Друзья! громко сказал Морис.
Все смотрели на него. Морис выдержал паузу, собрал внимание.
Друзья, повторил Морис, давая слову закрепиться, повиснуть в воздухе, чтобы наши миллионеры-миллиардеры осознали: мы с ними. По одну сторону баррикад. Затем раздельно, чеканя слова: Никогда. Не говорите. Ничего подобного. На камеру.
Он замолчал, обвел взглядом притихших, словно нашкодивших детей, олигархов.
Ничего о квантовой физике. Никаких теорий. Никаких умничаний. Вы простые парни, которые тяжело вкалывали, чтобы заработать свое бабло. Оно вам досталось не потому, что вы умные и образованные, а ваши оппоненты нет, а потому, что вы горбили от зари до зари. Вставали поутру и в поле. За плуг.
К мартеновской печи, добавил я. По две смены на-гора́.
На-гора́ это шахтеры, а не металлурги, вставил Кляйнберг. Понял, что было не нужно, и решил оправдаться: Это я для точности.
Не нужно, отрезал Морис. Не нужно для точности. И точности не нужно.
А что нужно? спросил Гнатюк. Чтобы быть своими парнями? Которым не везет?
Морис, друг дорогой, а я с тобой не согласен, неожиданно вмешался Каверин. Я считаю, что хотя бы один из наших коллег коллег? наших? может стать именно этаким сверхумным и сверхобразованным персонажем, этакой живой энциклопедией. Подумай про своеобразное очарование такого образа. Но только один, поспешил пояснить Каверин, только один.
Мы переглянулись.
Морис отпил ромашковый чай. Я отхлебнул холодный кофе и поморщился. Снова переглянулись: Каверин был прав, это могло сработать.
На роль умного выбрали Максима Строкова. Все равно он говорил с акцентом и не сошел бы за своего. А нам нужны свои олигархи.
Оставшись одни, мы долго молчали. Морис курил пахнущие какао сигариллы, а я смотрел, как вкусный дым тает в комнате, наполняя ее чем-то, что только что было, а теперь улетучилось, оставив память о случившемся.
Кот Шредингера, наконец сказал Морис. Кот Шредингера.
Я молчал. Ждал, что дальше.
Знаешь, Аль, чего эти ребята не понимают про кота Шредингера?
Я не знал.
Кот Шредингера всегда мертв, вздохнул Морис. Можно и не открывать черный ящик.
Павильон
Викторина легкий жанр для съемки: в студии выстраиваются красивые декорации. Вся аппаратура свет, рельсы для камер, пульты уже стоит. Если, как у нас, викторина с элементами СУРВАЙВОР, подбираем объекты для натуры гоночные треки для автогонок, полоса препятствий. Мудрить здесь ни к чему: все как обычно. Кроме участников.
С рекламой для викторины КТО ХОЧЕТ БИТЬ МИЛЛИОНЕРОВ все тоже было ясно: стандартный набор магазины спорттоваров для брендовой спортодежды, большие хозяйственные, как Леруа Мерлен, для конкурса на практические задания разобраться в наборе инструментов, починить проводку и т. д., автодилеры для гонок на машинах и их починки под руководством механиков в комбинезонах с дилерским лого. Придумывать здесь было нечего; мы и не придумывали.
Проблема была со вторым реалити-шоу. Мы думали, как засунуть туда скрытую (и не очень) рекламу: первая идея, конечно, бренды одежды, которую покупают жены олигархов. Затем машины олигархов. Одежда детей олигархов. Спонсорские деньги от магазинов, где закупаются семьи олигархов. Концентрировались на олигархах: в жизни работяг рекламировать было особо нечего.
Проблема была со вторым реалити-шоу. Мы думали, как засунуть туда скрытую (и не очень) рекламу: первая идея, конечно, бренды одежды, которую покупают жены олигархов. Затем машины олигархов. Одежда детей олигархов. Спонсорские деньги от магазинов, где закупаются семьи олигархов. Концентрировались на олигархах: в жизни работяг рекламировать было особо нечего.
Была проблема: мы не знали, ни что олигархи носят, ни на чем ездят, ни во что одевают детей, поскольку нас не допускали на съемочные объекты в их дома. Что было неверно и непрофессионально.
Морис, друг дорогой, убаюкивал нас Каверин по громкой связи, Алан, вы тоже что тоже? Не нужна нам никакая реклама. И спонсорство не нужно. Сами обойдемся.
Сеня, ты или не соображаешь, или не хочешь соображать! злился Морис. Я в телевидении тридцать лет скоро: ни один канал не возьмет шоу без внятной рекламы. Они же должны деньги зарабатывать.
Рейтинги будут сумасшедшие, возражал Каверин. Драться будут, кому это шоу достанется.
Сеня, ты что правда не понимаешь, как ящик работает? Рейтинги нужны только для одного: назначить цену на рекламу! На хуй они нужны сами по себе?!
И так по кругу.
Пока однажды утром Каверин не приехал к нам в офис и, войдя в кабинет Мориса, с порога, не сев и не поздоровавшись, сказал неожиданно жестко и окончательно:
Морис. Слушай. Внимательно. Никакой рекламы. В нашем шоу. Не будет.
Мы и не знали, что он умеет говорить так доходчиво.
Морис молчал, глядя в точку, где потолок встречается со стеной. Каверин повернулся и тоже посмотрел в эту точку, словно оттуда могло само по себе возникнуть возражение. Не возникло.
Семен Нужно было заполнить затянувшуюся паузу. Скажите, пожалуйста, как нам уговорить каналы взять передачу без рекламы. Я улыбался, чтобы показать: это просьба о помощи, а не конфронтация.
Уговаривать никого не нужно, так же окончательно сказал Каверин. Сами прибегут.
И вышел, не попрощавшись.
Второй проблемой стал выбор павильона: Каверин неожиданно объявил, что нам покажут павильон для съемок, в котором будут построены квартиры работяг. Мы удивились: думали, что, как обычно, арендуем павильоны на Мосфильме. А натуру доснимем на объектах.
Нет, нельзя, пояснил Каверин: Есть риск, что информация просочится. Павильон же это, по сути, огромная пустая площадка. Такая у нас имеется.
У нас. Важно, как он это подает, я один из них. Из тех, у кого имеются свои павильоны.
Сеня, а свет, а камеры, а подключки? возмутился Морис. Это же не просто пол и стены. У нас же спецификации. Настоящий павильон оснащен съемочным оборудованием.
Понимаю, понимаю, Морис, друг дорогой, согласился Каверин. Перечисли, пожалуйста.
Он достал большой черный телефон, открыл ЗАМЕТКИ и приготовился записывать.
Мы посмотрели на Катю Тоцкую. Катя затянулась, выпустила дым. Каверин поморщился.
Так, сказала Катя: Общая площадь не меньше шестисот квадратных метров. Потом три гримерки по четыре поста каждая, зона для продакшена не меньше трехсот метров
Зачем гримерки? не понял Каверин. У нас же реалити-шоу.
Это у зрителя реалити-шоу, а мне снимать.
Декораторская, подсказал Морис. Зона для отдыха участников.
Режиссерские пульты не забудьте, вставил я. Хотелось показать свой профессионализм.
Не забудем, пообещала Катя. Но главное камеры. Семен Михайлович, мы же должны будем все это пространство нашпиговать камерами и вывести изображение и звук на экраны, перед которыми сидят логгеры.
Логгеры? переспросил Каверин.
Он посмотрел на Мориса в поисках объяснения.
Логгеры, подтвердил Морис. Логгеры отсматривают каждый кадр снятого материала и ставят на них теги: 17 апреля, 19.00, квартира Кавериных, спальня: Семен Михайлович ссорится с женой. Грубые слова. Жена плачет.
Я не ссорюсь, зачем-то сказал Каверин. Было понятно, что ссорится. С чего ей плакать?
Ссорится с женой, которая узнает, что он ебет всех подряд, с удовольствием добавил Морис. Конец тега.
И потом по этим тегам режиссер вместе с продюсером собирают шоу, закончила Катя. Рассказывают историю.
Видишь, со снисходительностью взрослого, объяснившего ребенку его ошибку, закончил Морис. Не просто. Он покачал головой: А ты говоришь огромная пустая площадка. Нет, сказал Морис убежденно: Не просто.
Видишь, со снисходительностью взрослого, объяснившего ребенку его ошибку, закончил Морис. Не просто. Он покачал головой: А ты говоришь огромная пустая площадка. Нет, сказал Морис убежденно: Не просто.
Не просто, согласился Каверин. Катя, пришлите, пожалуйста, моим девочкам список необходимого оборудования и количество камер на каждую комнату. Каверин поднялся, посмотрел на часы. Нам нужен месяц, чтобы все установить и оборудовать. Мебель отберем позже.
Месяц? засмеялся Морис. Да у вас месяц уйдет, только чтобы все это заказать. Он покачал головой, развеивая плывущий в сторону приоткрытого по случаю теплой погоды дым. Месяц?!
В Москве светило солнце, обещая скорую весну. На крышах уже чуть подтаивало, и на тротуарах под карнизами высоких домов стояли ограждения: Не ходить. Сосульки.
Я не ходил.
Месяц, подтвердил Каверин. Через месяц все будет готово. Все будет, повторил он, заверяя то ли нас, то ли себя. А чего не будет, довезем.
Когда он ушел, мы долго сидели и молчали. Морис курил.
Он парень неплохой, сказал Морис. В общем. Изменился, конечно, после смерти ребенка. Дочка, кажется.
Дочка умерла? переспросил я.
Кажется, Морис потушил сигарету. Точно не помню. Это ж было уже лет двадцать назад. Или больше.
Я кивнул.
Перламутровые пуговицы
Девушка ушла, оставив во мне черную дыру, куда теперь выливалась радость существования. Будто дырявый кувшин: сколько ни лей, не наполнишь.
Прошло две недели, началась третья, а я все ворочался по ночам в постели один, вспоминая, переживая заново ночь, когда был не один. Когда мы пытались увидеть в темноте комнаты, освещенной падающим за окном снегом, чужие глаза и услышать чужие мысли.
В середине третьей недели я не выдержал и позвонил Слонимскому.
Вах-вах-вах! закричал в трубку Кеша. Кето нам званыт? Алан Ашотович званыт!
Кеша, наставительно сказал я, вах-вах это грузинское, а не армянское междометие. Значение контекстуальное, выражается интонацией.
Зануда, грустно вздохнул Слонимский. Теперь я понимаю, почему от тебя ушла жена. И ты до сих пор один.
Это был хороший момент перевести разговор на нужную мне тему.
Кстати, про до сих пор один: помнишь девушку, которую я встретил у тебя на вечере? Брюнетка?
Кеша задумался: он не помнил.
Арзумский, запел Кеша, так много девушек хороших что всех упомнить не могу. Отличительные признаки, пожалуйста.
Тут задумался я: какие у нее были отличительные признаки? То есть были, но о них я решил Кеше не сообщать.
Брюнетка. Красивая. Зеленые глаза.
Количество глаз уточните, пожалуйста, мужчина, развлекался Слонимский. Включим в розыскное объявление.
Его все это явно забавляло. Он послушал мое молчание и перестал шутить.
Аланян, погоди: зачем она тебе? Других полно. Хочешь, сегодня позовем двух таких Он потерял слова. Вздохнул: Лучше завтра Янка с детьми на дачу поедет.