С ростом египетской торговли, продолжает С. Майлс, знания древних греков об Аравии пополнились, но вот что касается Омана, то они по-прежнему оставались скудными. Клавдий Птолемей (ок. 100 ок. 170), к примеру, позднеэллинский астроном, астролог и географ, дает уже довольно аккуратное описание Оманского побережья, но не приводит о нем никаких исторических сведений. «Перипл Эритрейского моря», написанный в 80 г. н. э., информирует мореходов о крупнейших портах на побережье Южной Аравии от Баб-эль-Мандебского пролива до мыса Фартак, что в Эль-Махре (Йемен), но ни слова не говорит ни об одном порте между Маскатом и Персидским заливом. Данные об Омане, которыми располагали древние греки, заключает С. Майлс, были мизерными. Ведали они только о том, что в землях Омана, где властвовали некогда парфяне, имелись благовония. Даже в трудах Клавдия Птолемея, замечает С. Майлс, мало что сказано об истории раннего Омана. Многие из тех городов на юго-восточном и восточном побережьях Аравийского полуострова, о которых он повествует, угасли и не дожили до наших дней. Городок Рабана Раджиа, к примеру, где располагался «дом власти» (резиденция шейха) ушедшего в предания и легенды племени бану раббан ибн хальван ибн мирван, крупной когда-то ветви племени бану хузаа. Давным-давно оно мигрировало из Неджда через Йамаму в Оман, где часть его осела рядом с аздами, арабами-йеменитами. Птолемей, делает вывод С. Майлс, сообщает об Омане лишь то, что край этот очень зависел от внешних ресурсов, особенно от продовольственных поставок из Индии и Месопотамии, и считался землями мореходов, вовлеченных в доставку ценных товаров с Востока через Персидский залив на Запад. Самих же оманцев Птолемей именует пионерами морской навигации в Индийском океане[53].
Интересные заметки о крупных портовых городах Омана, некоторых его внутренних районах и о шейхствах в землях Аш-Шамал (нынешних ОАЭ) оставил сэр Перси Захария Кокс (1864 1937), британский политический агент в Маскате (с 1899 г.).
За годы своей службы в Омане он предпринял несколько экспедиций по стране. Так, в 1902 г. на судне прошел вдоль Оманского побережья от Маската до Абу-Даби. Шейх Заид ибн Халифа, тогдашний правитель Абу-Даби, прозванный в народе Заидом Великим, не только тепло и радушно принял его, но и обеспечил всем необходимым продовольствием, верблюдами, проводниками и даже небольшим отрядом охраны по пути из Абу-Даби в Эль-Бурайми, а оттуда через Захиру в Мазун и Ибри. Перси Кокс высоко отзывался о личных качествах шейха Заида, человека мудрого, щедрого и внимательного по отношению к соплеменникам, их горестям и нуждам.
Возник Абу-Даби в 1761 году. Толчком к его появлению на свет стал один эпизод, который произошел во время охоты шейха племени бану йас, Дийаба ибн Исы из рода Аль Нахайан. Выдвинулись охотники из оазиса Лива. Приблизившись к побережью, обнаружили следы газелей, которые привели их к броду у лежавшего неподалеку острова. Перейдя брод и попав на остров, погнались за грациозной белой газелью, и оказались у источника с пресной водой, где собралось на водопой целое стадо животных. Остров шейху понравился. На нем имелось достаточно растительности для выпаса домашнего скота верблюдов и овец. В память о газели, приведшей охотников на этот остров, шейх назвал его Абу-Даби, что в переводе с арабского языка значит «Отец газели» или «Земля газели». Вскоре там возвели дозорно-сторожевую башню (для охраны источника). Затем построили крепость, вокруг которой и возник со временем город. Так о «рождении Абу-Даби», сообщает сэр Перси Кокс, рассказывали ему бедуины-кочевники, ссылаясь на предания предков.
Что касается самого племени бану йас, то рождением своим, как повествуют своды «аравийской старины», оно обязано легендарному Йасу, сыну Амира ибн Сааса. Сказания гласят, что бедуин-кочевник Йас, воин и поэт, вырыл в оазисе Лива, одном из мест расселения племен Древней Аравии, первый там колодец. И в знак благодарности за содеянное им все семейно-родовые кланы, жительствовавшие в той округе, стали именовать себя йасами. Были они мужественными и бесстрашными. Совершали дерзкие набеги на обширные владения правителей Омана и на земли соседнего с ними Катара. В течение 56 дней воождь племени бану йас мог собрать под свое знамя до 20 тысяч воинов на верблюдах.
Делясь впечатлениями о бедуинах, обитавших в землях Аш-Шамал, будь то в Абу-Даби, Шардже или Рас-эль-Хайме, английские и русские дипломаты, обращали внимание на такую, «общую для всех них черту характера», как «сочетание решимости и мужества, чувства собственного достоинства и гордости за свой род и племя». Основополагающим правилом их повседневной жизни было строгое следование обычаям, традициям и заветам предков. Самым драгоценным в ней они считали свободу. Превыше всего ставили честь семьи, рода и племени.
Что касается самого племени бану йас, то рождением своим, как повествуют своды «аравийской старины», оно обязано легендарному Йасу, сыну Амира ибн Сааса. Сказания гласят, что бедуин-кочевник Йас, воин и поэт, вырыл в оазисе Лива, одном из мест расселения племен Древней Аравии, первый там колодец. И в знак благодарности за содеянное им все семейно-родовые кланы, жительствовавшие в той округе, стали именовать себя йасами. Были они мужественными и бесстрашными. Совершали дерзкие набеги на обширные владения правителей Омана и на земли соседнего с ними Катара. В течение 56 дней воождь племени бану йас мог собрать под свое знамя до 20 тысяч воинов на верблюдах.
Делясь впечатлениями о бедуинах, обитавших в землях Аш-Шамал, будь то в Абу-Даби, Шардже или Рас-эль-Хайме, английские и русские дипломаты, обращали внимание на такую, «общую для всех них черту характера», как «сочетание решимости и мужества, чувства собственного достоинства и гордости за свой род и племя». Основополагающим правилом их повседневной жизни было строгое следование обычаям, традициям и заветам предков. Самым драгоценным в ней они считали свободу. Превыше всего ставили честь семьи, рода и племени.
В том же 1902 г. сэр Перси Кокс побывал в Низве, и через оазис Тануф возвратился в Маскат. За время службы там хорошо изучил город и его окресности. Вспоминал, что на скальных отвесах в бухте Маската видел начертанные на них названия заходивших туда боевых кораблей, тех из них, кто особо запомнился населению.
В 1904 г. сэр Перси Кокс был назначен исполняющим обязанности английского политического резидента в Персидском заливе и генеральным консулом в персидских провинциях Фарс, Лурестан и Хузестан, а также в Линге. Перед тем, как покинуть Маскат, совершил еще одно путешествие в Эль-Бурайми. Проследовал туда через Рас-эль-Хайму. Согласно преданию, в начале XVIII столетия в районе одноименной столицы этого эмирата верховный шейх племенного союза ал-кавасим поставил огромный шатер, служивший неплохим ориентиром для мореходов Южной Аравии. Они-то и нарекли эти земли Рас-эль-Хаймой, что в переводе с арабского языка значит «Верхушка шатра». На территории Рас-эль-Хаймы располагался некогда именитый Джульфар, крупный центр морской торговли Древней Аравии. Легенды гласят, что город этот был связан с бухтой каналом, прорытым по приказу царицы Зенобии, правительницы блистательной Пальмиры, города-царства в землях Сирии. И все для того, чтобы корабли негоциантов могли подходить прямо к ступеням ее дворца в Джульфаре. В сказаниях местных жителей говорится о том, что Зенобия, или «владычица Зааба», как ее величали арабы Аравии, «воспротивившаяся могущественному Риму», имела в виду в случае поражения в схватке с римлянами за Восток «укрыться от их гнева» в далеком от них Джульфаре.
Увлекательные рассказы об Омане, в том числе о внутренних районах этой страны, а также об обычаях и традициях оманцев, содержатся в книгах («Счастливая Аравия», «Арабы») и научных статьях Бертрама Сиднея Томаса (18921950). На протяжении почти семи лет (19241931) он служил вазиром (премьер-министром) при султане Маската и Омана. Занимался изучением арабского языка. Также, как и Сэмюэл Майлс, много путешествовал по Оману и землям Аш-Шамал. В ряде случаев совместно с правителем Омана. Пользовался уважением среди местных племен, ценивших «усердие и прилежание инглиза» в познании жизни и быта оманцев, истории их края, сказаний и преданий предков. Исследовал и описал побережье Эль-Батины. Побывал, пройдя через горы, в Шардже (в наше время этот эмират входит в состав ОАЭ). Оттуда, уже на судне, добрался до Сухара. В 1927 г. неоднократно посещал районы Восточного Омана. Зимой 19271928 гг. совершил 650-мильный переход из Рас-эль-Хадда до Дофара; а зимой 19291930 гг. 400-мильный переход из Дофара в Мугшен (вдоль границы песков) и обратно. В 1930 г. высаживался на полуострове Мусандам. Участвовал в карательной операции британских бригов «Lupin» и «Cycloman» в подавлении бунта шихухов, не пожелавших, чтобы английское судно «Ormonde» исследовало побережье земель их проживания. Во время этой экспедиции собрал много интересных сведений о самих шихухах, одного из самых загадочных племен Омана, их нравах и обычаях. В октябре 1930 г. морем дошел из Маската до Дофара, имея в виду, отправившись оттуда, пересечь пустыню Руб-эль-Хали и добраться до Катара. Оставался в Дофаре до декабря; побывал на горе Кара и в ее окрестностях. Готовясь к переходу пустыни, отрастил бороду, переоделся в одежду бедуинов и стал вести жизнь кочевника.
10 декабря 1930 г. караван Бертрама Томаса, состоявший из 15 верблюдов, покинул Дофар. Маршрут на север, к пустыне, пролегал через горы Кара и долину с плантациями благовоний. Там, между долиной и песками, лежал, по словам проводника, древний караванный путь. Арабы Южной Аравии называли его дорогой в Убар, в ушедший в легенды город, в «земную обитель адитов», автохтонов Аравии, «арабов угасших».
Арабские историки прошлого писали об Убаре, как о «земном рае». Убар, город колонн и башен, повествуют сказания южноаравийцев, прославился своей великолепной архитектурой, накопленными в нем богатствами несметными и роскошными садами. Дворцы его из золота и серебра, говорится в Коране, колонны дворцов из хризолита и алмазов, люди его гиганты. И не было на земле другого такого города, как Убар.
По мнению археологов, Убар это Ирам Многоколонный, утерянный богатый город, основанный Шаддадом ибн Адом. Легенды гласят, что, отстроив Ирам, «осколок рая на земле», возгордился Шаддад без меры. Возомнил себя, человека смертного, Богом. И возжелал, чтобы и люди поклонялись ему, как Богу. За что и был наказан Господом «сражен молнией, пущенной в него с небес», когда намеревался торжественно въехать в чудный город свой. Народ же его, последовавший за ним, как за Творцом-Вседержителем, умертвил «крик ужасный, коим Бог разразился с небес». И сделал это Господь, согласно преданиям арабов Южной Аравии, в назидание людям, дабы не не боготворили они никого из смертных, ни деяния их земные. И исчез Ирам Многоколонный с «лица земли». Пески занесли его. И сделался он легендой.