Штейнбух уделял движению центральное место в зрительном восприятии. Когда ребенок развивается, полагал он, спонтанное движение порождает в его сознании отчетливые идеи (можно сказать «двигательные идеи»). Эти идеи, по его мнению, вполне осознанны (возможно, их даже специально воспитывают) и различаются качественно в зависимости от определенных мышц, участвующих в движении, и от степени мышечного сокращения. Как идеи они ассоциируются друг с другом, что зависит от их сходства и временной последовательности. Ассоциации идей, полученных от ощущений в мышцах, рассуждал Штейнбух, создают основу для пространственного восприятия. Ассоциация идей как следствие сокращения мышц, которые движут глазными яблоками (каждое имеет две пары прямых мышц), лежит в основе пространственного представления: «В соответствии с последовательным порядком они интуитивно воспринимаются как лежащие рядом друг с другом вдоль определенного направления или области» (Steinbuch, 1811, p. 36; цит. по: Hatfield, 1990а, p. 135). Более того, двигательные идеи, по мнению Штейнбуха, в свою очередь порождают движение, а эта деятельность есть элементарная основа воли. Хотя книга Штейнбуха посвящена движению глаз при зрительном восприятии, она внесла существенный вклад в исследование того, что другие ученые тогда именовали «мышечным чувством». Штейнбух предложил радикальную эмпирическую теорию познания: двигательные идеи (Bewegideen), которые берут свое начало в спонтанных движениях эмбриона, являются основой способности индивида испытывать ощущения в целом, а вместе с тем и частной способности зрительно воспринимать пространство[85]. Когда плод выходит на свет, зрительные раздражители сетчатки глаза служат сигналами, вызывающими благоприобретенные пространственные представления.
Это были весомые заявления, и они дали толчок экспериментальным и клиническим исследованиям чувства движения путем наблюдения за движением глаз. Книга Штейнбуха изучалась его немецкими коллегами, в том числе влиятельным физиологом Иоганном Мюллером, но не была известна в других странах.
В тот период появился и немецкий термин Muskelsinn, или «мышечное чувство», в ином научном направлении антропологии. Не вдаваясь в подробности использования слова «антропология», мы можем отметить, что Кант был одним из ряда немецких ученых, которые под этим названием подразумевали эмпирическое исследование человеческих качеств, отличавшееся от более полноценного подхода к достижению научных результатов исключительно понятными способами. Работ было написано много, и авторы, занимавшиеся антропологией, сочетали в них интерес к психологии, языку, культуре и медицине с философским интересом к условиям обретения знания о себе как о человеке. На этом фоне упоминание мышечного чувства стало обычным явлением. Но никто его не исследовал[86].
Ч. Белл
В начале XIX века начали появляться достоверные знания о сенсорно-двигательной структурной и функциональной организации нервной системы. Это привело к упрочению понятия рефлекса модели того, как соотносятся психические процессы и работа головного мозга (Clarke, Jacyna, 1987). Эти теоретические положения в середине XIX века сопутствовали развитию экспериментальной физиологии и современных форм научной медицины, питая энтузиазм приверженцев физиологического подхода к психологии. Вскоре один из авторов сенсорно-двигательного анатомического и функционального анализа, анатом, создатель великолепных анатомических зарисовок и истинный художник в описаниях эмоций Чарльз Белл внес свой весомый вклад в изучение чувства движения. В этом его несомненная заслуга. Вот почему последующие поколения ученых отдавали должное Беллу как человеку, который был «первым, кто недвусмысленно с точки зрения физиологии постулировал существование мышечного чувства наравне с другими чувствами» (Sherrington 1900, p. 1006; см. также: Carmichael, 1926).
Илл. 6. Сэр Чарльз Белл. Автор термина «мышечное чувство»
Читая лекции студентам-медикам в Лондоне в середине второй декады XIX века, Белл ввел описание чувства движения, назвав его «шестым чувством». Я привожу цитату из его работы в качестве эпиграфа к этой главе. Если авторы XVIII века относили ощущение примарных качеств к осязанию, то Белл к чувству движения. В своих лекциях он затрагивал данную тему, кратко определяя каждое из чувств. О чувстве осязания, подтвердив его статус, Белл говорил, что «это чувство, которое необходимо для существования всякого живого существа». Далее он переходил к рассуждениям о «мышечном чувстве», явно отделяя его от осязания:
«Более того, это чувство, которое корректирует все другие, по крайней мере, если мы правы в том, что придаем столь большое значение действенности этого чувства; речь идет о твердости, мягкости, плотности, форме, протяженности и движении. Если осязание отвечает за изменение в головном мозгу, происходящее от прикосновения к коже внешних тел, тогда, конечно, у этого органа высокая степень действенности и из всех чувств оно самое ценное. Но мне представляется, что эти качества <> стали бы нам известны, не будь у нас на кончиках пальцев вовсе никаких нервов! Означенные качества имеют отношение к чувству, которое я назвал бы мышечным, это понятие о расстоянии, которое мы получаем, совершая движение своим телом или его членами, надавливая на предмет и ощущая исходящее от него сопротивление. По данному поводу можно много говорить, но очевидно, что эти два чувства чувство движения или действия и чувство ощущения должны быть тесно связаны и взаимно полезны» (Bell, Bell, 1816, vol. 3, p. 216217).
Так, выделяя мышечное чувство, Белл делал различие между чувством действия и ощущением, возникающим в мышечной системе. Он считал, что и то, и другое связаны с чувством движения, но был склонен приписывать первоначальное знание о внешних вещах мышечному чувству[87]. Потом он пошел еще дальше.
Новые исследования Белла 1820-х годов касались анатомии и функционирования нервов, идущих от головного мозга. Он наблюдал сплетение нервных волокон от VII черепного (лицевого) нерва, покрывающих мышцы и состоящих, как он думал, из сенсорных и двигательных нервов. Придя к заключению, что мышечное чувство существует, и связав анатомию с функционированием, Белл интерпретировал свои наблюдения следующим образом: нервные связи мышц являются органом чувства. Затем он приписал этой сенсорной функции регулирующую роль в движении через «нервный круг»: «Мышца имеет нерв в дополнение к двигательному нерву [который], однако, не оказывает прямого воздействия на мышцу, но, кружным путем через мозг вызывая ощущение, может стать причиной двигательной активности» (Bell, 1826, p. 170). Это утверждение позже стало «классической» демонстрацией организующей или регулирующей функции центральной нервной системы. Белл обеспечил эмпирическую поддержку положению о том, что сенсорная система располагается в мышцах, соединенных через центральную структуру мозга с моторной активностью или движением. Рассматривая управление мышцами и движением, Белл выдвинул идею о каузальной роли периферических мышечных ощущений в дополнение к центральному осознанию усилия в чувстве движения. Он стал известен как ученый, выделивший в мышечном чувстве периферическую составляющую, хотя также соглашался с реальностью возникновения центрального восприятия. Последнее он называл сознанием «активной силы души» и, будучи анатомом, отказывался далее исследовать этот предмет (Bell, Bell, 1816, vol. 3, p. 10). Белл также использовал клинические данные (Bell, 1830, Appendix, p. clvii-clix). В литературе по этому вопросу часто в различных вариациях излагается следующий медицинский случай. Женщина не имела чувствительности в руках и могла держать своего ребенка, только когда смотрела на него. Если же она закрывала глаза, ребенок падал. Белл полагал, что у нее была утрачена мышечная чувствительность, необходимая для нормального самоконтроля.
«Более того, это чувство, которое корректирует все другие, по крайней мере, если мы правы в том, что придаем столь большое значение действенности этого чувства; речь идет о твердости, мягкости, плотности, форме, протяженности и движении. Если осязание отвечает за изменение в головном мозгу, происходящее от прикосновения к коже внешних тел, тогда, конечно, у этого органа высокая степень действенности и из всех чувств оно самое ценное. Но мне представляется, что эти качества <> стали бы нам известны, не будь у нас на кончиках пальцев вовсе никаких нервов! Означенные качества имеют отношение к чувству, которое я назвал бы мышечным, это понятие о расстоянии, которое мы получаем, совершая движение своим телом или его членами, надавливая на предмет и ощущая исходящее от него сопротивление. По данному поводу можно много говорить, но очевидно, что эти два чувства чувство движения или действия и чувство ощущения должны быть тесно связаны и взаимно полезны» (Bell, Bell, 1816, vol. 3, p. 216217).
Так, выделяя мышечное чувство, Белл делал различие между чувством действия и ощущением, возникающим в мышечной системе. Он считал, что и то, и другое связаны с чувством движения, но был склонен приписывать первоначальное знание о внешних вещах мышечному чувству[87]. Потом он пошел еще дальше.
Новые исследования Белла 1820-х годов касались анатомии и функционирования нервов, идущих от головного мозга. Он наблюдал сплетение нервных волокон от VII черепного (лицевого) нерва, покрывающих мышцы и состоящих, как он думал, из сенсорных и двигательных нервов. Придя к заключению, что мышечное чувство существует, и связав анатомию с функционированием, Белл интерпретировал свои наблюдения следующим образом: нервные связи мышц являются органом чувства. Затем он приписал этой сенсорной функции регулирующую роль в движении через «нервный круг»: «Мышца имеет нерв в дополнение к двигательному нерву [который], однако, не оказывает прямого воздействия на мышцу, но, кружным путем через мозг вызывая ощущение, может стать причиной двигательной активности» (Bell, 1826, p. 170). Это утверждение позже стало «классической» демонстрацией организующей или регулирующей функции центральной нервной системы. Белл обеспечил эмпирическую поддержку положению о том, что сенсорная система располагается в мышцах, соединенных через центральную структуру мозга с моторной активностью или движением. Рассматривая управление мышцами и движением, Белл выдвинул идею о каузальной роли периферических мышечных ощущений в дополнение к центральному осознанию усилия в чувстве движения. Он стал известен как ученый, выделивший в мышечном чувстве периферическую составляющую, хотя также соглашался с реальностью возникновения центрального восприятия. Последнее он называл сознанием «активной силы души» и, будучи анатомом, отказывался далее исследовать этот предмет (Bell, Bell, 1816, vol. 3, p. 10). Белл также использовал клинические данные (Bell, 1830, Appendix, p. clvii-clix). В литературе по этому вопросу часто в различных вариациях излагается следующий медицинский случай. Женщина не имела чувствительности в руках и могла держать своего ребенка, только когда смотрела на него. Если же она закрывала глаза, ребенок падал. Белл полагал, что у нее была утрачена мышечная чувствительность, необходимая для нормального самоконтроля.