Сделали общее фото на фоне здания штаба армии и отправили обратно.
Заодно нам утвердили штаты дивизиона и пообещали ускорить поступление техники, вооружения и пополнения.
Единственное, что мне не понравилось в штабе армии, так это заметная нервозность.
К вечеру этого же дня четвертного июля когда мы часа три как вернулись с награждения и поздравили своих подчиненных, прошел тревожный слух, что фронт рухнул и мы снова в кольце. Но как бы то ни было, дивизион и ближайшие части продолжали находиться на своих позициях, ожидая приказа на прорыв из колечка. За последующие два дня приказа мы так и не дождались. Некоторые части начали потихоньку сниматься и, никому не сообщая, уходить в сторону удаляющегося фронта. При этом бросали технику и вооружение. У Филиппова так пропало три батальона из разных частей, а также несколько тыловых подразделений. Только мои бойцы, имея крепкую веру, что их командир что-нибудь да придумает, были на удивление спокойны. А к обеду шестого июля за речкой появились клубы пыли, и через некоторые время перед бродом встали части второго эшелона одной из пехотных дивизий вермахта. А мы всё ждали приказа
К вечеру этого же дня четвертного июля когда мы часа три как вернулись с награждения и поздравили своих подчиненных, прошел тревожный слух, что фронт рухнул и мы снова в кольце. Но как бы то ни было, дивизион и ближайшие части продолжали находиться на своих позициях, ожидая приказа на прорыв из колечка. За последующие два дня приказа мы так и не дождались. Некоторые части начали потихоньку сниматься и, никому не сообщая, уходить в сторону удаляющегося фронта. При этом бросали технику и вооружение. У Филиппова так пропало три батальона из разных частей, а также несколько тыловых подразделений. Только мои бойцы, имея крепкую веру, что их командир что-нибудь да придумает, были на удивление спокойны. А к обеду шестого июля за речкой появились клубы пыли, и через некоторые время перед бродом встали части второго эшелона одной из пехотных дивизий вермахта. А мы всё ждали приказа
так что на данный момент ситуацию мы не контролируем. Шестая армия Музыченко разрезана пополам, большая часть войск оказалась в окружении, малая спешно отходит, пытаясь создать новую линию оборону. Неизвестно, что стало со штабом Шестой армии. По данным авиаразведки в селе, где он располагался, идут уличные бои, закрыв папку, закончил свой доклад начальник Генштаба и заместитель наркома обороны СССР генерал армии Жуков.
Что делается для стабилизации Юго-Западного фронта? спросил Сталин.
Нам известны места ударов танковых групп противника. На этих направлениях создаются мощные артиллерийские опорные пункты. Развал Юго-Западного фронта произошел из-за того, что часть дивизий не успела занять свои позиции, в результате немцы, свободно переправившись и к обеду третьего июля нарастив группировку, ударили по подходящим дивизиям Шестой армии, смяв их и вырвавшись на оперативный простор. Тут мы этого постараемся не допустить. Товарищ Сталин, прошу выделить два артполка и две противотанковые бригады из резерва Ставки для усиления артиллерийских группировок Юго-Западного фронта.
Хорошо, товарищ Жуков, вы получите резервы. Однако я попрошу вас лично вылететь в Киев и помочь товарищу Кирпоносу со стабилизацией фронта. Вылетите завтра, а пока все свободны.
Сталин дождался, когда из кабинета выйдут два десятка представителей старшего начсостава РККА и Флота, после чего посмотрел на задержавшегося, после незаметного вышедшим командирам знака, Лаврентия Павловича Берию.
Докладывайте, что у нас есть нового по Оракулу.
Прочистив горло, Берия поправил несколько листов перед собой и сидя начал доклад:
Наша группа осназа под командованием капитана Омельченко, как я вам уже докладывал, была благополучно сброшена в районе Ровно двадцать девятого июня. В течение семи дней они встретили более сорока больших и малых групп отходящих к фронту разбитых частей. При опросе на шестой день им попался красноармеец Петлюра, заряжающий противотанковой батареи, которой командовал лейтенант Петров. Данные и словесный портрет совпадают, Петлюра опознал своего командира как попутчика нашего Оракула. К сожалению, при опросе красноармейца выяснилось, что лейтенант Петров погиб на КП батареи, когда на окоп наехал танк противника и начал крутиться, вминая всех, кто там был, в землю. После боя выжило шесть артиллеристов, при отступлении и ночном бое при переходе через шоссе они потеряли связь друг с другом, и подтвердить слова Петлюры никто не может. Капитан Омельченко, имея новые данные, продолжил поиски. Есть свежие сведения. Час назад была получена шифрованная радиограмма. Вот она, протянул было лист бумаги Берия, но Сталин махнул трубкой, оставаясь стоять у окна:
Зачитайте сами. А лучше своими словами.
Если своими словами, товарищ Сталин, то сегодня днем наша разведгруппа наткнулась на остатки разгромленного сто третьего стрелкового полка, пережидающего день, укрывшись от немецких патрулей в одном из оврагов. При опросе, знает или помнит ли кто лейтенанта-артиллериста Петрова, ехавшего на поезде Москва Ровно, выяснилось, что командир полка майор Стрельников не только помнит этого Петрова, которого легко опознал по словесному портрету, более того, он ехал с ним в одном купе. Теперь мы знаем всех, кто находился в купе на момент движения поезда от Киевского вокзала Москвы до Ровно. Это вышеназванный майор Стрельников. Вторым был старший политрук Вячеслав Запольский, корреспондент армейской газеты «Звезда». В данный момент по старшему политруку никаких сведений нет. Третий лейтенант-артиллерист Сергей Петров. Четвертого майор Стрельников описал очень подробно, так как хорошо его помнил, несмотря на контузию. Судя по его описанию, это и есть наш Оракул. Словесный портрет совпадает с тем, что мы выдали капитану Омельченко. Стрельников его тоже опознал. Данные по Оракулу такие. Лейтенант запаса Виталий Фролов, отчество Стрельников не помнил. Командир взвода ПВО-ПТО. При опросе Стрельникова и выжившего начальника штаба полка капитана Ветрова выяснилось, что они встречались с Фроловым утром двадцать третьего июня на дороге Ровно Броды, когда двигались в сторону УРов. В момент движения по дороге на колонну полка был совершен налет авиации противника. Полк не имел зенитных средств защиты, но им неожиданно помогли. Стоявшая на перекрестке батарея ПВО-ПТО открыла огонь и сбила один штурмовик. Когда Стрельников с командованием полка направился к зенитчикам, чтобы отблагодарить их, то неожиданно встретился с Фроловым, который и командовал этой батареей. Представился он лейтенантом Фроловым, командиром третьей батареи отдельного зенитного дивизиона, входившего в оборону Ровно. Перед совещанием мне собрали материалы, особо информации об этом дивизионе нет, только известно, что он сформирован двадцать второго июня и прекратил существование после сдачи Ровно. Капитан Омельченко продолжает поиски, только теперь уже лейтенанта Фролова или его выживших батарейцев. Предположительно, получившая известность «Методичка Фролова», возможно, написана Оракулом, распространяться она начала именно с Юго-Западного фронта. Это все.
Сталин продолжал молчать, разглядывая ночной пейзаж за окном и о чем-то размышляя.
Как, вы сказали, его зовут?
Виталий Фролов, отчества нет.
Я думаю, его зовут Виталий Михайлович Фролов. Вы читали сегодняшнюю газету о представленных к правительственной награде?
Подойдя к столу, Сталин отложил несколько газет, найдя нужную, бегло просмотрел один из столбиков, чему-то улыбнулся в усы и протянул газету Берии.
Тот быстро нашел знакомую фамилию. Прочтя большой очерк о действиях отдельного зенитного дивизиона под командованием старшего лейтенанта Фролова, нарком поднял изумленные глаза и неверяще спросил:
Оракул представлен к Золотой Звезде Героя и следующему званию?!
Думается мне, что представление будет подписано. Действия дивизиона действительно удивительны на фоне отступления, товарищ Берия. Политбюро решило осветить все действия сперва батареи, а потом и дивизиона с момента его создания. Стране нужны герои. Первые очерки уже вышли в двух газетах.
Но, по предположению моего зама, этот Фролов воспользовался документами одного из убитых командиров, и я склонен считать, что это правда, товарищ Сталин. Мы провели расследование действий немецких прихвостней. Было обнаружено около десяти тел в форме командиров Красной Армии, но без документов.
Возможно, это и так. Завтра к вечеру я хочу знать все об этом Фролове, а также где он находится. При выяснении его местопребывания немедленно доставить Оракула в Москву. Держи меня в курсе своих действий, Лаврентий.
Хорошо, товарищ Сталин.
В это же время раздался стук в дверь и после разрешения заглянул Поскребышев:
Товарищ Сталин, к товарищу наркому курьер.
Я просил подготовить мне материалы по Фролову, и если будут какие срочные новости, доставить их сюда, пояснил нарком.
Пропустите, велел Сталин секретарю.
Вошедший курьер в звании капитана НКВД четко отдал честь и протянул Берии запечатанный пакет. Расписавшись, нарком отправил курьера обратно и вскрыл конверт. Быстро прочитав присланные бумаги, он выругался по-грузински:
Получено известие, что дивизион Фролова находится в кольце и уже в глубоком тылу немецких войск. Дивизион входил в состав тридцать седьмого стрелкового корпуса Шестой армии Музыченко. А там сейчас каша.
Перенаправьте капитана Омельченко в квадрат, где на момент прорыва немцев стояла часть Оракула, пусть там осмотрит все. Если Фролов не дурак, а он так о себе думать повода не давал, то вывернется, Сталин на секунду задумался. Оракула не задерживать. Думаю, будет проще, если его вызвать в Кремль на награждение Золотой Звездой Героя. А тут уже можно и присмотреться к нему.
Его дивизион вывести на переформирование и пополнение в глубокий тыл.
Есть, товарищ Сталин. Разрешите идти?
Идите.
Собрав все документы, Берия вышел, оставив тяжело задумавшегося Сталина у стола. Вождя мучили сомнения, правильно ли он делает. Конечно, все, что сообщил Оракул в письме, сбылось с поразительной точностью, однако в сверхъестественное Сталин не очень верил. В любом случае следовало посмотреть на этого парня, решившего поиграть в серьезную игру, ставка в которой жизнь.
Ну, что скажешь? спросил начальник штаба дивизии, принявший командование после гибели полковника Филиппова от артиллерийского налета.
Технику бросать не буду, а ей тут не пройти, нахмурившись, ответил я.
Послушай, лейтенант. По-другому не пробиться, они на всех высотках поставили станковые пулеметы и минометы, не прорвешься, все перекрыли, только если по руслу реки вниз, а там уже вырвемся и, пользуясь ночной темнотой, разобьемся мелкими группами и прорываемся к фронту. Слух прошел, что он всего на сто километров откатился, в районе Житомира немцев остановили. Даже вроде как потеснили.
Откуда информация? с подозрением спросил я, так как мы были в изоляции. Четвертого прошел слух, пятого он подтвердился, и вот уже второй день мы сидим в полном окружении. Мы это остатки тридцать седьмого корпуса и несколько небольших подразделений. Сколько точно, не скажу. Но рядом с нами стояли дивизия Филиппова, гаубичный полк и стрелковый полк соседней дивизии. И вот посыльный из штаба корпуса принес приказ на прорыв. Сумел ведь как-то пролезть к нам! Так что теперь даже у меня в планшете был такой приказ. Вот только план, что предложил подполковник Горюнов, мне не понравился.
Его дивизион вывести на переформирование и пополнение в глубокий тыл.
Есть, товарищ Сталин. Разрешите идти?
Идите.
Собрав все документы, Берия вышел, оставив тяжело задумавшегося Сталина у стола. Вождя мучили сомнения, правильно ли он делает. Конечно, все, что сообщил Оракул в письме, сбылось с поразительной точностью, однако в сверхъестественное Сталин не очень верил. В любом случае следовало посмотреть на этого парня, решившего поиграть в серьезную игру, ставка в которой жизнь.
Ну, что скажешь? спросил начальник штаба дивизии, принявший командование после гибели полковника Филиппова от артиллерийского налета.
Технику бросать не буду, а ей тут не пройти, нахмурившись, ответил я.
Послушай, лейтенант. По-другому не пробиться, они на всех высотках поставили станковые пулеметы и минометы, не прорвешься, все перекрыли, только если по руслу реки вниз, а там уже вырвемся и, пользуясь ночной темнотой, разобьемся мелкими группами и прорываемся к фронту. Слух прошел, что он всего на сто километров откатился, в районе Житомира немцев остановили. Даже вроде как потеснили.