М-да, сказал Колен, пожалуй, вы правы. Во всяком случае, я вас понимаю. Покажите-ка нам лучше ваш паштет с угрем
Сейчас небезопасно открывать духовку, предупредил Николя, не то произойдет резкое обезвоживание блюда в результате того, что внутрь проникнет воздух меньшей влажности, чем тот, который ее заполняет.
Я предпочитаю увидеть это блюдо, когда его подадут на стол, сказал Шик. Пусть это будет сюрпризом.
Горячо одобряю вас, месье, сказал Николя. Осмелюсь ли попросить месье разрешить мне вернуться к моим делам?
Конечно, Николя, пожалуйста!
И повар вновь взялся за прерванную работу, которая состояла в том, что он опрокидывал на тарелки формочки с заливным из морского языка, украшенного ломтиками трюфеля, как и положено для рыбной закуски. Колен и Шик вышли из кухни.
Не выпьешь ли аперитив? спросил Колен. Мой пианоктейль уже настроен, можешь его опробовать.
Как, пианоктейль уже работает? спросил Шик.
Да, и притом отлично. Трудно было его наладить, но результат превзошел все мои ожидания. Я сыграл «Black and Tan Fantasy»[10] и получил совершенно поразительную смесь.
Какой принцип ты положил в основу механизма?[11] спросил Шик.
Каждой клавише соответствует либо какой-нибудь крепкий напиток, либо ликер, либо сироп. Правая педаль добавляет в смесь сбитое яйцо, а левая кусочек льда. Для получения сельтерской воды надо извлекать тремоло в высоком регистре. Дозы всех ингредиентов определяются длительностью звука: одной шестьдесят четвертой соответствует шестнадцатая часть объема, взятого за единицу, четверти единица объема, а целой ноте четыре единицы. Когда играешь медленную мелодию, включается особая система регистров, чтобы доза коктейля не увеличивалась, иначе порция получилась бы слишком большой, а только повышалась его крепость. Кроме того, можно, в зависимости от продолжительности мелодии, изменить величину объема, взятого за единицу, уменьшив его, например, в сто раз, чтобы получить напиток, в котором, с помощью особого модератора, учтены все законы гармонии.
Все это очень сложно, сказал Шик.
Механизмом управляет электронное устройство через реле. Не стану вдаваться в детали, ты же сам хорошо разбираешься в этих вещах. Притом, заметь, это еще и пианино, на котором прекрасно можно играть.
Невероятно! воскликнул Шик.
Осталась, правда, одна недоделка, сказал Колен, вот никак не налажу правую педаль, которая регулирует сбивание яиц. Пришлось поставить дополнительное сцепление, потому что, когда играешь что-нибудь слишком hot[12], в коктейль попадают куски омлета и их трудно глотать. Со временем я это, конечно, устраню, а пока придется быть повнимательней. Да, забыл сказать, что сливки это «соль» в контроктаве.
Все это очень сложно, сказал Шик.
Механизмом управляет электронное устройство через реле. Не стану вдаваться в детали, ты же сам хорошо разбираешься в этих вещах. Притом, заметь, это еще и пианино, на котором прекрасно можно играть.
Невероятно! воскликнул Шик.
Осталась, правда, одна недоделка, сказал Колен, вот никак не налажу правую педаль, которая регулирует сбивание яиц. Пришлось поставить дополнительное сцепление, потому что, когда играешь что-нибудь слишком hot[12], в коктейль попадают куски омлета и их трудно глотать. Со временем я это, конечно, устраню, а пока придется быть повнимательней. Да, забыл сказать, что сливки это «соль» в контроктаве.
Сейчас сделаю себе коктейль на мотив «Loveless Love»[13]. Это должно быть нечто невообразимое, сказал Шик.
Пианоктейль стоит пока в чулане, который я оборудовал под мастерскую, сказал Колен, я не успел еще привинтить к нему деку. Пойдем. Для начала я его запрограммирую на два коктейля граммов по двести.
Шик сел за пианоктейль. Едва замер последний звук, как с сухим треском откинулась середина передней панели и показалась шеренга стаканов. Два из них были наполнены до краев аппетитной на вид жидкостью.
Когда ты взял фальшивую ноту, я испугался, сказал Колен, но, к счастью, она оказалась в той же тональности.
Он учитывает и тональность? спросил Шик.
Не всегда, сказал Колен, это была бы чересчур сложная задача. Но некоторая зависимость все же есть. Ну пей, и по шли к столу.
II
Паштет с угрем просто изумителен, сказал Шик. Кто надоумил тебя заказать такое блюдо?
Идея принадлежит Николя, сказал Колец. У нас тут есть, вернее, был угорь, который каждый день появлялся в умывальнике, выползая из крана.
Забавно! сказал Шик. С чего бы это?
Он дотягивался до зубной пасты и пожирал ее, нажимая зубами на тюбик. Николя пользуется исключительно американской ананасной пастой, и угрю, видимо, она пришлась по вкусу.
А как он его поймал? поинтересовался Шик.
Вместо тюбика с пастой он положил настоящий ананас. Когда угорь лакомился пастой, он ее легко заглатывал и беспрепятственно уползал назад, а тут вышло иначе: чем энергичней он втягивал голову в кран, тем глубже его зубы вонзались в ананас. Николя
Колен осекся и замолчал.
Что Николя? спросил Шик.
Не решаюсь сказать, боюсь отбить у тебя аппетит.
Говори, я уже почти все съел.
Тогда Николя вошел в ванную и бритвой отсек ему голову. Потом открыл кран, и угорь оказался в умывальнике.
И все? сказал Шик. Положи мне еще паштета. Надеюсь, в водопроводной трубе живет и его многочисленное семейство.
Николя положил на умывальник тюбик с малиновой пастой, так что посмотрим Послушай, кто эта Ализа, о которой ты с ним говорил?..
Я как раз о ней думал. Впервые я увидел ее на лекции Жан-Соля. Мы случайно оказались рядом оба лежали ничком под кафедрой, там мы и познакомилась.
Какая она? спросил Колен.
Я не мастер описывать, ответил Шик. Она прелестна
А!..
Вошел Николя, неся блюдо с индейкой.
Садитесь с нами, Николя, сказал Колен. Ведь в конце концов, как справедливо заметил Шик, вы почти член нашей семьи.
Если месье не возражает, я сперва займусь мышами, ответил Николя. Я скоро приду. Индейка нарезана Вот соус
Обрати на него внимание, сказал Колен. Это сметанный соус из манго и можжевельника, им заполняют мешочки, сшитые из тонко отбитого телячьего филе. Ты на них нажимаешь, и соус течет струйками.
Нет слов! воскликнул Шик.
Не можешь ли ты мне сказать, хотя бы в самых общих чертах, как ты с ней познакомился?.. продолжал свое Колен.
Право, не знаю Я ее спросил, любит ли она Жан-Соля Партра, она ответила, что собирает все, что он пишет Тогда я ей сказал: «Я тоже» И всякий раз, когда я ей что-нибудь говорил, она отвечала: «Я тоже» и vice versa[14]. В конце концов, только для того, чтобы поставить экзистенциальный опыт, я сказал: «Я вас люблю», а она в ответ воскликнула: «О!..»
Опыт не удался, заметил Колен.
Да, согласился Шик, но она все же не ушла. Тогда я сказал: «Мне в эту сторону», а она ответила: «А мне нет», и добавила: «Мне в ту».
Невероятно!
Тогда я сказал: «И мне тоже в ту». И стал ходить за ней по пятам повсюду, куда бы она ни шла.
И чем же это кончилось?
Ну Просто пришло время ложиться в постель
Колен поперхнулся, и, чтобы прийти в себя, ему пришлось выпить пол-литра бургундского.
Завтра мы с ней идем на каток. Завтра воскресенье Пойдешь с нами? Мы решили идти утром, когда там не так много народа. Я, правда, немного стесняюсь, потому что катаюсь неважно, но зато мы сумеем поговорить о Партре.
Хорошо, пообещал Колен. Я пойду с Николя Может, у него есть еще племянницы
III
Колен вышел из вагона метро и поднялся по лестнице. Однако он оказался не там, где рассчитывал, и, чтобы сориентироваться, обошел площадь. С помощью желтого шелкового платка он определил направление ветра, первый же порыв сдул с него цвет и унес на большое здание неправильной формы, которое сразу стало походить на каток «Молитор»[15].
Миновав зимний бассейн, Колен вошел в каменную громаду с бокового входа. Створки стеклянных дверей с медными переплетами, хлопая, вели с ним двойную игру и впускали, и отталкивали. Колен протянул абонемент, который подмигнул контролеру двумя уже пробитыми глазками. Контролер ответил понимающей улыбкой, что, однако, не помешало ему пробить третий глазок в оранжевой картонке, и она тут же ослепла. Колен без зазрения совести сунул ее обратно в свой бумаговый сафьяник, то есть сафьяновый бумажник, и свернул налево, в устланный прорезиненной дорожкой коридор, где находились кабины для переодевания. На первом этаже свободных мест не было. Поэтому он поднялся по бетонной лестнице на второй этаж. Навстречу ему скакали верзилы ведь все они были на вертикальных стальных полозьях, тщетно стараясь сохранить при этом естественность движений. Служитель в белом свитере открыл ему кабину и сунул в карман чаевые, но по всему было видно, что он лжец, что чая не пьет, что для него это не невинные чаевые, а винные или даже коньячные. Он оставил клиента в этом застенке, небрежно начертив мелом его инициалы на специально для этого предназначенном черном прямоугольнике. Колен обратил внимание на то, что у служителя была голова не человека, а голубя[16], и удивился, что он приставлен к катку, а не к бассейну.
С катка подымался овальный скрип полозьев, и музыка, звучавшая из установленных вокруг динамиков, придавала ему весьма сложную структуру. Однако шум, который производили конькобежцы, еще не достиг того уровня громкости, который бывает в часы наплыва, тогда его можно принять за топот полка, марширующего в слякоть по булыжной мостовой. Колен поискал глазами Ализу и Шика, но их на катке не было. Николя должен был прийти попозже: он еще возился на кухне, готовя обед.
Развязывая шнурки, Колен обнаружил, что на полуботинках уже нет подметок. Он достал из кармана пакетик пластыря, но его оказалось слишком мало. Тогда он положил полуботинки в лужицу под цементной скамейкой и полил их концентрированным удобрением, чтобы кожа снова отросла. Потом Колен надел шерстяные носки в широкую желто-лиловую полоску и ботинки с коньками. Их полозья спереди раздваивались, чтобы легче было поворачивать.
Он вышел из кабины и спустился на этаж ниже. Ноги его вихлялись, пока он брел по дорожкам из перфорированного каучука, которым были устланы бетонные полы коридоров. Но едва он отважился ступить на лед, как ему пришлось опрометью кинуться назад и подняться на две деревянные ступени, не то его сбила бы с ног мчавшаяся во весь опор конькобежка. Блистательно выполнив ласточку, она пожинала лавры, а уборщик тем временем сметал разлетавшиеся во все стороны лавровые листья. И тут Колен вдруг увидел Шика и Ализу, выходивших на лед с другой стороны катка. Он сделал им знак, но они этого не заметили. Тогда он кинулся к ним наперерез потоку катающихся, которые двигались по кругу. Конькобежцы, понося его на чем свет стоит, тормозили и в результате, подшибая друг друга, валились на лед. Эта куча-мала росла с каждой секундой за счет врезавшихся в нее несчастных созданий, отчаянно размахивавших руками и ногами, передергивающих плеча ми и извивавшихся всем телом, прежде чем рухнуть на тех, кто был уже повержен. Лед от солнца подтаял, и под этой растущей на глазах горой тел плескалась вода. Очень скоро там уже собралось девять десятых катающихся, и каток таким образом оказался почти в полном распоряжении Шика с Ализой. Они подъехали к груде беспомощно копошившихся людей. Шик узнал Колена по его раздвоенным конькам и извлек его из самой гущи, вытащив за лодыжки. Они пожали друг другу руки, Шик представил ему Ализу, и Колен пристроился слева от нее, поскольку Шик уже находился одесную.