Юный эльфар попал в плен самому гаржику, выехавшему на разведку поближе к горам. Он привез его в стойбище и небрежно сбросил с крупа лорха. Радзи-ил, связанный по рукам и ногам, больно ударился головой о землю. В голове зашумело.
Башык! громко крикнул сотник и из шатра вышел старый, голый по пояс, хромой орк, но все еще могучий со следами многочисленных шрамов на теле.
Башык, смотри, какого я раба привез. Молодой, бледнолицый. Шел один и попался. Попытался, глупец, удрать. Возьми его и поработай с ним. Только не калечь и не лишай его мужества. От него отличные дети пойдут. И пусть еще горбатый Ширнак наложит на него повиновение. Никогда не знаешь, эти бледнолицые, маги или нет.
Он развернул лорха над лежащим юношей и удалился.
Радзи-ила грубо подняли за шиворот. Ему в лицо ударил противные запахи несвежего мяса, дикого чеснока и браги, перемешанные в невыносимую вонь. Он непроизвольно сморщился.
Старый орк засмеялся.
Не нравится наш запах, бычий глист? Скоро он тебе покажется ароматом твоих горных цветов, бледнолицый.
Он вытащил молодого эльфара к костру, встряхнул его и неожиданно резко уронил лицом на свое колено. Затем поднял и ударил эльфара кулаком в живот. Боль от сломанного носа смешалась с болью в животе. Радзи-ил задохнулся и, не выдержав, застонал. Не хватало воздуха, а новая боль от удара по ребрам, опрокинула его на живот. Он оказался брошенным на землю. Сапог орка наступил ему на затылок и втоптал лицо в пыль.
Как тебя зовут, бледнолиций? спросил со смехом старый орк. Он поднял голову юноши за волосы и присел рядом с ним.
Чтоб ты сдох, падаль степная, глотая кровь и пыль, сумел проговорить Радзи-ил. Он надеялся, что после этого его убьют, а мучения тела и души на этом закончатся.
Орк громко и радостно засмеялся.
Ответ неверный, и снова принялся избивать пленника. Через четверть часа он снова спросил: как тебя зовут, бледнолицый?
Сдохни, тварь, прошептали разбитые в кровь губы юноши и избиение продолжилось.
Старый орк был изобретательным мастером пыток и получал удовольствие от процесса. Он сильно не калечил, не ломал кости, он методично бил по болевым точкам, постепенно ломая волю молодого эльфара. Иногда он просто замахивался и Радзи-ил в страхе дергался и пытался отстраниться. Что опять же вызывало смех орка. На пятый раз, когда Башык спросил.
Как тебя зовут?
Радзи-ил не выдержал и признался.
Радзи-ил.
Что? Не слышу? переспросил мучитель и снова ударил эльфара в живот. Тот громче произнес: Радзи-ил.
Ответ неверный, довольно смеясь, ответил орк и стал избивать эльфара с новой силой. Он содрал с него сапоги, выбрал толстую палку и стал нещадно бить по пяткам.
Этой пытки пленник не выдержал и закричал. Орк был доволен.
Громче кричи, бледнолицый. Как тебя зовут?
Радзи-ил.
И избиение продолжалось дальше. Иногда старый орк отдыхал, сидя на юноше. Тому не хватало дыхания, и он мучился сильнее, чем от боли. Вокруг костра собрались свободные от дел орки и обсуждали действия хромого Башыка.
В конце концов измученный непрекращающейся болью и почти потерявший сознание мальчик ответил.
Не знаю, как зовут, ты скажи.
Правильный ответ, глиста. Ты должен забыть, как звали тебя дома и принять то имя, которое тебе дадут здесь. Но ты имя еще не заслужил, поэтому будешь просто раб. Повтори, как тебя зовут.
Я, раб, ответил юноша.
Вы двое, старый орк показал на двоих молодых орков, сидевших недалеко.
Возьмите это мясо и отнесите к горбатому Ширнаку. Пусть наложит повиновение.
Радзи-ила бесцеремонно схватили за ноги и поволокли куда-то. Его спина царапалась о сучки и камни, но ему было уже все равно. Он был без сознания.
Когда он пришел в себя, то хотел только одного: умереть. Но умереть ему не дали, положили на толстое бревно и связали руки и ноги внизу под бревном. Он не видел, кто подошел к нему, но почувствовал, как ему стали резать спину, рисуя острым ножом сложный орнамент. Потом рану посыпали едким порошком и от той боли, что пронзила его тело, пленник громко и дико закричал. Подошедший ударил в бубен и стал напевать невнятный мотив. Боль стала проходить, а в сознании эльфара воцарилась безразличие. Он уже не думал о смерти. Он просто лежал с закрытыми глазами. Затем его спину чем-то смазали, и он ощутил приятный холодок, растекшийся по истерзанной спине. Ему развязали руки и ноги, приказали подняться, и он повиновался. Шатаясь, с трудом держась на ногах, он тупо смотрел на горбатого орка и молчал.
Готово, проскрипел горбун. Забирайте раба, - и, безразлично отвернувшись, вошел в свой шатер.
Радзи-ила взял за руку молодой орк и, силой дернув, потащил, среди горящих костров и стоявших шатров, за собой. Его довели до хромого орка и оставили. Радзи-ил не помнил, как он шел, где взял силы, преодолевать боль в ногах, он стоял шатаясь, безразличный ко всему. Взгляд юноши не мог сосредоточиться на чем-то конкретно. Все расплывалось, смазывалось, а слова до него доходили откуда-то из далека, глухо и невнятно.
Иди за мной, приказал орк и пошел прочь, пленник услышал и что-то толкнуло его идти следом. С трудом передвигая ноги, даже не соображая и не замечая ничего вокруг, кроме широкой голой спины, маячивший впереди, двинулся следом. У одного шатра спина остановилась.
Ларисса? крикнул орк и из шатра быстро выскочила женщина. Живо поклонилась и стала ждать указаний. Забирай раба и за три круга, покуда он приходит в себя, научи его всему, что нужно. Если не сможешь, отдам тебя шаману на барабан, после чего спокойно развернулся и пошел, хромая, прочь.
Женщина разогнулась, ухватила Радзи-ила за ухо и втащила в шатер. Уложила на вонючие шкуры и проговорила:
Спи, завтра поговорим.
Уснуть Радзи-ил не мог. Все тело болело, сломанный нос ныл тупой болью и мешал дышать. Поворачиваться сбоку набок он тоже не мог. Так и пролежал до утра на спине.
Утром в шатер кто-то вошел и склонился над ним. Его глаза безразлично смотрели на лицо девочки.
Это кто? Спросила девочка и исчезла с поля зрения Радзи-ила. Но ее голос раздался снова. Мама, проснись. Уже утро.
Я сейчас, доченька, спина болит. Сейчас я встану.
Мама, а это кто там лежит?
Новый раб гаржика. Нужно за три круга научить его, как вести себя, иначе Башык отдаст меня горбуну на пытки.
Мама - это снежный эльфар, они быстро учатся. Но ему нужно помочь. Где травы, что собирала тетка Агарья? Я их заварю и сделаю ему примочки. Он сейчас и есть не сможет. А ты иди доить лорхов.
Радзи-ил лежал и слушал, как переговариваются женщина и девочка. Ему было все равно, что будет с ним, но он не хотел причинять боль другим. Пленник сделал попытку подняться и застонал.
Мама, посмотри, у него нос сломан. Ты умеешь вправлять кости и хрящики, я знаю. Я его подержу, а ты правь.
Радзи-ил лежал и слушал, как переговариваются женщина и девочка. Ему было все равно, что будет с ним, но он не хотел причинять боль другим. Пленник сделал попытку подняться и застонал.
Мама, посмотри, у него нос сломан. Ты умеешь вправлять кости и хрящики, я знаю. Я его подержу, а ты правь.
Женщина подошла и уложила юношу обратно на шкуры.
- Держи его, Керти. Держи ноги крепче.
Женщина села на него верхом ощупала нос, а затем резкими, точными движениями сильных пальцев, начала выправлять нос. При этом она бормотала наговоры.
«Беда пришла, с болью ушла». «Рана закрылась, болезнь отступилась». Юноша, испытав сильнейшую боль от того, что нос безжалостно мяли, только тихо стонал. Он до крови прикусил губы и терпел.
Ну, вот, произнесла женщина, будет лучше старого, и слезла с эльфара.
Над ним опять склонилась девочка.
Потерпи, сейчас я заварю травы, и раны твои быстро залечатся. Мы уже многих так выходили.
Она отстранилась и, что-то напевая, стала хлопотать в шатре. Радзи-ил, получив возможность дышать носом и полностью обессилив от выпавших на его долю испытаний, забылся тревожным сном. Он не проснулся даже, когда его обложили примочками. Тяжелое забытье рисовало ему ужасные картины. В шатер входил хромой орк и, скалясь стертыми желтыми клыками, хватал за волосы женщину и начинал сдирать с нее кожу. С живой. Он пытался встать, что-то сказать, но только мычал. Потом ему виделся горбун. Он склонился над ним и, пуская вонючие слюни, вожделенно трогал его и говорил.
Хорошая шкура, белая, подошла бы к моему новому бубну. И мальчишка красивый, я таких люблю. Будет подыхать, позовите.
Так прошел день. Вечером он проснулся от негромкого разговора. Внутри шатра трещал костер, было тепло, даже жарко. Он был полностью раздет и укрыт мокрыми тряпками. Раны перестали сильно саднить, боль в носу почти не чувствовалась. Только спина горела огнем.
Ты как себя чувствуешь? над ним склонилась девочка.
Он видел ее разгоряченное лицо. Обычное человеческое лицо, не красавица и не уродка.
Спасибо... уже лучше, он действительно чувствовал себя лучше, чем утром. То, что сейчас вечер, он знал по своим внутренним часам. Значит, он проспал целый день. Мне надо учиться, проговорил он и попытался приподняться.
Девочка ему помогла и подложила под спину свернутые шкуры.
Вот и хорошо, сказала она. Сейчас я тебя покормлю. Сначала выпьешь гайрат. Он очень полезен. Хотя и не всем нравится. Зато дает силу и очень питательный, - она отошла и быстро вернулась с глиняной чашкой. Пей. Почти приказным тоном сказала она и приставила чашу к его губам. Шаман приходил, сказал, что ты не выживешь, больно слабый. Пей! Иначе к нему попадешь, на барабан.
И мальчик, давясь, пил. Пил напиток Радзи-ил маленькими глотками, вкус напитка был ему противен, но он утолял жажду и голод. Когда чаша оказалась пуста, он вытер рот и попросил.
Учите меня, пожалуйста.
Девочка уселась рядом с ним и скрестила ноги. Он почувствовал исходящий от нее запах навоза и лорха. Но не на это обратил внимание, а на то, что смог различить запахи.
Значит, слушай, начала она свой рассказ. Мы все рабы и, значит, существа низшие. Должны это знать и всегда помнить. Наш хозяин Гаржик Ардыгей. Богатый орк. Быть рабом у богатого и знатного орка лучше, чем у бедного. Поверь, я знаю, о чем говорю. Мы всегда сыты и в тепле. У других рабов дела обстоят куда как хуже. Девочка рассуждала совсем по-взрослому. Было ей по виду лет двенадцать, тринадцать. И голодают рабы, и бьют их сильно, продолжала она. - Нас только заставляют работать. Бьют редко.
Но сильно, про себя подумал пленник, но промолчал.