Ламарк публиковал свою философию жизни в течение первого десятилетия XIX века. Он описал присущую живым существам активность силы, результатом которой является раздражимость или ответная реакция, вследствие чего возникает организация, характерная для растений и животных. На самом деле, он пошел еще дальше, приписав активную силу всей материи (дело в том, что у него возникла оригинальная мысль о том, что вся материя обладает органической природой), он также говорил, что внутренняя сила организмов толкает их к преобразовательному (как позднее сказали бы, «эволюционному») развитию. В простейших организмах, полагал Ламарк, первоначальная сила возникает из физических сил окружающего мира, активность организмов ограничена только раздражимостью. Но потом, по мере развития организмов, они поглощают эти силы. У человека такая сила становится внутренним стимулом для появления чувств, мыслей и воли.
«Природа, вынужденная в отношении самых несовершенных животных заимствовать действующее начало, возбуждающее в них жизненные движения и действия, из окружающей среды, сумела, все более и более усложняя организацию животных, перенести это действующее начало внутрь их тела и в конце концов передала его во власть самого индивидуума» (Ламарк, 1955, т. 1, с. 188)[72].
Приписав таким образом органической материи стремление к постоянному развитию, Ламарк далее назвал его основой политической активности человека, способностью организовывать свою деятельность и добиваться прогресса в обществе (Ламарк, 1955, т. 1, предисловие).
Широкая дискуссия о жизненных силах конца XVIII начала XIX вв. в области физиологии и медицины обернулась появлением захватывающего романа Мэри Шелли «Франкенштейн». Нет нужды пересказывать его сюжет, разве что только напомнить, что решающий момент в начале романа, когда «существо» обретает жизнь, был отмечен движением. Как рассказывает Франкенштейн: «Я увидел, как открылись тусклые желтые глаза; существо начало дышать и судорожно подергиваться» (Шелли, 1989, с. 73). Способность двигаться свидетельствовала о пробуждении жизни.
Обширная литература на немецком языке, охватывающая проблемы морали, натурфилософии, медицины, физиологии и психологии, изучавшая происхождение языка и искусства, также исследовала силы, скрытые в окружающей природе и в душе человека. Иллюстрацией может служить социальное и медицинское явление месмеризма, названное так по имени врача Франца Антона Месмера, практиковавшего в Вене в 1770-е годы. Врачи, увлеченные месмеризмом, соединяли терапию со спекулятивной космологией, обращаясь к активной силе как особой способности. Они пробуждали в своих пациентах «животный магнетизм», передавая жизненные и психические силы из «резервуара» или физического источника людям (и животным) (Элленбургер, 2018, гл. 23; Darnton, 1968; Riskin, 2002, ch. 6). Последователи Месмера использовали движущие силы природы, чтобы «подтолкнуть» своих пациентов к выздоровлению.
Врач-психиатр Иоганн Христиан Рейль из немецкого города Галле рассматривал сознание и тело как единое целое (Bell, 2005, p. 167170; Hansen, 1998; Heller-Roazen, 2007, p. 237243). Он оперировал понятиями жизненных сил (нем. Lebenskräfte) и психических сил, полагая, что силы эти действуют на протяжении человеческой жизни, подчиняясь определенной иерархии, взаимодействуя и противостоя друг другу. Органическая сила, отвечающая за раздражимость, утверждал он, является основной на более высоких уровнях осознанного восприятия и понимания. А поскольку, по его мнению, все уровни силы взаимодействуют, легко понять, почему болезнь может поразить как тело, так и разум. Такого же мнения придерживались многие ученые в конце XVIII века. Сам Рейль в вопросе о жизненных силах, как и Кант, испытал влияние естествоиспытателя Иоганна Фридриха Блуменбаха, который выделил важное понятие «формообразующего стремления» (нем. Bildungstrieb). Речь идет о предполагаемой причине роста организма, о силе, отвечающей за формирование организованных живых тел (Lenoir, 1989, p. 1737; Reill, 2005, p. 166171)[73]. Он представлял себе Bildungstrieb как теологический и формообразующий принцип, но в то же время и как естественную силу, а жизнь виделась ему как формообразующее изменение или движение. В этих и во многих других описаниях характеристика сил, активно действующих в живом организме, дается с феноменалистских, а не метафизических позиций. Естествоиспытатели и врачи представляли себе силы как понимаемые или ощущаемые в субъективном восприятии активно-пассивные отношения с миром и не особенно дискутировали об их природе на основе первопринципов. Авторы, исследовавшие жизнь, описывали изменения будь то движение материи, формирование живой организации или мутации частного или общего характера и здоровья как выражение действия активных сил. Они не формулировали, чем являются эти силы в метафизическом плане (как и Ньютон, который говорил о существовании гравитационной силы, но не уточнял ее природу). Так, Блуменбах писал:
«Понятие Bildungstrieb, подобно всем другим Lebenskräfte, таким как чувствительность и раздражимость, само по себе ничего не объясняет. Скорее, оно призвано обозначить определенную силу, результат постоянного действия которой следует выводить из явлений опыта, но причина которой, как и причины всех других общепризнанных естественных сил, остается для нас скрытой. Однако это вовсе не мешает нам пытаться путем эмпирических наблюдений исследовать воздействие этой силы и выводить из них общие правила»[74].
При таком подходе непосредственное интуитивное восприятие действия сопротивления приводило к пониманию эмпирически определяемых закономерностей, свойственных силам, и описание этих закономерностей заменило метафизику наукой. Мен де Биран, выступая за несомненное осознание индивидом действия воли, придерживался тех же феноменалистских эпистемологических позиций. Он пришел к заключению, исходя из субъективного восприятия, что воление, то есть собственное чувство имманентной агентности индивида, является источником понятия силы. Однако осознающий мир, писал де Биран, раскрывает активность как явление, а не как онтологическую почву активности в душе или в природе: «Нам ничего не известно о природе сил. Они раскрываются нам лишь через свое воздействие» (Maine de Biran, 1929, p. 52). Рассуждая сходным образом, Ф. А. Карус полагал, что именно признание явления активного движения в противовес увлеченности материалистическим взглядом на природу сделает психологию наукой. Сам Карус внес вклад в формирование определенной области психологических исследований, представив историю мнений, касающихся души человека. Излагая историю психологии, он продемонстрировал непрерывность веры в принцип активности, связал древнее представление о душе как о дыхании с современным ему понятием души как разумной основы и свободы[75].
Философ-идеалист Фридрих Вильгельм Йозеф Шеллинг вывел из созидательной силы природы принцип целостности мира. Он объявил, что «в нашем духе есть бесконечное стремление организовать себя», и это качество он счел присущим существованию вообще. Многие критики философского идеализма полагали, что эти слова следует относить не к существованию вообще, а только к человеческой субъективности. Как заметил С. Р. Морган, «вся история [Шеллинга] похожа на миф о происхождении мира» (Morgan, 1990, p. 31; см.: Reill, 2005, ch. 5). И действительно, рассуждение о единстве сил в природе и человеке, сил, о которых духу известно, что они активны и ведут к изменениям, но встречают сопротивление, оказало глубокое воздействие на мифологическую трактовку сотворения мира. Шеллинг придал этой трактовке систематизированную форму метафизики и теории познания. Установив тождество активного принципа живой мысли и активного принципа природы, он считал, что легко понять возможность познания. В переводе Эндрю Боуи: «Природа должна быть видимым сознанием (нем. Geist), сознание невидимой природой. Таким образом, в абсолютном тождестве сознания в нас и природы вне нас вопрос о том, как возможно существование природы вне нас, должен исчезнуть» (цит. по: Bowie, 1993, p. 39).
Исследователи английской литературы много говорят о том, что Сэмюэл Тейлор Кольридж принес философский идеализм Шеллинга в Великобританию, и это добавило новые краски рассуждениям об активных силах в английской натурфилософии. Для Шеллинга и Кольриджа силы имеют каузальную природу, и исследователь должен постулировать их существование, если речь идет о познании вещей, имеющих свойства и испытывающих воздействие этих сил. Такой способ рассуждения напоминает объяснение Аристотеля, касающееся формальной и действующей причины (это еще раз свидетельствует о том, что научная революция завершилась не во всем). Кольридж понимал, что душа или сознание создаются силами; посредством этих сил, встречающих противодействие, сознание существа, имеющего эти силы, приходит к самоосмыслению (Levere, 1990; см. также: Richardson, 2001).
Лишенное туманностей философии Шеллинга, такое мировоззрение было широко распространено. К примеру, современник Кольриджа, знаменитый ученый Гемфри Дэви, как удачно подметил Кристофер Лоуренс, использовал «слово сила во всех мыслимых контекстах, говорил ли он о химии, поэзии, сознании или обществе» (Lawrence, 1990, p. 214). По мысли Дэви, сила, в конечном счете, исходит от Творца, но его изложение свидетельствует о том, как рассуждения о силе и о сопротивлении силе иногда служили образчиком размышлений практически о чем угодно. В Англии такой взгляд на вещи в наибольшей степени проявился в гимне вездесущей силе Томаса Карлейля:
Исследователи английской литературы много говорят о том, что Сэмюэл Тейлор Кольридж принес философский идеализм Шеллинга в Великобританию, и это добавило новые краски рассуждениям об активных силах в английской натурфилософии. Для Шеллинга и Кольриджа силы имеют каузальную природу, и исследователь должен постулировать их существование, если речь идет о познании вещей, имеющих свойства и испытывающих воздействие этих сил. Такой способ рассуждения напоминает объяснение Аристотеля, касающееся формальной и действующей причины (это еще раз свидетельствует о том, что научная революция завершилась не во всем). Кольридж понимал, что душа или сознание создаются силами; посредством этих сил, встречающих противодействие, сознание существа, имеющего эти силы, приходит к самоосмыслению (Levere, 1990; см. также: Richardson, 2001).
Лишенное туманностей философии Шеллинга, такое мировоззрение было широко распространено. К примеру, современник Кольриджа, знаменитый ученый Гемфри Дэви, как удачно подметил Кристофер Лоуренс, использовал «слово сила во всех мыслимых контекстах, говорил ли он о химии, поэзии, сознании или обществе» (Lawrence, 1990, p. 214). По мысли Дэви, сила, в конечном счете, исходит от Творца, но его изложение свидетельствует о том, как рассуждения о силе и о сопротивлении силе иногда служили образчиком размышлений практически о чем угодно. В Англии такой взгляд на вещи в наибольшей степени проявился в гимне вездесущей силе Томаса Карлейля: