И?
Двадцать восьмого апреля две тысячи двадцать первого года упомянутый Холодов в изрядном подпитии возвращался с корпоратива. С ним был один из его друзей и ещё таксист, который должен был доставить их домой. В пути ему стало плохо, он пожаловался на сильную боль в сердце. Машину остановили, пытались оказывать ему помощь, но всё безуспешно. Он умер, или просто впал в глубокую кому, а они подумали, что он умер. Но это всё неважно, важно то, что произошло потом. Тело его просто растаяло в воздухе. Два свидетеля, не противореча друг другу, дали совершенно одинаковые показания, которые совпадают во всех мелочах. Понятно, что людям свойственно лгать или добросовестно заблуждаться, испытывать галлюцинации и подвергаться гипнозу, но было ещё кое-что, не поддающееся подобному объяснению. Всё это произошло неподалёку от продуктового магазина, над дверью которого висела камера видеонаблюдения. Камеру эту ночью никто не трогал, а потому оперативники без проблем ознакомились с видеозаписью. Потом ещё провели несколько экспертиз этой записи, все, как одна, подтвердили правдивость показаний его коллеги и таксиста. Тело действительно просто исчезло. Было и нет. Кончилось тем, что Холодова объявили пропавшим без вести, его спутников с извинениями отпустили, взяв соответствующие подписки, а дело, получив гриф «Секретно», осело в наших архивах. А тридцатого апреля две тысячи тридцать шестого года человек, называющий себя Денисом Холодовым, появился вот здесь, Пименов ткнул пальцем в карту, сместившись при этом на пятнадцать лет и два дня во времени и примерно на тысячу километров в пространстве.
И теперь нужно найти его и привести сюда, сделал закономерный вывод Панцирь.
Именно, времени осталось не так много, на подготовку вам отводится один день, завтрашний, а потом в путь.
Отнеситесь, пожалуйста, серьёзно, тихо сказал учёный, глядя в окно. Эта находка шанс изменить всё, вообще всё. Это, если хотите, наш билет в будущее, только так человечество сможет заново освоить Землю. Он нужен нам, нужен живой. На худой конец, если не получится живым, попробуйте достать образец биоматериала, какую-нибудь его часть, можно сохранить в спирте. У него есть главное, нулевой вирус его не затронул и уже не затронет, его теперь просто нет. А потому и остальные вирусы ему не страшны.
Тридцатое апреля, задумчиво проговорил Панцирь. Осталось меньше месяца.
Поэтому нам всем стоит поторопиться, подтвердил Пименов. Как я сказал, можете взять с собой всё, что только пожелаете, возьмите людей, если нужно, мы, как сможем, попытаемся обезопасить ваш поход хотя бы с этой стороны.
Так и сделаем, согласился Панцирь, прикидывая дальнейший поход. Доставите меня на вертолёте, со мной отправьте четверых ребят покрепче, не обязательно хороших бойцов, главное, чтобы тяжести носить умели. За пролом они не пойдут, вообще не пойдут со мной, я оставлю им пометки на карте, укажу места, где можно оставить схроны с продуктами и патронами. Дальше: я укажу несколько населённых пунктов, которые следует уничтожить, это можно сделать?
Уничтожать поселения целиком? С людьми? Хотелось бы без этого, недовольно проговорил Пименов.
Без этого никак, парировал Панцирь. Там проживают отморозки не лучше сектантов, которых мы брали вчера. Кроме того, они знают меня и с удовольствием прикончат, даже разменяв в бою на нескольких своих бойцов. Мне нужно максимально снизить количество угроз на пути. В прошлый раз я пробрался с великим трудом, а теперь со мной будет балласт, который не умеет ни стрелять, ни бегать, ни прятаться.
Хорошо, Пименов вздохнул. Уничтожим, ударим с вертолётов, никто не выживет. Есть вакуумные бомбы.
Отлично, с собой возьму всё по максимуму. Кроме еды и патронов, нужны товары для обмена. Лекарства, капсюли, пулемётные патроны большого калибра, батарейки, спички.
Завтра всё получите со склада, подготовьте список.
Ещё понадобится связь, рация.
Найдём, не проблема.
Остальное потом скажу, когда вспомню. Панцирь потянулся и широко зевнул. Теперь разрешите идти?
Разумеется, отдыхайте, набирайтесь сил, и завтра вам никуда вставать не нужно, на склад можно прибыть после обеда.
Откланявшись, Панцирь покинул кабинет. Дома его ждала Надя, приготовившая королевский ужин, который, правда, успел основательно остыть.
Представляешь, щебетала она, извиваясь ужом вокруг него, сегодня пошла на склад за продуктами, а мне дополнительно выдали деликатесов, сказали, что тебе положено.
Положено, устало ответил он. Мне теперь много что положено. Я теперь особо важный боец.
Но тон, которым он говорил, ей не понравился.
Случилось что-то? с опозданием поняла она.
Случилось, не стал он отрицать. Ухожу я.
Когда?
Послезавтра, он глянул на часы. Точнее, уже завтра.
А куда?
Туда, откуда пришёл, за Урал. Нужно кое-что доставить. Рассказать не смогу, секретно, но вещь очень важная, можно сказать, мир спасу. Он тяжело уселся за стол.
Опасно это? спросила она, пододвигая ему тарелку.
Опасно, он не стал скрывать. Сюда идти было опасно, а обратно, после всего, что по пути натворил, вдвойне опасно. Очень многие там хотят меня на части разобрать. Но выбора у меня нет, никто другой просто не справится.
Понятно, она крепко прижалась к нему. Ты ешь, пока тёплое, если хочешь, я ещё накладу. А вернёшься когда? Ты ведь вернёшься?
К лету, наверное, если всё пройдёт гладко, месяц туда, месяц обратно. Жди.
Буду ждать, обязательно, мне ведь доктор сказал, что получится нам с тобой ребёнка завести. По нынешним временам это счастье. Я всегда мечтала.
А чего раньше не завела? До того, как
Дура была, мне в тот момент двадцать два года было, не замужем, какие дети? Всё думала, вот институт закончу, выйду замуж и обязательно рожу, а потом
Понятно.
Быстро покончив с ужином, к которому прилагалось ещё и красное вино из бездонных запасников Башни, они потушили свет и легли в кровать. Как бы ни хотелось ему спать, желание напоследок насладиться жизнью перевесило. Их любовные утехи продолжались часов до трёх ночи, такой вот получился отдых.
Когда?
Послезавтра, он глянул на часы. Точнее, уже завтра.
А куда?
Туда, откуда пришёл, за Урал. Нужно кое-что доставить. Рассказать не смогу, секретно, но вещь очень важная, можно сказать, мир спасу. Он тяжело уселся за стол.
Опасно это? спросила она, пододвигая ему тарелку.
Опасно, он не стал скрывать. Сюда идти было опасно, а обратно, после всего, что по пути натворил, вдвойне опасно. Очень многие там хотят меня на части разобрать. Но выбора у меня нет, никто другой просто не справится.
Понятно, она крепко прижалась к нему. Ты ешь, пока тёплое, если хочешь, я ещё накладу. А вернёшься когда? Ты ведь вернёшься?
К лету, наверное, если всё пройдёт гладко, месяц туда, месяц обратно. Жди.
Буду ждать, обязательно, мне ведь доктор сказал, что получится нам с тобой ребёнка завести. По нынешним временам это счастье. Я всегда мечтала.
А чего раньше не завела? До того, как
Дура была, мне в тот момент двадцать два года было, не замужем, какие дети? Всё думала, вот институт закончу, выйду замуж и обязательно рожу, а потом
Понятно.
Быстро покончив с ужином, к которому прилагалось ещё и красное вино из бездонных запасников Башни, они потушили свет и легли в кровать. Как бы ни хотелось ему спать, желание напоследок насладиться жизнью перевесило. Их любовные утехи продолжались часов до трёх ночи, такой вот получился отдых.
Знаешь, сказала она, лёжа на его плече. Я, наверное, влюбилась.
Даже так?
Понимаешь, мужиков у меня много было, я им давно счёт потеряла, и ни с кем удовольствия не получала. Почти. Ну, немного приятно было, а вот кончать не могла. Не получалось, никак, говорят, у проституток такое бывает, профессиональное. А теперь с тобой, получилось. Ты, пожалуйста, останься жив, я тебя ждать буду. Столько, сколько понадобится. И ребёнка вместе станем растить.
Я постараюсь, что он ещё мог ответить.
Утром, когда не нужно было вставать на работу, он с удовольствием проспал до обеда. Надя отбыла по своим делам, ей уже нашли работу в швейном цеху, где изготавливали одежду всех размеров и фасонов (хотя в основном только рабочие комбинезоны и военную форму). Потом, когда она будет беременной, её освободят от работы, нагрузив, максимум какой-нибудь мелкой вспомогательной деятельностью, вроде мытья пробирок в лаборатории. Дети пока были наивысшей ценностью, и рисковать ими никто не спешил.
Спокойно поднявшись и позавтракав остатками вчерашнего банкета, он надел форму и отправился на склад, где для него должны были приготовить всё необходимое, правда список необходимого он так и не составил, но всё держал в голове.
На складе его встретил пожилой прапорщик. Очень пожилой, лет шестидесяти, он ещё в старое время пенсионером был, но теперь с кадрами туго, а потому пенсионный возраст немного повысили.
Прапорщик Величко, представился он. Мне сказали, чтобы выдал тебе всё, что скажешь, самое лучшее и новое. Список есть?
В голове, ответил Панцирь. Начнём?
И они начали. Склад, внутри которого он никогда раньше не был, потрясал непривычного человека своими размерами. Он имел несколько уровней, соединённых лестничными пролётами, и на три четверти уходил под землю, огромные стеллажи, до верхних полок которых следовало добираться по лестницам, были завалены дефицитнейшими по нынешним временам товарами.
Начали с формы, на улице стремительно теплело, поэтому он выбрал себе летний камуфлированный костюм из жёсткой, как дерюга, ткани, в натовской расцветке. К нему прилагалось бельё, летнее и зимнее. Нашёл две пары ботинок, одни тяжёлые, из кожи, на толстой подошве. Другие были летним вариантом, с тканевыми вставками. Вторые он оставит в схроне, чтобы переобуться по пути назад, когда станет тепло и сухо. Бронежилет и каску брать не стал. Полезно, конечно, но в дальнем походе каждый грамм на счету. Прапорщик в качестве головного убора выдал ему простую тканевую тюбетейку, которая отлично подошла бы под стальной шлем.
С оружием долго думать не стал. Снайперка хороша, когда ты работаешь в группе, и всегда рядом есть тот, кто тебя прикроет в ближнем бою. А когда нарвёшься сразу на нескольких противников, да нос к носу, лучше всё-таки автомат. Никакую экзотику брать не стал, при всех преимуществах современных стволов, они требуют ухода, да и навыка соответствующего у него нет. Выбор остановился на простом АК-74М. Лучше, конечно, под семёрку что-то выбрать, да только опять же, всё упирается в переносимый вес.