Я слышал, господин комендант, немецким командованием установлены твердые закупочные цены
Русские не спешат ими воспользоваться! возразил Краузе.
Большевики отучили крестьян доверять деньгам. При старой власти в сельской местности была широко развита меновая торговля. Они называли это потребительской кооперацией. Селянин относил в специальный пункт излишки продуктов и получал взамен товары по своему выбору: мыло, соль, спички, ткани, керосин
Вы предлагаете организовать нечто подобное? понял Краузе.
Именно, господин комендант! Надеюсь, у армии великой Германии накопилось много трофеев. Большевики бежали так быстро! Если вы доверите, я стану посредником в этом обмене. Буду привозить в Город продукты, забирать товары Сами понимаете, мы можем установить цены, какие наилучшим образом вознаградят нас за труд
«Проще говоря, он предлагает грабить селян и делиться со мной прибылью, понял Краузе. Почему бы и нет? Даже в Германии такое сходит с рук, а здесь Россия»
Разумеется, господин комендант будет каждый день получать кувшин свежих сливок, и совершенно бесплатно, добавил гость, по-своему истолковав молчание гауптмана. Селяне, приютившие меня, будут счастливы
«Проще говоря, он предлагает грабить селян и делиться со мной прибылью, понял Краузе. Почему бы и нет? Даже в Германии такое сходит с рук, а здесь Россия»
Разумеется, господин комендант будет каждый день получать кувшин свежих сливок, и совершенно бесплатно, добавил гость, по-своему истолковав молчание гауптмана. Селяне, приютившие меня, будут счастливы
Вы, случайно, не еврей? не удержался Краузе.
Кто здесь еврей? послышался веселый голос, и в комнату вкатился офицер в черной форме оберштурмфюрер Ланге. Вопреки своей фамилии (Ланге большой), глава СД Города был мал, зато кругл и подвижен. Его румяное лицо светилось постоянной улыбкой. С такой же улыбкой, вспомнил комендант, Ланге неделю тому назад расстреливал пойманных в Городе коммунистов. При появлении эсэсовца Кернер встал и поклонился.
Господин комендант имеет в виду меня.
Не похож! бросил Ланге и протянул руку. Документ!
Копию приговора он изучал тщательно (гость понял: эсэсовец знает русский).
Подлинник! заключил Ланге, но бумагу не вернул. Откуда это у вас?
Вручили в тюрьме. У большевиков так принято.
Как вы сбежали?
Нас эвакуировали в Смоленск. Пешком. На колонну налетели немецкие самолеты, заключенные стали разбегаться. Охрана стреляла, но мне повезло
Это правда! подтвердил Ланге, поворачиваясь к Краузе. Я был там спустя пару дней. Дорога усеяна трупами. Сказали: никто не уцелел!
Некоторым удалось. Мы ушли вдвоем: я и уголовник по имени Коля.
Где он?
В лесу мы разделились. Коля не хотел идти со мной дальше: уголовники не любят политических. Позже я слышал: его убили селяне.
За что?
Грабил
Правильно сделали, заключил Ланге. Чтоб грабить на этой территории, надо спросить разрешения. Почему селяне не тронули вас?
Я не грабил
Но они дали вам одежду, продукты, повозку Это ваша лошадь привязана к забору?
Моя, герр офицер! Селяне напуганы и растеряны: одна власть исчезла, новой они опасаются. Я убеждал их, что немцы культурная нация, что они, в отличие от большевиков, не будут угнетать простых людей. Нужно лишь повиноваться и соблюдать порядок
Вы слушали речи Геббельса?
Нет. Но я предполагал
Правильно полагали!
Словом, они накормили и одели меня. Поручили съездить в город и договориться о сотрудничестве.
Что вы предложили коменданту?
Поставку продуктов.
И только?
Другое не в моей компетенции.
Вы слишком долго жили с большевиками! рассердился Ланге. Они приучили вас бояться. Вкусно кормить немецких офицеров это правильно, но мало. Вермахт, сокрушающий большевиков на полях сражений, нуждается в продовольствии. Вокруг города созрели хлеба. Их нужно убрать, обмолотить и привезти на склад. Центнер зерна с каждого засеянного гектара, четыре курицы и сто яиц со двора обязательные поставки. Остальное можно продавать Вы хотите быть гражданином Великой Германии?
Да!
Берите в свои руки управление заготовками! Вы жили в этой стране, знаете язык, людей, обычаи
Мне нужны полномочия.
Получите!
Понадобится вооруженная охрана. В лесах скрываются разбитые большевики.
Наберите в селах достойных людей и приведите в Город. Принесут присягу фюреру, мы дадим им белые повязки с надписью «Полиция» и оружие. Склад забит трофейными винтовками Разумеется, вы будете нести полную ответственность за тех, кого отберете. Право зваться немцем надо заслужить. Согласны?
Да, герр офицер!
Тогда запоминайте! Наш фотограф уехал в округ, но через улицу живет еврей, который делает снимки для документов. Берет дорого, но делает быстро. Мы пока разрешаем. К обеду принесете два фото, получите аусвайс и документ о полномочиях. Через день я жду ваших добровольцев. Потом последуют более подробные инструкции. Идите!
Слушаюсь!
Вдруг он шпион? вздохнул Краузе, когда гость ушел.
Шпион предъявил бы безукоризненные документы, хмыкнул Ланге. Разумеется, с большевистской точки зрения безукоризненные. Мне приходилось их видеть. Русские не умеют шпионить. Они прозевали начало войны, их армии бегут, солдаты и офицеры сдаются в плен. Коммунисты на допросах показывают, что еще несколько лет назад у них была создана отличная система противодействия оккупации страны. Приготовлены склады оружия, амуниции и продовольствия для партизанских отрядов, назначены руководители подполья, проводились учения Но потом Сталин решил, что это не патриотично допустить врага на свою территорию. Склады ликвидировали, систему разрушили
Но дать полномочия первому встречному
Наша армия стоит у Ленинграда и Смоленска. Через месяц-другой война закончится. У нас нет времени. Вы читали приказ о поставках? Чем быстрее хлеб, мясо, молоко и яйца начнут поступать на склады вермахта, тем больше почета будет тем, кто это организовал. Если Кернер нас подведет, мы расстреляем его только и всего. Вам, Краузе, нет нужды делать карьеру, вас ждет поместье тестя. Мне нужно заслужить расположение командования
Комендант не ответил.
Не обижайтесь, Эрвин! усмехнулся Ланге. Я человек простой, говорю, что думаю. Кстати, ваш денщик, разбудив меня спозаранок, пообещал отличный завтрак из свежих продуктов. Где они?
Клаус! позвал Краузе
Кернер-Крайнев, выйдя от коменданта, отвязал вожжи от забора. Часовой у крыльца сделал ему знак, Крайнев достал из корзины, прикрытой соломой, два яйца и отдал их солдату. Часовой тут же разбил носики о приклад, выпил яйца, пустую скорлупу бросил в палисадник. Подмигнул Крайневу.
Приезжайте чаще!
Теперь буду! пообещал Крайнев.
Из дверей выскочил Клаус, сунул Крайневу пустую корзину.
Данке! поблагодарил Крайнев.
Ваш деревенский шнапс высший класс! довольно сказал Клаус. Привозите еще! И шпиг! Мужчине, чтоб быть сильным в любви, надо хорошо питаться! Он довольно захохотал.
Крайнев попрощался и сел в телегу. На перекрестке он свернул налево, на следующем направо и остановился у деревянного домика. На потемневшей от времени стене висел плакат, изображавший плутовато прищуренную рожу, вписанную в шестиугольную звезду. Надпись сверху, почему-то на украинском, утверждала: «Жид це ваш відвічний ворог!» Крайнев заинтересованно подошел. Ниже звезды в трех столбцах текста, как понял Крайнев, скрупулезно перечислялись еврейские грехи, а в самом низу большими буквами подводился итог: «Сталін та жиды це банда злочинців!» «Еще у них была листовка для красноармейцев: Бей жида-политрука, рожа просит кирпича!» вспомнил Крайнев. Левее плаката в окне домика виднелась самодельная вывеска: «Фото на документы. 1 снимок 3 рубля или 2 яйца». Крайнев пожал плечами и постучал в окошко. Показалась лохматая, всклокоченная голова, исчезла, спустя мгновение ворота отворились. Крайнев заехал внутрь, бросил вожжи и взял корзину, прикрытую полотном. Спрыгнув на траву, он заметил в огороде молодую женщину с мотыгой. Она с любопытством разглядывала гостя.
Прошу господина в дом! сказал фотограф, молодой худощавый еврей.
Крайнев прошел за ним. В большой комнате на одной из стен белел экран из простыни, под ним стоял стул.
Садитесь! пригласил хозяин.
Как вас звать? спросил Крайнев, проигнорировав приглашение.
Давид
Меня Эдуард. Я не могу сниматься в этом рядне, Давид, у меня будут серьезные документы. Нужна рубашка и костюм. Могу купить, если есть лишний. Заплачу рублями или продуктами. Есть сало, масло, яйца
Минуточку!
Давид исчез и скоро появился с женщиной, замеченной Крайневым в огороде.
Вот, Соня! робко сказал Давид, пропуская женщину вперед. Товарища интересует костюм
Покажите продукты! строго сказала Соня.
Крайнев поставил корзину на стол, откинул полотно. Соня наклонилась и некоторое время тщательно рассматривала продукты, затем понюхала их.
Яйца свежие?
Крайнев взял одно яйцо, разбил носик о спинку стула, отломил скорлупу.
Пробуйте!
Соня поднесла яйцо ко рту. Давид смотрел на нее жадным взглядом. Соня отпила немного и передала яйцо ему. Давид высосал содержимое в один миг. Соня прошла за ширму и скоро вернулась с черным строгим костюмом в руках.
Как раз на вас! Два раза надели. Пятьсот рублей!
Разрешите примерить?
Крайнев взял костюм и скрылся за ширмой. Подскочивший Давид дал ему чистую белую рубашку с мягким воротничком, галстук. Крайнев переоделся. В комплекте к костюму шли не брюки, а галифе из черного плотного габардина. Соня оказалась права костюм будто на него шили. Крайнев вышел в комнату, покрасовался перед зеркалом.
Беру! Сколько за все?
Семьсот!
Крайнев достал из кармана пачку сотенных купюр, отсчитал семь листов.
А продукты? растерянно спросил Давид.
Продукты отдаю так. При условии, что накормите обедом. Проголодался
Беру! Сколько за все?
Семьсот!
Крайнев достал из кармана пачку сотенных купюр, отсчитал семь листов.
А продукты? растерянно спросил Давид.
Продукты отдаю так. При условии, что накормите обедом. Проголодался
Полчаса спустя они втроем сидели за столом и хлебали горячий борщ. На второе Соня подала яичницу с салом, хозяева смотрели на нее так жадно, что Крайнев взял себе совсем немного. Ели по-городскому из тарелок, с приборами. Самогон Крайнев разливал по хрустальным стопкам.
Вы странный человек, сказала Соня, ставя перед ним стакан с компотом. Получаете от немцев важный документ, а не гнушаетесь сидеть за одним столом с евреями. И не просто сидеть, а кормить их. Видели плакат? Немец повесил! Запретил снимать
Соня! застонал Давид.
Пусть говорит! успокоил его Крайнев. Я отвечу вам, Соня. Евреи не сделали мне ничего плохого.
Они и немцам не сделали!
Немцы с этим не согласны.
Мы с ними тоже!