Но это планы на отдалённое будущее, а вот чем заняться конкретно сейчас?
Можно заняться ничегониделанием: поваляться на кровати, книжку почитать Или провести выходной более активно: например, погулять по Москве, где полным полном мест, куда я ещё не захаживал.
Я огляделся. Отдых, дело хорошее, не поспоришь, но
М-да, запустил ты, товарищ Быстров, своё жилище! И не надо оправдываться загрузкой по работе. Не должен советский милиционер жить в каком-то хлеву и зарастать грязью. Вон, и пол, и мебель уже тремя слоями пыли покрылись! Позор на твои ещё не поседевшие волосы, Быстров!
Но это дело поправимое, нет таких трудностей, перед которыми спасует сотрудник уголовного розыска.
Решено: устраиваем ПХД, чтобы не позориться перед моими женщинами. Не могу же я тащить их в этот свинарник!
Делаем влажную уборку. Вот только с момента переезда в первопрестольную, я так и не успел обзавестись уборочным инвентарём: ни ведра, ни половой тряпки, да что там, веника и того нет.
А вот без швабры как-нибудь обойдусь. Не вижу особого напряга мыть пол руками. Не старый, пополам не переломлюсь.
Устроить «шоппинг»? Товары не остродефицитные, куплю без проблем. Вот только времени жалко. Не моё это бегать по магазинам. Затарюсь ближе к приезду моих.
А пока займу у соседей семьи краскома Штерна.
Самого Давида как всегда дома не было, но в коридоре стояла коляска значит, его супруга полноватая и смешливая Рахиль, ещё не вышла на прогулку с маленьким сыном. Старшая детвора с утра умотала в школу.
Я тихо постучал в дверь. Когда Рахиль открыла, попросил по-соседски одолжить ведро и тряпку.
Георгий, ну зачем вам, мужчине, заниматься уборкой? удивилась она. Давайте я помогу. Честное слово, меня это ни капельки не затруднит.
Я замялся.
Знаете, как-то не привык перекладывать свои трудности на других. Как-то неудобно. Лучше сам.
Пожав плечами, Рахиль принесла всё, что я попросил.
Вот, пожалуйста. Вернёте, когда закончите.
Большое спасибо, Рахиль. Обязательно верну, как закончу. Думаю, через пару часиков.
Хорошо. Георгий. Только не шумите, пожалуйста: маленький спит, предупредила она.
Буду тихим как трава!
Я приступил к уборке и вошёл в такой ажиотаж, что даже вымыл окно. А когда закончил, отступил к дверям и полюбовался на результат: теперь в комнате стало намного светлее и уютней, а я снова почувствовал себя человеком.
Вроде работал тихой сапой, однако за стенкой заплакал проснувшийся грудничок, послышалось сюсюканье матери.
Надеюсь, малыша пробудило чувство голода, а не мои манёвры.
Я вздохнул, вспомнив и Дашку, и Настю, с которой мы, даст бог, заведём сразу кучу детишек.
Бокий и его банда арестованы, с этой стороны мне больше ничего не грозит. Выжду для спокойствия недельки три, а потом дам телеграмму моим, чтобы приезжали.
Соскучился ужасно!
Надо к приезду подкопить деньжат и сводить всех в какое-нибудь симпатичное местечко. Посидим, поедим, поболтаем. Само собой, Степановна сразу не согласится. Но как-нибудь уломаем.
Эх, давно я уже не видел Настину улыбку и не слышал её смех. И так же давно Степановна не качала укоризненно головой и не давала мне мудрые житейские советы.
Уверен, в Москве им понравится.
Всё, порядок наведён, с работой покончено. Как там у Кипелова «я свободен!»
Только успел об этом подумать, как в квартире зазвенел электрический звонок. Ага, было две трели значит, это ко мне.
И кому вдруг я так понадобился в законный выходной?
Накинув цепочку, я приоткрыл дверь.
На лестничной площадке топтался незнакомый милиционер. При виде меня, он оживился и хрипло спросил:
Товарищ Быстров?
Он самый? не стал отрицать очевидное я.
Добрый день! Милиционер Франц, представился он.
Предъявите ваше удостоверение, пожалуйста.
Убедившись, что Франц тот, за кого себя выдаёт, я поинтересовался:
Что-то случилось?
Так точно, подтянутая фигура и манера говорить по-уставному свидетельствовали, что Франц когда-то служил ещё в той, царской, армии унтером и старые привычки не позабыл. Сегодня произошёл вооружённый налёт на типографию «Красный печатник». Товарищ Николаев просит вас подключиться к расследованию.
Просит не приказывает, да и формально я начальнику МУР не подчиняюсь. Однако есть просьбы, что равносильны приказу.
Ну, раз товарищ Николаев просит, подключусь, кивнул я. Заходите. Мне надо пять минут на сборы.
Подождём.
Впустив Франца в квартиру, я стал быстро одеваться.
Пиджак, сорочка, брюки, свежие носки на подтяжках. Убедился, что револьвер вычищен, а барабан набит патронами, вложил наган в кобуру. Ну вот, к борьбе за правое дело готов.
Перед выходом напялил на голову кепку, подаренную Настей. Глянув на своё отражение в зеркале, усмехнулся:
Жених!
Готовы, товарищ Быстров?
Готов. На чём будем добираться?
С ветерком долетим, пообещал милиционер.
Николаев расщедрился на служебный автомобиль, который дожидался нас у подъезда.
Что такое пробки нынешняя Москва ещё не знала, так что водитель мог гнать с хорошей скоростью не меньше семидесяти километров в час.
Машина выехала на Арбат и свернула в Филипповский переулок.
Нам сюда, показал Франц. Вон тот дом, недалеко от церкви.
Этот дом отличался от других нарядным фасадом и огромными окнами. Над одним из входов висела вывеска с названием типографии. Через дорогу напротив стояли двое, одного из которых я сразу узнал это был сотрудник МУР Коля Панкратов. Второй, скорее всего, потенциальный свидетель, поскольку сыщик явно вёл не светский разговор.
Приехали, сказал шофёр, останавливая машину.
Я вылез из авто, подошёл к Панкратову и его собеседнику.
Привет, Коля! Что тут у вас приключилось?
Панкратов обернулся, окинув меня удивлённым взглядом:
Быстров? Встречный вопрос: а ты что здесь делаешь?
Какой-то ты неласковый сегодня, Коля. Нет бы поздороваться со мной, руку пожать.
Ну, привет, Георгий! И всё же: ты чего заявился?
Партия сказала надо, комсомол ответил есть. Начальство твоё попросило, лично товарищ Николаев, пояснил я.
Ну, привет, Георгий! И всё же: ты чего заявился?
Партия сказала надо, комсомол ответил есть. Начальство твоё попросило, лично товарищ Николаев, пояснил я.
Зауважал тебя, видать, Николаев. Думает, мы без твоей помощи теперь ни один налёт не раскроем, грустно усмехнулся сыщик.
Если что могу и домой вернуться, с деланым равнодушием пожал плечами я. Как-никак законный выходной.
Э, погоди! Раз приехал включайся в работу, спохватился Панкратов.
Я улыбнулся.
С этого бы и начинал.
Прости, дружище. Ты ж понимаешь я не со зла.
Да не извиняйся, Коля. Лучше вводи в курс дела, чтобы время зря не тратить.
Панкратов повернулся к свидетелю.
Большое вам спасибо! Подойдите, пожалуйста, к следователю. Он запишет ваши показания.
Свидетель мастеровой с мозолистыми руками, кивнул и отошёл.
История следующая: сегодня, день выдачи зарплаты рабочим типографии, заговорил Панкратов. Деньги из Госбанка привозят обычно часов в одиннадцать, а где-то около шестнадцати их выдают. Сотрудников в типографии много, сумма набегает приличная, как у хорошего завода. Примерно в четырнадцать двадцать в типографию влетели трое со шпалерами, кинулись к кассе и, угрожая оружием, заставили кассира отдать все деньги.
А денег, значит, было много
Очень много, вздохнул Панкратов.
Ну, пойдём поговорим с кассиром.
Пойдём. Только его уже раза четыре допрашивали.
Где четыре, там и пять. Может, скажет что-то полезное.
Мы вошли в типографию и оказались в длинном и узком коридоре. Ни охраны, ни хотя бы завалящего вахтёра впрочем, когда на тебя прут с наганами, от безоружного вахтёра толку мало.
Запах стоял специфический: типографская краска, бумага, какие-то химикаты.
Через этот вход ворвались?
Панкратов кивнул.
Да, через центральный.
Есть и другие?
Конечно. Служебный на той стороне дома: через него бумагу подвозят и прочие расходные материалы. Но он обычно запирается, причём изнутри.
В момент ограбления кто-то видел налётчиков?
Нет. Рабочие были у станков, конторские не шастали. Время выбрали удачное: все заняты работой.
Удачное, говоришь?
Да. Обеденный перерыв закончился, смена в самом разгаре. Люди делом заняты.
Я задумался.
Типографию прежде грабили?
По моим сведениям в первый раз, сказал Панкратов.
Ясно. Как попасть в кассу?
Прямо по коридору, никуда не сворачивая. Касса почти в самом конце.
Идём.
Мы двинулись дальше по коридору.
В общем, тут у них печатные станки стоят, показывал освоившийся Панкратов. Справа кабинет главного инженера. Это дверь директора. Здесь бухгалтерия и расчётная часть. А вот и касса.
Мы упёрлись в комнату с небольшим зарешечённым окном, в полуметре от которого находилась дверь.
Панкратов постучал.
Тук-тук, кто в теремочке живёт? Открывайте, уголовный розыск!
Лязгнул затвор, дверь приоткрылась. Из дверного проёма с опаской выглянул мужчина лет пятидесяти с унылым лицом.
Представьтесь, попросил я.
Перцов, кассир.
Быстров, особый отдел уголовного розыска. Впустите нас и поговорим.
О чём? тоскливо спросил Перцов, и его лицо стало ещё более унылым.
О живописи, буркнул Панкратов. Неужели не догадываетесь, о чём вас будут спрашивать?
Согласен. Дурацкий был вопрос, согласился мужчина. Извините, это от нервов.
Извиняем, сказал Николай. Так вы впустите нас?
Конечно-конечно, засуетился мужчина. Проходите, пожалуйста.
Мы вошли в его тесную каморку. Здесь не было ничего, кроме покрытого лаком дубового стола, стула, вешалки и металлического сейфа, стоявшего в углу.
А ещё стоял другой, не похожий на типографский, запах. Так пахнут лекарства, что-то успокоительное.
Деньги в нём храните? посмотрел я на сейф.
Конечно, проследив мой взгляд, ответил Перцов.
И как часто у вас бывают крупные суммы?
Разве что в дни выдачи зарплаты. Дважды в месяц, если быть точнее.
Тогда как с поставщиками рассчитываетесь?
Это уже без меня.
И всё же?
Директор и бухгалтер через банк проводят. Так что серьёзные суммы в кассе два раза в месяц: когда аванс выдаём сотрудникам или получку. Больше всего, конечно, в день получки.
Ясно. Расскажите, как всё произошло.
Ну как-как Начиналось всё как обычно: с Госбанка привезли деньги. Я всё тщательно проверил и пересчитал, подписал накладные, подготовился к выдаче. У меня с этим образцовый порядок: лишнего не выдам, но и копейку не зажилим. Всё точно.