А ты не думал, что Чертов запнулся, сам задумался. Пауза была недолгой, сигнал шифром с норда был? Был.
Да ладно! Ты ж сам не верил.
Очевидно, что столь радикальные решения и действия англичан основывались не на пустом месте. Очевидно, что командир отряда крейсеров имел не менее жесткие инструкции, коль полез в драку, я так понял, не обладая подавляющим преимуществом, при этом капитан метнул взгляд на адмирала за подтверждением, значит, кто-то или что-то у них на северном направлении есть! Все говорит о заранее спланированной акции.
Прям такие вумные и продуманные эти альбионцы, что меня аж приплюснуло в собственной неполноценности! крысился помощник.
Согласись, спрятать факт «Ямала» оказалось весьма проблематично. Осмелюсь предположить, что основное «протекание» произошло в Петербурге, еще один взгляд на его высокопревосходительство, при дворе императора, в его окружении.
Алексеев «проглотил» упоминание о монархе в столь невыгодном контексте и только-только спохватился сказывалось зашоренность мышления у него, видимо, так и не уложилось в голове, что можно прямо сейчас, непосредственно из радиорубки «Ямала» провести сеанс связи с Петербургом:
Как же я мог позабыть! О произошедшем о вероломстве со стороны Великобритании следует тотчас донести государю! Вы позволите мне немедленно надо воспользоваться вашим беспроводным телефоном!
В таком случае поспешите разница в часовых поясах. Уйдут на покой, не дозвонитесь.
Всенепременно! заторопился адмирал и лишь на миг его решимость поколебалась. Боже правый! Ежели дело зайдет слишком далеко, сие может вылиться в огорчительные для империи события!
Проводив взглядом покинувшего мостик наместника, Шпаковский скептически поджал губы:
Лишь бы там, в Петербурге, от возмущения не засыпали Лондон дипнотами. А то и вовсе не пошли на разрыв.
Не думаю, покачал головой капитан, скандал раздувать Петербургу невыгодно. Огласка самим не нужна. Иначе вопрос ставится ребром из-за чего весь сыр-бор. И тогда обязательно всплывает ледокол. А так И островитяне, полагаю, за Ламаншем будут помалкивать, неспроста ж они «работали» под японским флагом. И Алексеев, думаю, горячиться не станет. Видел, как он стопорнулся «огорчительные для империи события». Все ж неглупый дядя, понимает.
Все такие прошаренные, процедил преисполненный досады помощник, англы, те, которые едва не подловили нас. Царь-батюшка, который «надавил», решив прибрать «Ямал» с потрохами (потроха это и мы с тобой в том числе). Алексеев опять же. Чего ж мы полезли в ловушку изначально под императорский «наезд», не подстраховавшись? Получив в довесок последствия в виде рискованно угробленного «Пика», едва сами не угробившись. От дури?
Мы не от дури. Мы потому, что нам деваться некуда. Или предлагаешь к амерам бежать?
Вопрос, естественно, был риторическим. Капитан, глядя на недовольного помощника, решил добавить, немного успокаивая:
Могу только заметить, что действия лимонников далеки от безупречности. Вместо того чтобы к нам прорываться, потрепав «Рюрик», «англичанин» в него словно бульдог вцепился. Сам же плюхи получая, вполне несовместимые.
И выдержав паузу, Андрей Анатольевич улыбнулся от неожиданно пришедшей мысли:
А согласись, что стычка с бронепалубником принесла нам дополнительное очко.
Епть! Да мы, с учетом постзнаний, технологий для кого-то вообще сплошное огромное очко!
Мне всегда нравился твой юмор.
Мы на подходе! предупредил штурман.
На «малый», прошла команда.
«Ямал» подал протяжный гудок в ночь, в туман. Сигнал упования, обещанного спасения.
Прежде чем включили прожектора, увидели мутные в ночном мареве огоньки, метелики-лучи фонарей спасательной шлюпки.
Четыре мощных снопа света прорезали темноту, «обнюхивая» поверхность океана, слепя, отбрасывая тени, высветив оранжевые бугорки плотиков.
Колыхалось, кишело на волнах людское многоголовье.
Подходили осторожно, на «самом малом». По бортам судна уже были готовы, собравшись у лееров, лебедок, талей, но все одно забегали, затопотали по трапам, палубам.
Подходили осторожно, на «самом малом». По бортам судна уже были готовы, собравшись у лееров, лебедок, талей, но все одно забегали, затопотали по трапам, палубам.
Приготовиться к приему людей! репетовалось, разносилось по «громкой».
Примем на борт фильтрация, не замечая, что повторяется, выговаривал капитан, всем, кто здоров дать противопростудного и готовить к пересадке на «Лену».
Водки бы им для сугрева, предложил посерьезневший начальник безопасности. О водке серьезно он говорил редко, поэтому тут же сгладил свой эмоциональный промах, обратившись к успевшему вернуться адмиралу: Ваше высокопревосходительство, у нас сорокоградусной на такую ораву едва ли найдется. Уйдет подчистую весь запас медицинского спирта. Как жить дальше?
Прибудете на Колу возмещу казенной, после разговора с государем настроение у наместника было явно испорчено. На мостике царил полумрак, но все равно было видно его неспокойное раскрасневшееся лицо.
А если у кого воспаление легких? Тут по уму не водку, а антибиотик или Шпаковский не договорил, спросив у капитана: Раненых будем с собой возить? До выздоровления?
Пока да. Но в итоге всех на «Лену» и в Петропавловск.
Алексеев кивал именно так оговорено, согласовано.
Лучи резали ночь, выплясывая кругами по волнам черное на контрасте море, шлюпки, катера, кочующее волнующееся людское море.
Вокруг ледокола, легшего в дрейф, творился сущий бедлам. И на палубах. И в помещениях каютах. И в медблоке. На камбузе.
В коридорах «Ямала» на верхнем и жилом ярусах стало тесно то тут, то там измокшие, дезориентированные, но счастливые своим спасением матросы, офицеры.
Говор, возгласы, тела стоячие, сидячие, шевелящиеся.
Лужи, мокрая одежда матерящийся боцман (естественно, местный).
Вызволенных из воды отпаивали горячим и, кстати, в основном не чаем, не водкой, а раздавая пластиковые стаканчики с лапшой и бульоном быстрого приготовления их на ледоколе было в избытке.
Проследить за оставленным мусором, не забыл предупредить Шпаковский, пластик не тонет. Палево!
Адмирал спустился вниз принимать личное участие оказывать начальственную поддержку, вселять бодрость и уверенность, так сказать.
Всех еще не вытащили, когда, наконец их догнала «Лена». Дело бы пошло быстрее, но теперь начался обратный процесс сбагривали «мокрое нашествие» на, по сути, грузопассажирский пароход. Мест там только в III классе больше тысячи.
Туда же намеревались сплавить жандармов и часть свиты наместника.
И сплавили, в конце концов.
Спустя два часа аврал сошел на нет. Боцман еще гонял подвахтенных для наведения последнего марафета. На борту «Ямала» из «рюриковцев» оставались лишь те, кто был размещен в медблоке, задержались кое-кто из офицеров крейсера (с ними общался Алексеев и его штабные).
Статский советник, у которого были свои специфические функции (по обеспечению секретности), если не успел составить поименный список спасшихся, то общее количество людей подбил. Включая подобранных «Леной».
И ты знаешь, что самое любопытное? заметил Шпаковский, ознакомившись с отчетом. Я специально уточнил, сколько людей уцелело с «Рюрика» после боя в Корейском проливе.
Догадываюсь, сразу сообразил капитан, тем не менее проявив интерес.
Практически идентично! Что тогда, что сейчас! Это что получается история такая упрямая и жестокая сука?
В ответ лишь задумчиво пожали плечами.
Правда, есть маленькое, но существенное отличие в плюс, не менее задумчиво дополнил помощник, капитан первого ранга Трусов в том бою погиб. А ныне он держит ответ перед нашим высокоуважаемым адмиралом. Вот так!
А в Петербурге, и в частности в Царском Селе, после доклада Алексеева о военной стычке с кораблями Royal Navy (пусть и под японским флагом) случился, видимо, переполох.
Можно только представить, как взъерошенный царь Николай («Война это война!») срочно вызывает министра иностранных дел, возможно военных, ну и кого там еще, кто нужен при вероятном обострении ситуации. Наверняка присутствовали все «посвященные».
Наместник снова (по вызову) отправился в радиорубку.
В свою очередь и господин Чертов «имел удовольствие» провести содержательную беседу с императором Российской империи Николаем II.
Впрочем, ничего конкретного в решениях принято не было, в конце концов, ночь взяла свое. На том конце «провода», в царскосельском совещательном кабинете (или зале) сообразили, что «коварные альбионцы» не обладают такой оперативностью и дальностью связи. Даже с учетом наличия посыльного скоростного авизо в английском отряде (во что мало верилось), информация о том, что произошло и произойдет близ Камчатки, до Лондона дойдет с серьезным запозданием.
У Петербурга в этом случае всегда есть как минимум пять дней форы.
«Ямал» и «Лена» оставались в той же условной точке недавнего боя, подрабатывая машинами на волну в дрейфе, контрольно переговариваясь на закрытой частоте, перемигиваясь скупыми огоньками.
Собираясь вначале отправить «Лену» в Петропавловск, наместник повременил. Решил дожидаться распоряжений следующего дня что там надумают в столице.
Вспомогательный крейсер был удобен под боком как оперативный и достаточно мобильный ресурс.
Да и пушки какие-никакие на нем имеются.
Ну и денек! С ног валюсь!
Какой денек! Ночь уж! Третьи склянки. Пошли по стопочке и в койку, капитан устало сполз с кресла, потянул спину. Уже как на икону, взглянул на показания радара, единственное, я бы предпочел отойти всей нашей компанией чуть мористей. Так и мерещатся атакующие крейсера с трех румбов. Бред! Ладно. Завтра день покажет. И в Петербурге как раз определятся.
Что тебе Николаша во время сеанса напел? Вопрос помощника буквально утонул в зевке.
Говорил уж когда сели с наместником «по душам, за жизнь»
Под водочку?
Ага а под нее уж он божился, что выполнял исключительно инструкции из Петербурга (царя, как верный пес, не упоминал, не подставлял). А тут Николай, нисколько не задумываясь, что адмирал может находиться в радиорубке, стал гнать на Алексеева, дескать, он неправильно понял «мою монаршью волю», типа отсебятину-инициативу проявил, «по собственному почину», вы на него не серчайте, это от чрезмерного усердия.
Звиздит, как дышит!
Еще бы! У Алексеева рожа как у вареного рака, но молчит понятно, что государево сохранение лица важней. А далее ампиратор завел с самой что ни на есть венценосной подачей: «ваши действия признаны героическими», за спасение «рюриковцев» отдельно плезир. Ну и опять же «упование на бога» и прочая церковно-верующая лабуда. Но ничего конкретного. Короче завтра все. Правда с утра видна.