Иногда он слышал голоса. Чьи это были голоса, догадаться не имелось возможности. Сквозь толстый слой ваты, который, по ощущениям, намертво застрял в ушах, доносилось лишь невнятное бормотание, по которому определить принадлежность говорившего не удавалось и не хотелось. А возможно, это не более чем галлюцинации воспаленного воображения. Сколько это продолжалось, землянин не знал. Иногда появлялись странные ощущения, что его куда-то тащат или скорее кантуют. Куда? Зачем? Почему? Причем назвать способ транспортировки бережным можно было с великой натяжкой. Трясли, гады, немилосердно. Правда, ощущения эти вполне могли оказаться всего лишь ложными, навеянными тем же богатым воображением. Но в какой-то момент все прекратилось. Тряска, барабаны, назойливая и трудолюбивая дрель. Стихли голоса. Однако на место всего этого пришла боль, дикая, нудная, непрекращающаяся, похожая на раскаленный прут, который с особым изуверским наслаждением медленно проталкивали сквозь мозги, заставляя их вскипать и шкворчать, как на сковороде. Парень кричал, только его никто не слышал. Как будто во всей Вселенной он остался один, но сопротивляться не перестал, выстраивая в воображении всяческие преграды на пути этого протыкающего прута. Зачем он это делал? Он не помнил. Да и не так это важно. Важным было другое, он точно знал, что если перестанет хана. Сколько продолжалась эта пытка? Трудно сказать. Может, секунду, а может, час, может, десять часов или столько же суток, лет, тысячелетий. Илюха бы сказал вечность.
Мир скукожился, сжался до яростно пылающего уголька сознания, которое боролось за существование. Он не знал, что происходит, не знал, не помнил, за что переживает пытку, но был уверен, что если сдастся, то перестанет быть. Быть собой, быть цельной личностью. Оставалось назло всему удерживать осколки распадающегося сознания, потому что было ради чего жить и быть. Единственный яркий образ, образ жены, как спасительная соломинка, удерживал на краю пропасти. Не давая сорваться в темную бездну небытия. Он держался за этот образ из последних сил. Ему нельзя умереть. Если его не станет, Ори тоже умрет, а ведь у них растут сын и дочь.
Нееееет!!! Врешь! Не возьмешь! Не в этот раз!!!
Злость, или даже скорее ярость, полыхнула яркой вспышкой, и его, как мощной, прохладной волной прибрежного океанского прибоя, вынесло на поверхность бытия. Сознание прояснилось. Боль, правда, никуда не делась, но парень усилием воли смог задвинуть ее на задний план. Не до нее было. Она сейчас только помеха. Открыл глаза. Сквозь красную пелену, застилающую взор, разглядел большое помещение и своего мучителя. Мужчина, внешне лет около сорока, высокий, статный, в ладно сидящем черном кителе и форменных брюках, с невозмутимым выражением лица тащил куда-то за волосы миниатюрную рыжую девушку. Она была одета в до боли знакомую форму, принятую в качестве парадной сначала на «Находке», а потом и во всем военном флоте АЭСИ. Ди! Сестренка! Илья всё вспомнил.
Нееееет!!! Врешь! Не возьмешь! Не в этот раз!!!
Злость, или даже скорее ярость, полыхнула яркой вспышкой, и его, как мощной, прохладной волной прибрежного океанского прибоя, вынесло на поверхность бытия. Сознание прояснилось. Боль, правда, никуда не делась, но парень усилием воли смог задвинуть ее на задний план. Не до нее было. Она сейчас только помеха. Открыл глаза. Сквозь красную пелену, застилающую взор, разглядел большое помещение и своего мучителя. Мужчина, внешне лет около сорока, высокий, статный, в ладно сидящем черном кителе и форменных брюках, с невозмутимым выражением лица тащил куда-то за волосы миниатюрную рыжую девушку. Она была одета в до боли знакомую форму, принятую в качестве парадной сначала на «Находке», а потом и во всем военном флоте АЭСИ. Ди! Сестренка! Илья всё вспомнил.
Вспомнил «археологические» исследования заброшенной станции Элерх Энте. Вспомнил борьбу с неожиданно ожившими и плюющимися смертью оборонительными турелями. Вспомнил, как, теряя дроидов, его абордажная команда прорывалась к управляющему узлу, и как сестренка обнаружила возможность подключения к управляющей сети. Все вроде бы было нормально тогда. Осталось только немного подождать, пока она взломает защиту и а вот потом землянин услышал, вернее даже почувствовал, так как все происходило на уровне мыслесвязи с симбионтом. Почувствовал, как кричит от боли и ужаса рыжая. Такого еще не бывало.
Не осознавая, что делает, он рванулся к ней. Рванулся мысленно, так как другого варианта не имелось в принципе. Но раздумывать и осознавать все это как-то времени не было. Он просто сделал что-то такое, чего и сам не понял. Исчезло окружающее пространство исследовательской базы, исчезли бойцы во главе с Халло, исчезло всё, зато вокруг появилась белая мгла, и где-то там, в этом непроглядном тумане, билась и кричала Ди. Илья пошел на звук. Мягкие подошвы армейских берцев скрадывали звук шагов, в руках был надежный АКМС, в карманах разгрузки лежали снаряженные патронами магазины, смотанные попарно синей изолентой. За спиной висел РД, наполненный всем необходимым в длительном рейде. Парень был одет в российскую военную форму, именно так, как в последний раз, когда его разведвзвод в составе роты мотострелков выдвинулся в Грозный, на помощь попавшим в засаду спецам. В другое время Илюха, наверное, удивился бы такому выверту сознания, но в данный момент все воспринималось как само собой разумеющееся.
Сколько прошел и шел ли вообще, в этой липкой мгле понять было невозможно. Ориентироваться тем более. Парень просто шел, так как знал, что должен. Где-то там страдало родное существо. Страдало и звало на помощь. В какой-то момент звуки криков и борьбы стихли, а рядом парень ощутил чье-то присутствие. Рядом-то рядом, а вот где конкретно, не угадаешь. Опасность исходила отовсюду. Илья заозирался, водя пламегасителем автомата из стороны в сторону.
Кто вы такие и что вам надо?
Звук шел одновременно со всех сторон, в том числе и внутри головы звучал.
Сам-то кто? вопросом на вопрос ответил Илья. Ты покажись, и тогда поговорим.
Не я к вам пришел.
Но ты напал первым.
Я защищаюсь.
Не поверишь, хмыкнул Илья, мы тоже.
Ты не ответил на мой вопрос, примитивное существо.
Так ведь и отвечать некому. А за «примитивного» могу в зубы дать, если они у тебя есть.
Ты испытываешь мое терпение, разумный! Голос зазвучал угрожающе.
Верни мою сестру и покажись, тогда поговорим.
Ты смелое существо, раз пытаешься что-то требовать, находясь в моей власти.
Насчет власти замечание спорное
Хлоп, автомат улетает в туман и где-то там громыхает по тому, что тут является полом, а сам землянин кувыркается в противоположную сторону. Удар выбил весь воздух из легких. Лежа на спине, он судорожно пытается вдохнуть
Глупо что-то требовать. То ничтожное существо, которое пыталось взломать мои протоколы защиты, теперь принадлежит мне. С тобой я еще не решил, как поступить. Повторяю вопрос. Кто ты и зачем здесь?
Протоколы защиты, говоришь? Вдох дается с трудом. Значит, ты искусственный интеллект?
Хлоп. Новый удар, выбивающий искры из глаз, и новый полет. Прямо как тогда, когда землянина, попавшего к бандитам в плен, швырял бородатый детина. Одно радует, поверхность, на которую падал парень, ровная. Камней нет.
Здесь я задаю вопросы.
Илюха сплюнул кровь и, перевернувшись со спины на живот, стал подниматься на ноги.
Здесь я задаю вопросы.
Илюха сплюнул кровь и, перевернувшись со спины на живот, стал подниматься на ноги.
Я слышу вопросами прямо сыплешь, вот только мне решать, как на них отвеча
Хлоп, едва успев встать на четвереньки, он получает страшный удар под дых. Подбрасывает вверх и снова опрокидывает на спину. Снова приходится ловить воздух широко раскрытым ртом. Сначала не получается, а потом резким потоком он вдруг хлынул в легкие, разрывая их и заставляя зайтись в удушающем кашле, разбрызгивая кровь, пузырящуюся на губах.
Не хочешь отвечать? равнодушно спрашивает невидимый собеседник. Твое право. Тогда я сам узнаю все, что мне нужно.
Сильными пальцами хватает голову землянина и сдавливает виски. Тело действует на рефлексах. Илюха подается вперед, чужие руки соскальзывают, а его лоб четко встречается с переносицей собеседника. Слышится легкий хруст. Катнувшись влево, это уже не искоренить, для того чтобы разорвать дистанцию, он вскакивает на ноги. Однако тактическое решение в виде разрыва дистанции, в тумане, когда надоедливая мгла закрывает обзор только самому, а противнику при этом совсем не мешает, было ошибочным. Удар головой в переносицу если и нанес вред (а хруст был явственно слышен), то невидимка на это никак не прореагировал. Ни звука не издал. Зато ответные действия показали, что противник разозлился.
Не успел Илюха встать в боевую позицию, как в грудь прилетает очередная плюха, а любознательный абориген остается по-прежнему невидим. Хрустят сминаемые силой страшного удара магазины в разгрузке, им вторят ребра. Ноги отрываются от твердой поверхности, и снова он летит спиной куда-то в туман. Однако, не успев упасть, парень получает очередную подачу, теперь уже в спину. Висящий за плечами РД норовит проломить ее, а затем удары посыпались один за другим без перерыва. Его обрабатывали как боксерскую грушу на тренировке, которая при всем своем желании, даже если таковое у нее бы и было, не смогла бы дать сдачи. Пинали больно и жестоко. Расчетливо, выбивая не только жизнь из тела, а даже волю к сопротивлению. Таким беспомощным Илья себя еще никогда не чувствовал. Потом опять из белесой хмари появились чужие руки и коснулись висков. Сил сопротивляться уже не было. Тело превратилось в добросовестно отбитый бифштекс с кровью, которая, казалось, уже сочилась даже сквозь поры кожи. Но даже в таком состоянии землянин сдаваться не желал. Он смог повернуть голову и вцепиться зубами в ненавистную «граблю».
И снова его избивали, а он, подбрасываемый чудовищными оплеухами, перемещался короткими полетами от удара к новому встречному удару. Сознание в какой-то момент отключилось, и вновь заработало, когда невидимка бесцеремонно полез к нему в голову. Пальцы, сжавшие его виски, казалось, протаяли сквозь височные кости черепа и впились в мозг, подавляя волю.
Не стоит сопротивляться неизбежности, вещал равнодушно-безучастный голос. Расслабься, так ты умрешь менее болезненно.
Вот только Илья умирать не хотел. Тогда-то и началось его сопротивление, на уровне подсознания. Он чувствовал, как рушатся защитные барьеры собственной личности под чудовищным натиском виртуального существа, но из врожденного упрямства создавал новые и новые. Помогало мало. Именно в тот момент он превратился в некое бестелесное существо, плавающее в темноте. Древний машинный разум меж тем мял сознание человека, словно пластилин, взламывая создаваемые Илюхой барьеры с невероятной легкостью. А вот уже и последний рубеж, от личности парня осталось мало, но тем не менее он держался, окружив себя непроницаемой черной сферой, забыв, кто он, зачем, почему, когда. Каким-то образом ощущалось недоумение невидимки такому сопротивлению, и вот, когда последний барьер оказался почти взломанным, а сил удерживать преграду вообще не осталось, давление извне прекратилось. Только боль продолжала терзать.