Бурвидус махнул рукой и прикрикнул.
А ну, успокоились.
И о чудо! Животные стали останавливаться.
Идите на свои места! приказал дворф и животные медленно побрели на хоз двор.
Он изгнал моих духов! прошептала пораженная Ганга. Но была поражена не только она, но и все кто это видел.
К Бурвидусу подошла женщина дворфа с изможденным лицом.
Господин! Обратилась она к нему. Вы явили чудо. Может поможете старой женщине? она согнувшись заискивающе снизу вверх поглядела ему в лицо. Уже неделю маюсь животом. Ничего не помогает, а денег на эликсиры у меня нет
Бурвидус, словно дед мороз, по доброму, улыбнулся из под окладистой бороды.
Не называй меня господином, сестра. Я не накопил богатства и не стал вельможей. Все, что имею даю тебе. Он положил руку ей на голову и погладил, иди сестра и больше не греши. Не оскорбляй никого, прощаются тебе твои грехи.
Женщина замерла и вдруг лицо ее зелено-серое до этого, порозовело. И она разогнулась.
Я не чувствую боли и позывов, удивленно и радостно произнесла она. Я здорова! и тут же припала губами к руке Бурвидуса.
Ганга подозрительно посмотрела на меня. Эльфар командующий стражей махнул рукой.
Пусть дворфы сами разбираются, произнес он и пошел прочь.
Не поверю, что здесь обошлось без тебя. прошипела Ганга.
Да с чего ты это взяла?
А с того, что эти чудеса в твоем духе. То пописаешь и плотина рушится, то болтун Бурвидус, который должен прятаться в замке, вдруг, объявляется тут. А что, если его дворфы камнями побьют. Что ты скажешь Лии? А, что? Она смотрела на меня как прокурор Вышинский, на пленных немцев на Нюрнбергском процессе. В ее глазах читался приговор, к высшей мере, не меньше.
Ну так иди и останови его, отмахнулся я. Я с богами спорить не собираюсь.
А Бурвидус собрал вокруг себя с десяток дворфов и проповедовал.
Беда богатым и алчным. Закрыты их глаза к милости, очерствели души. Нажива и золото вот их боги. Не становитесь подобным им и тогда благословение Творца через Сына будет ваше
Что он несет? возмутилась Ганга и решительно направилась к Бурвидусу. Я не мешал. Интересно же. Что сейчас будет?
Бурвидус, остановись! негромко, но твердо проговорила орчанка. Ты понимаешь, что можешь пострадать за свои речи?
Дворф посмотрел на мою невесту безмятежным взглядом.
Госпожа Ганга, смиренно, но твердо произнес он. Не вы меня послали, не вам меня останавливать. Я видел пославшую меня и говорил с ней Она подобна антрациту, а красота ее затмевает свет Светила. Она очистила мои уста и сказала иди Бурвидус к заблудшим братьями своим и приведи их к Творцу. Сын творца будет направлять тебя, не бойся И я пошел.
В словах дворфа почувствовалась непреодолимая сила и Ганга замерла на пол пути.
Дворф широко раскинул руки, в одной из которых была палка, приподнял их вверх и воскликнул Я был вознесен на небеса и видел место, где обитают боги Белокаменный город на горе и сказочно-красивый дворец.
При этих словах Ганга обернулась и посмотрела на меня, я же засвистел и отвернулся, словно это меня не касалось. Ганга оставила Бурвидуса и подошла ко мне.
Сказочно-красивый город, значит, произнесла она. Белокаменный. Если что с ним случится, так и знай. Я оторву твое бессмертное яйцо. А лучше два.
У нее было такое лицо, что я поверил.
Ты и Чернушку к этому делу пристроил.
Да никого я не пристраивал, приедешь сама ее спросишь. отозвался я и невинным взглядом посмотрел в красивое, разрумянившееся лицо орчанки.
Не сомневайся, спрошу! отрезала она. Интриган.
Хватит ругаться по пустякам, ответил я на ее угрозу. Садись на коня и поехали. Дальше путь не близкий, а дорога сложная.
А кони откуда? Они же в нашей конюшне стояли.
Знаешь, чего я не пойму? спросил я. Вот зачем ты забиваешь свою голову ненужными вопросами, почему и откуда? Разве это так важно?
Важно то, что ты от меня имеешь секреты, а я твоя невеста и ношу под сердцем твоего ребенка. Разве это непонятно?
Есть вещи, которые тебе не стоит знать, ради твоей безопасности и безопасности ребенка, которого ты носишь под сердцем.
Я могла бы тебе помочь
Когда эта помощь понадобится, я ее попрошу.
От тебя дождешься. Ты снова куда-нибудь умчишься, кого-то спасать или решать чьи-то проблемы. Знаю я тебя.
Ганга кинула долгий взгляд на Бурвидуса и отвернувшись пошла к повозке.
На коне поезжай! крикнул я ей вслед.
Дорога шла по горному серпантину на следующий перевал. Выехали поздно, когда местное светило уже стояло высоко. Чистое синее небо. Медленно парящие в вышине орлы и сверкающие белоснежные шапки гор. Склоны поросшие зелеными лесами и бурная речка внизу напоминали мне Домбай, где мы однажды отдыхали всей семьей и конечно же с Маргаритой Павловной.
Иногда я вспоминаю семью. Вовку сына, Люську жену. И скучаю по ним. Но выплывающий из небытия образ тещи гасил все, и так увядающие, чувства. Я, словно наяву, слышу ее противный резкий голос с визгливыми истеричными нотками и представляю, что она могла сказать, когда моя семья получила похоронку:
Вот я же говорила, что твой муж скотина. Умер, чтобы алименты не платить!
И не важно, что мы не были в разводе. Но она часто повторяла:
Вот увидишь, твой козел помрет и алименты платит не будет.
Мама, да с чего Вите умирать?
А с того, чтоб ты еще больше мучилась
Вот такая у нас с ней была взаимная любовь.
Не в силах что-либо изменить, я примирился с новой жизнью и принял ее как одну единственную и старался в прошлое не заглядывать. Но иногда, как вот сейчас меня накрывала ностальгия. Жалел Вовку, жалел Люську. Они-то в чем виноваты? Даже прощал Маргариту Павловну. Жене, теща, скорее всего, уже нашла нового мужа, это она умеет делать и того парня мне тоже было жалко. Я жалел всех и некому было пожалеть меня. Для всех я должен казаться скалой, незыблемой стеной, через которую не пробьется беда, не проскочит буря. Поэтому все свои чувства о прошлом, всю свою память из прошлой жизни я постарался спрятать на самый, самый дальний слоя своего сознания.
Тряхнув головой, отгоняя наваждение, я посмотрел на перевал. До него еще пол дня пути и где-то там нас поджидала засада. Большое войско против нас собирать не будут. Это слишком заметно. А в открытой схватке маленькому отряду, который захочет на нас напасть, «ничего не светит». Значит, это будут постоянные выматывающие и наносящие потери засады. Обстрелы, камнепады, ночные атаки. И все это преподнесут, как бандитские нападения разных шаек разбойников. Мол, времена смутные. Кто там знает, кто балует на дорогах. Скажут, надо было брать охрану побольше.
Я попросил Шизу скинуть мне карту местности, снятую со спутника. Спутник пролетал здесь каждые двенадцать часов и можно было если не увидеть саму засаду, то хотя бы, определить наиболее удобное место. Приблизив местность прилегающую к перевалу, я нашел лишь одно место, где можно устроить засаду. Крутой склон подходил к дороге и на высоте трехэтажного дома находилась небольшая площадка, заросшая кустами и что важнее, там были собраны большие камни. Они были аккуратно разложены на самом краю. Природа такое сотворить не могла. Значит это дело рук разумных существ и еще там в стене чернела то ли пещера, то ли выемка, промытая дождями, где можно спрятаться и дождаться нашего каравана.
До предполагаемого места засады было еще далеко и я начал изучать маршрут после перевала. На самом перевале стояла крепость, а за перевалом в ущелье первый город дворфов. Рядом с городом большой рынок и чуть далее, в лиге от рынка, поселение снежных эльфаров. Сам город как это принято у гномов и дворфов был вырублен в скале и вход в него напоминал храмы Петры. Только вырубленные в песчанике колоны и портики были более величественные и искусно сделанные. Как я знал, в город просто так не войдешь. Нужно приглашение от членов совета или главы клана, или главы гильдии. Но у меня для важных дворфов были подарки, руны собранные мной в землях гномов. Думаю такой подарок им придется по душе, а мне нужны были союзники. Я решил укрепить свое влияние если не навсегда, то надолго.
Начало положено. Проводник моей воли остался позади и если ему будет трудно, трое братьев хранителей ему помогут.
Бурвидус проснулся мгновенно, как будто и не спал. Было душно и сумрачно. Свет проникал через узкую щель. Оглядевшись, он с удивлением понял, что находится в повозке среди сложенных узлов, мешков, дорожных вещей. Под головой было что-то твердое. Он сел. Машинально нащупал на чем лежал и взял в руки маленький закопченный котелок.
«Демоны! Куда же меня занесло?» подумал он и отложил котелок. Память подсказывала, что спать он ложился с Лианорой, а вот проснулся
Мысли перебил до жути знакомый голос.
Милорд! Узнал говорившего Бурвидус. Он чуть не вскрикнул. К нему вернулась память последних часов Ооо! Он был среди богов! Да! Именно! Среди богов. Там была их госпожа Беота, черная властительница и ее брат высокий дворф. Гора богов и беломраморный город. Такой не могли бы построить и дворфы, самые лучшие строители этого мира. В сознание хлынули реки информации, затопили его и схлынули как отлив, оставив после себя уверенность в своей избранности.
Впервые он ощутил себя непростым дворфом, а дворфом, которому суждено совершить духовный подвиг. Он почувствовал, что нашел свое место в жизни и его дух воспарил на неимоверную высоту.
На него возложили великую миссию вернуть дворфов Творцу. Он понял отчетливо, что от него требуется и полный решимости вылез из повозки. Прикрыл глаза, прячась от яркого света и наступил ногой на палку. Неожиданно эта сучковатая палка стала для него видимой опорой его служения. Он подобрал ее и вдруг сам того не ожидая, громко заговорил:
Не надо никого убивать, милорд.
Он слышал как раздраженно говорил милорд и понял, что тот запросто убьет его собрата. А заблудшего Шавинуса нужно спасать от гнева милорда. Он не знал, откуда пришло ему знание имени спесивого дворфа. Он просто знал что того зовут Шавинус.
Бурвидус двинулся в сторону спорящих и на ходу произнес:
Шавинус, старый скряга. Ты забыл свои истоки, забыл про творца и получил наказание. Разве можно быть таким жадным и спесивым? Что сделало с тобой золото? Самого Бурвидуса не удивляло это высказывание, хотя даже маленькие дети знали что больше всего на свете дворфы ценят этот благородный металл. Сейчас золото не было главным в жизни Бурвидуса и он говорил как сумасшедший дворф.