Молчание нарушил Эдмон.
Нам надо поговорить, Алекс.
Слушаю, капитан?
Я хочу знать, нужна ли вам помощь?
Алаис искренне удивилась, но ответ был предсказуемым.
Нет, капитан.
А как тебя на самом деле зовут?
Алекс. А что?
Это не женское имя.
Эдмон не отрывал рук от штурвала, смотрел вперед, потому и не видел, как Алаис борется с дурнотой. Сделала вдох, другой, третий выдохнула.
Простите?
Алекс, я не полный идиот. И женщину отличу. Я не понимаю, почему вы прячетесь, и хотел бы знать, нуждаетесь ли вы в помощи?
Нет, капитан, вздохнула Алаис, не нуждаюсь.
Тогда к чему этот маскарад? Вы плывете на моем корабле, и мне хотелось бы знать все. Случись что и мне хлебать последствия большой ложкой.
Это было справедливо, но рассказывать правду Алаис не собиралась. С Даланом ее версия прошла, с Эдмоном тем более проблем быть не должно. Так что
Сбежала от жениха. Кстати, возвращать меня ему не советую, я уже товар порченый.
Я и не собирался. А жених кто?
Купец, удалой молодец. На сорок лет меня старше.
Алекс, я и сам из дома сбежал, так что и тебя не приневолю. Просто если нужна помощь обращайся. Ладно?
Спасибо.
Алаис сомневалась, что обратится к Эдмону, но мало ли что?
Поверил ли ей капитан?
Может быть, и поверил. Не до конца, понятно же, что никто исповедоваться малознакомому человеку не станет, но в основной части рассказа лжи не было. Она просто опустила титулы и не сказала, что брак уже состоялся.
Главное, что устраивало Эдмона, сам капитан ни при чем. Не вез он никаких девушек. Вез мальчишек-менестрелей. Все.
Этим же вечером они шептались с Даланом.
Капитан все понял.
Что?
Что я женщина.
Ирион! И что теперь?
Да ничего. Я не красавица, к тому же у капитана есть супруга. И в любом порту есть посимпатичнее меня.
Он обещал молчать?
Да. И предложил обращаться, если понадобится помощь.
Обратишься?
Алаис пожала плечами.
Не хотелось бы. Я надеюсь, что нам удалось оторваться, то есть мне. Ищут девушку, а я теперь парень. Волосы перекрасила, вот глаза
Красивые у тебя глаза. Редкие, конечно
Красные, как у кролика.
Фиалковые. Красивые.
Алаис чуть из гамака не навернулась.
Далан, ты рехнулся?
А что?
У меня глаза всю жизнь были красные. Серьезно.
Почему?
Мне не сказали почему, окрысилась Алаис. Знаешь, сколько я с этой красноглазостью натерпелась? Может, повитуха чего напортачила при родах, может, чья кровь так интересно вылезла Не знаю! Но красные! Как у кролика!
Далан помолчал пару минут. Подумал.
Алекс, я не знаю, как раньше, но сейчас у тебя глаза лиловые. Ярко-лиловые, красивые такие
Алаис плюнула и полезла в свой мешок с пожитками, раскапывать крохотное серебряное зеркальце.
Раскопала и еще раз плюнула. Света в трюме не хватало.
Пришлось выйти на палубу.
Да, полированное серебро это не стекло, и луна плюс звезды не составят конкуренции электричеству. Но даже здесь и сейчас было заметно, что цвет глаз у нее поменялся.
Он стал темнее, насыщеннее, может, и правда лиловые?
Тогда слава Маритани!
Далан сопел за плечом, намекая, что хорошо бы и спать пойти. Пришлось убираться с палубы и устраиваться в гамаке. Далан уже давно сопел в две дырочки, а Алаис напряженно размышляла.
У нее поменялся цвет глаз.
Когда это произошло? На Маритани?
Да, наверное.
А почему?
Вот этот вопрос ее интересовал больше всего. Причин было множество, самая простая из них беременность, гормональный стресс, как следствие проявившаяся пигментация, если еще и волосы потемнеют это точно оно. Недаром же она спокойно находится на солнце, не рискуя получить ожоги.
Надо будет на берегу смыть краску, посмотреть, что получится, и если волосы станут не кипенно-белыми, а серыми, например, то жизнь удалась!
Будут искать красноглазую девушку с белыми волосами. А она теперь с фиолетовыми глазами, что не такая уж редкость в мире, и если что оставит рыжий цвет волос. Или вообще в каштановый перекрасится. Уж подберем тона как-нибудь. Смешаем хну, басму много в мире есть природных красителей.
Смена цвета глаз громадный плюсик в карму.
Конечно, ее могут не признать, но ей хватит рассказать, что хранится в тайниках. Мигом согласятся, что она Алаис Карнавон. Опять же в этом мире знают про отпечатки пальцев. В родовой книге Карнавонов есть отпечаток ее ладони. Руку мазали чернилами, прикладывали к странице под ее именем. Так что доказать свою подлинность будет несложно.
Если она вернется победительницей, сомнений и так не возникнет.
Что еще может быть причиной?
Маритани.
Алаис знала, что у тех, кто «благословлен Морем», меняется цвет глаз на синий. Красный плюс синий как раз фиолетовый и выйдет. Правда, с чего ее вдруг Море благословило? Из-за «карнавонистости»?
Неубедительно. Скорее, там или радиоактивный фон, или лопают они что-то такое, что влияет на выработку пигмента недаром же маританцы в основном черноволосые, синеглазые, смуглые
Хотя и не показатель.
Последнюю версию Алаис рассматривала по привычке.
Маритани. Только не остров, а богиня. Маританцы свято верили, что Маритани может встретить человека, заглянуть в его душу и выполнить самое заветное желание. И не была ли та девчонка, которая выменяла у Алаис бандану?..
Ну нет! Это уж вовсе бред! Только богам и дела по земле гулять и за народом приглядывать!
Все же глаза это гормональное. Не было пигмента, а после беременности он начал вырабатываться. Бывает ли такое?
В нашей жизни все бывает, тем более что альбинизм разных видов. Вроде бы при каком-то из них пигмент может начать вырабатываться со временем. Эх, сюда бы медицинскую энциклопедию!
Но чего нет, того и не появится. В следующие лет триста точно.
Алаис плюнула, завернулась в одеяло покрепче и попробовала уснуть. Не сразу, но это удалось.
А утром она еще раз посмотрела в зеркало и искренне порадовалась.
На бледном лице (но не молочно-белом, не как смерть) сияли большие фиолетовые глазищи.
Какая прелесть!
Семейство ДавертЧто значит нет денег?
Эттан не повышал голоса, но собеседник все равно покрылся крупными каплями пота.
Пресветлый мы очень сильно потратились в последнее время.
Да?
Вот извольте взглянуть.
Эттан взглянул.
Все верно. В круглую сумму влетела свадьба, приданое Лусии, дом в Тавальене, кое-какие привычки Преотца ох, много чего. А вот с поступлениями было куда как хуже.
Какой век Храм Ардена боролся за отчисления от налогов бесполезно. Герцоги отказывались их платить, а надавить на заносчивых тварей было особо нечем. Приходилось жить на пожертвования, а это дело добровольное. Некоторые уже и не по разу добровольно пожертвовали
Можно бы расширить круг добровольцев, но Эттан не сильно обольщался.
Преотец это сила, но в основном в Тавальене. А попробуешь надавить на королей, так могут и под стены Тавальена с дружеским визитом прийти. Поинтересоваться, не тесна ли некоему Преотцу его мантия?
Можно бы расширить круг добровольцев, но Эттан не сильно обольщался.
Преотец это сила, но в основном в Тавальене. А попробуешь надавить на королей, так могут и под стены Тавальена с дружеским визитом прийти. Поинтересоваться, не тесна ли некоему Преотцу его мантия?
Это не выход.
А где выход?
Предстоящий Синор негромко кашлянул, привлекая к себе внимание.
Пресветлый
Да?
Мы можем обратиться к Ордену Моря.
Да? в голосе Эттана проскользнули заинтересованные нотки.
Вполне. Их миссии разбросаны по всему миру, они занимаются торговлей, они богатеют, а отчислений от них казна веками дожидается.
В голосе предстоящего звучала глубокая личная обида. Казна-то в его ведении Непоступление в нее денег он считал своей личной глубокой обидой.
Эттан призадумался.
Ладно. Напишите магистру, пусть Шеллен прибудет в Тавальен для личной беседы.
Повинуюсь, пресветлый.
Предстоящий Синор спрятал ухмылку в уголках глаз. Зная магистра Шеллена, зная Эттана
Если они не поссорятся зовите его мальком! А там настанет время и для второго хода. План тьера Эльнора начинал воплощаться в жизнь.
Луис проклял все.
Он искренне возненавидел и Карстов не могли окопаться где поближе, и отца, из-за амбиций которого пришлось так далеко отправлять Лусию, да и саму Лусию прибил бы сестричку! Больно!
Все он понимает, любит эту соплюшку и в обиду ее никому не даст, но насколько ж лучше было бы везти ее связанной, в сундуке и с кляпом во рту.
Лусия никогда не выезжала дальше чем на день пути от Тавальена.
Красоты пути ей приелись на третий день, само путешествие на пятый, и пошли капризы. Истерики, слезы, укоры, потом опять истерики и все по кругу.
Тьер Немор скрипел зубами, но ничего сделать не мог маркиза.
Луис скрипел зубами, но надавать сестренке оплеух уже тоже не мог оскорбление всего рода Карстов.
Слуги и служанки, предусмотрительно прихваченные с собой, зубами не скрипели сточили их почти до основания еще в первые десять дней пути.
Охранники скрипели зубами и мечтали о нападении разбойников хоть на ком бы злость сорвать! Разбойники чуяли подвох и благоразумно не попадались на пути.
Так что, увидев замок герцогов Карст, Луис с чувством сотворил знак Ардена и выдохнул:
Доехали!
Тьер Немор последовал его примеру.
Как! возмутилась Лусия. Я! Не одета должным образом! Не причесана! Грязная с дороги! Уставшая! И в замок?! Вы с ума сошли!!!
Пришлось признать, что ее возмущение обоснованно. Луис уедет, а ей здесь жить. Привези чумазую растрепу, так потом девчонка всю жизнь не отмоется.
Пришлось останавливаться в небольшом трактире у дороги, заказывать для Лусии горячую воду и ждать, пока девушка приведет себя в порядок.
Увидев сестру, Луис понял, что ждал не напрасно. Лусия была великолепна в облаке бледно-лилового шелка. Белоснежная кожа, аметисты в волосах и на шее, громадные глаза, очаровательная улыбка
Тьер Немор и охрана, натерпевшись за это время, взирали на нее без восторга. Но на всех не угодишь. Луис помог сестренке усесться в карету.
Ты великолепна, малышка.
Пальцы девушки были ледяными.
Луис, как ты думаешь, мы сможем?
Все у вас будет хорошо, заверил ее Луис. Нет такого мужчины, который устоит перед твоей красотой.
И он верил в то, что говорил.
Их встречал весь город.
Под приветственные крики, под музыку, под цветы, летящие с балконов, Лусия проехала по главной улице прямиком к храму.
Там ее уже ждали.
В небольшой комнате было готово роскошное платье для венчания, в которое и принялись переодевать растерянную девушку. Попутно ей поднесли бокал с пурпурным вином, в которое, как потом поняла Лусия, было что-то подмешано. Но, ни о чем не подозревая, она выпила его до дна, а потом все воспринималось словно сквозь золотистую пелену.