, в компании русского императора, который тут же отдал этого человека в наши руки, обвинив того в государственной измене и предательстве интересов службы. Этот господин оказался сломан еще в ходе ареста, и дальнейшие следственные действия не требовали от меня каких-то экстраординарных усилий. Мне даже не потребовалось проникать вглубь его сущности, и без этого было видно, что он признает все предъявленные ему обвинения, хотя и считает, что все это делалось из самых лучших побуждений.
С первых же минут допроса у меня сложилось впечатление, что это дилетант и тряпка, которому было не место в высшем руководстве тайной полиции. Это надо же было додуматься некритически перенести методы работы с не признающими насилия революционными агитаторами на боевиков террористической организации! Естественно, что люди, которым была не дорога ни своя, ни чужая жизнь, водили его за нос, как теленка на веревочке, а ушлые подчиненные, непосредственно участвовавшие в заговоре, в обход своего начальника установили с террористами «взаимовыгодные» связи. Сначала господин Зубатов был встроен в эту схему втемную, ну а потом от него просто избавились, чтобы не мешал, подставив под гнев вышестоящего начальства по поводу, не имевшего никакого отношения к терроризму. В силу крайней неосведомленности этого персонажа о закулисных делах мне не удалось выжать из него ничего, кроме подтверждения уже имеющихся у нас фактов.
Отработанный материал, и даже, более того, пустышка, сказала я товарищу Серегину. Из лучших побуждений он действовал в чужих интересах, но до самого конца так ничего и не понял. Единственное, что мне удалось выяснить у него точно, так это адрес нашего следующего фигуранта: Санкт-Петербург, Петербуржская сторона, Церковная улица, дом номер десять
Адрес Гапона это хорошо, сказал товарищ Серегин, скептически глядя на клиента, да и лучшие побуждения с его стороны тоже не так плохо. Вот что, товарищ Бергман отправьте-ка вы пока господина Зубатова в камеру, подумать о своей печальной судьбе. Будь это кто иной, я попросил бы Диму-Колдуна наложить на него Муки Совести в легкой форме, да только боюсь, что этот персонаж и без того чрезмерно совестлив. Как бы руки на себя не наложил ненароком, чего нам совсем не надо.
Вы тоже думаете, что нет отбросов, а есть кадры? с интересом спросила я.
Ну, господина Зубатова сложно отнести к категории отбросов, ответил товарищ Серегин. Талантливый в своем роде человек, который влез на территорию, где игру должны вести другие люди и по другим правилам. Вступать в какие-то сношения с террористами такое же дурацкое занятие, как и попытки приручать крокодилов. Эту братию следует отлавливать, а еще лучше отстреливать как бешеных шакалов, чтобы даже их главари, прячущиеся по Женевам и Лондонам, не чувствовали себя в безопасности. На войне как на войне: пули летают в обе стороны и бомбы взрываются не только под царскими министрами.
Сказать честно, товарищ Серегин, произнесла я, у меня нет сочувствия ни к тем чиновникам, которых взрывали, ни к террористам, ни к заговорщикам, заказывавших эти преступления. Сочувствия достоин один только ваш страдающий многотерпеливый народ.
Я, товарищ Бергман, думаю точно так же, ответил он. При этом, как я уже говорил, единственный путь, возможный в данных условиях это превращение Российской империи в просвещенную, социально-ответственную, но абсолютную монархию. Буржуазия в настоящий момент готова взять власть, но не готова управлять страной в общенациональных интересах, ибо главный мотив ее деятельности это алчное извлечение прибылей из всего, что возможно. Совестливых людей в ее рядах самый минимум: на ум приходит только Савва Морозов, и на этом, пожалуй, все. Остальные готовы грабить всех подряд: своих поставщиков, работников и даже покупателей. Их принцип покупать подешевле (в том числе и труд) и продавать подороже, а вырученные денежки складывать в германских, французских и британских банках. И в то же время их оппоненты из числа революционеров социалистической направленности не способны даже к захвату власти. Слишком их мало, слишком уж они неорганизованны, и к тому же над этой средой подобно ядовитому туману витают догмы бородатых классиков о неизбежном отмирании государства. А это идея отнюдь не коммунистическая, а даже, напротив, ярко буржуазно-империалистическая. Вы не поверите, но у нас там, в начале двадцать первого века, на коллективном Западе со всей решительностью продвигалась мысль о том, что после краха системы социализма время национальных государств и их суверенитета безвозвратно ушло в прошлое, и что власть теперь следует передать крупным транснациональным корпорациям. Джек Лондон, который тут десять лет спустя должен написать свою «Железную Пяту», громко аплодировал этим деятелям из могилы. И господин Витте, что представляет тут конечную цель нашей охоты один из первых апологетов этой мутной идейки. Цель таких, как он окунуть мир в кровавый хаос революций и мировых войн, чтобы в итоге получить власть империалистических монополий, железной цепью охвативших весь мир, после чего, по мнению некоторых умников, наступит конец истории.