И так далее. И никаких маскарадов.
* * *
Кстати, скульптуры, украшающие это здание, сделаны были в 1835 году скульптором Иваном Витали. А при советской власти во двор бывшего дворца перетащили водоразборный фонтан с площади Дзержинского, по иронии судьбы созданный тем же Витали в 1834 году.
Таким образом, можно сказать, был восстановлен некий целостный скульптурный ансамбль. Разве что сам господин Витали к этому не стремился.
Составной сад
Нескучный сад (берег Москвы-реки) образовался в 1840-е годы слиянием трех частных усадебных садов, принадлежавших ранее князьям Голицыным, горнозаводчику П. Демидову и князю Н. Трубецкому.
В Нескучный сад лучше войти с Ленинского проспекта, в ворота между домом 18 и домом 20. И сразу же, справа, увидишь столы для пинг-понга. Они обычно покореженные и кривые, хорошие пинг-понговцы сюда не ходят. Так что любой посредственный игрок здесь может стать победителем.
Особенно приятно заходить сюда в не слишком жаркий летний вечер, с приятной, но едва знакомой спутницей и предлагать ей, для разнообразия жизненных впечатлений, поиграть в пинг-понг. Ракетки, сетка и пластмассовый затертый шарик выдаются здесь же.
Обычно, самые приятные из спутниц в пинг-понге не искушены. Поэтому посредственный игрок покажется им чемпионом мира. К тому же благородным и заботливым, не устающим пояснять, как следует держать ракетку.
Затем, сдав скверный инвентарь, нужно пойти тропинкой вглубь Нескучного. Преодолевать подъемы. Любоваться павильонами. Заглядывать в овраги.
Драматург и краевед Загоскин восхищался этим садом. Он предлагал начать маршрут немножечко иначе: «Войдя главными воротами в широкую аллею, ровную и гладкую, как Тверской бульвар, вы никак не отгадаете, что вас окружают если не пропасти, то по крайней мере такие буераки, что я не советую никому ходить вечером по левой стороне аллеи между деревьями, которые растут на самых закраинах обрывистых и глубоких оврагов. Когда вы доходили до конца аллеи, вам открывался на правой стороне, окруженный цветниками, господский дом со всеми своими принадлежностями. Этот дом исчез также с лица земли, но он отжил свой век. И тогда уже страшно было смотреть на этого маститого старца; сквозь тесовую обшивку, покрытую желтой краской, проглядывали трещины, точно так же, как, несмотря на толстые слои белил и румян, прорезаются глубокие морщины на лице какой-нибудь допотопной красавицы, которая хочет остаться вечно молодою. От дома начиналась прямая дорожка, ведущая на длинный мост. Не бойтесь, ступайте смело за мною: этот мост поставлен на деревянных срубах, и хотя на взгляд очень подозрителен, но гораздо прочнее и надежнее господского дома. Вот мы дошли до его средины. Теперь остановимся, обопремся на перила и поглядим, что у нас под ногами. Если и это нельзя назвать пропастью, так что это такое? Овраг? Нет, воля ваша, у меня язык не повернется назвать таким пошлым именем первую диковину Нескучного. Представьте себе поросшее сплошным лесом ущелье, мрачное и глубокое для всякого человека с хорошими глазами и почти бездонное для того, кто имеет несчастье быть близоруким. Столетние деревья, растущие на дне его, кажутся вам деревцами, потому что вы видите только одни их вершины».
Окончить прогулку лучше всего у ротонды, поставленной в честь юбилея города пятьдесят лет назад. А затем, вполне цивилизованной аллеей со скамеечками и местами сохранившимся асфальтом придется выйти из Нескучного и со всего размаха удариться о Ленинский проспект. Только уже между домами 24 и 26.
Проделав, в общем-то, путь серого пинг-понговского шарика, дважды ударившегося об одну поверхность при подаче.
* * *
Поначалу Нескучное было Демидовским. Правда, оно принадлежало не Акинфию Демидову, известному уральскому заводчику, вошедшему в историю двумя своими качествами, предприимчивостью и жестокостью, а его сыну, Прокофию Акинфиевичу, известному чудаку.
Выходки Демидова были, как говорится, притчей во языцех. И сам он всячески тому содействовал. В частности, когда у Прокофия Акинфиевича скончалась супруга, он, выдержав приличный траур, отправился сватать некую юную москвичку.
Вошел в кабинет ее отца. Следом в тот же кабинет вошел его лакей с большой шкатулкой. Шкатулка была установлена на стол. Крышка открыта. Под ней множество бриллиантов качества непревзойденного.
Хороши? спросил Демидов у хозяина.
Очень хороши, ответил тот, но позвольте спросить, государь мой, по какому случаю имею я честь вас видеть у себя?
Я приехал свататься за вашу дочь, высокомерно заявил Демидов. Это мой первый подарок.
Очень хороши, ответил тот, но позвольте спросить, государь мой, по какому случаю имею я честь вас видеть у себя?
Я приехал свататься за вашу дочь, высокомерно заявил Демидов. Это мой первый подарок.
Берите его назад, я не отдам дочь за вас, ответил хозяин.
Как? изумился Прокофий Акинфиевич. Вы не отдадите вашей дочери? За меня?
Не отдам, уверенно сказал гордый отец. Бог и с вами, и с вашими бриллиантами.
Демидов был в шоке ведь он был уверен, что драгоценности и деньги способны решить все проблемы в мире. И, вернувшись домой, первым делом отдал приказание конторщику:
Напечатать в газетах, что Прокофий Демидов сватался и получил отказ.
Он был уверен, что это сенсация. И был настолько изумлен, что даже не почувствовал унижения.
В другой раз к Демидову пришла помещица и попросила у него в долг тысячу рублей.
Хорошо, согласился Демидов. Только считать их ты будешь сама.
Та, не подозревая о подвохе, обрадовалась. И уселась ждать. Вскоре лакеи внесли в комнату несколько мешков, наполненных грошами, пятаками и другой мелкой монетой.
Посчитай-ка, засмеялся Демидов, все ли тут сполна?
Помещица, ни слова не говоря, уселась на пол и принялась пересчитывать медные деньги. А Прокофий Акинфиевич ходил по комнате взад и вперед и, будто случайно, задевал кучки денег ногами. Помещица смиренно принималась на новый пересчет.
Спустя несколько часов, дело было закончено.
Да, сказала женщина, здесь ровно тысяча рублей.
А Прокофий Акинфиевич продолжал потешаться:
Да не лучше ли дать тебе деньги золотом, а то, пожалуй, неловко тебе будет нести эти мешки?
Разумеется, золотом, батюшка, коли милость ваша будет, кротко ответила женщина.
Так давно бы ты сказала! воскликнул Демидов. Ведь мне и в голову не пришло.
Правда, шутник сразу же заявил, что долг прощает. Оплатил, так сказать, аттракцион.
* * *
Но главное, Прокофий был ботаником. Он прославился оранжереями, теплицами и прочими вполне миролюбивыми предметами. Академик Паллас отмечал, что демидовский сад «не только не имеет себе подобного в России, но и со многими в других государствах славными ботаническими садами сравнен быть может как редкостью, так и множеством содержавшихся в нем растений Особливо удивления достойно по числу и по редкости собрание иностранных деревьев, ежегодно умножаемое».
Разумеется, не все там было сделано руками самого Демидова (на одном лишь строительстве сада трудилось семьсот человек). Тем не менее руководил работами лично хозяин. И у него проблем хватало. Взять хотя бы одно из демидовских писем: «Я без шутки спятился Здесь архитекторов очень мало; которые есть, все у дел. Вот только сенат безрассудно учинил, что архитекторскую науку бросил; а государь с каким же прилежанием обучал и заводил. Бывало, найдешь, а ныне негде взять. Бланк отолстел, да и одряхлел: найму получает 5000 рублей в год; Баженов анбициозен; хорош, да черта в нем: целуй, лижи, улаживай как в бане пар»
Как видно из этого текста, хозяин Нескучного был человек остроумный, хотя и брюзга. Только остроумие хозяина подчас казалось диковатым. Например, заметив, что некоторые из приглашенных дам безжалостно срывают редкие цветы, хозяин заменил садовые скульптуры на обычных голых мужиков, неподвижно наблюдающих за гостьями, но, в случае необходимости, соскакивающих с античных пьедесталов и до смерти пугающих (а заодно конфузящих) любительниц букетов.
А сад тем временем все совершенствовался. Сначала появились экзотические фрукты и цветы, затем прочие растения (включая ананасы). На 1781 год тут значилось 2224 вида всевозможных растений.
Прокофий Акинфиевич переживал за свою драгоценность (жаловался Главному директору императорских строений и садов Бецкому: «нежное растение выставленное изнемогло садовники без меня треть сада поморили»). Сам ставил ботанические опыты, выпустил научный труд «Способ как семена растить».
После смерти Демидова Нескучным завладел граф Алексей Орлов-Чесменский. Один из очевидцев вспоминал: «На нынешней Калужской улице находились два больших деревянных дома, с выходившими и служившими вместо балконов фонарями; первый принадлежал Александру Алексеевичу Чесменскому (побочному сыну Орлова), а второй графу А. Г. Орлову-Чесменскому Внутренность его дома мне весьма нравилась. Он был в старинном вкусе. Печки из изразцов с резными изображениями, на небольших вызолоченных ножках, с такими же заслонками; вокруг стен дубовые панели, а по стенам дорогие картины».
Жил Орлов-Чесменский среди роскоши, поистине азиатской. Нрава был крутого, на расправу скор, однако же и хлебосолен. Один из современников писал: «Какое-то очарование окружало богатыря Великой Екатерины, отдыхавшего на лаврах в простоте частной жизни, и привлекало к нему любовь народную».
Главной достопримечательностью орловского владения был так называемый воздушный театр. Он представлял из себя крытую большую галерею, где вместо декораций использовались настоящие деревья и кусты. Заканчивались представления роскошным фейерверком.
Вместе с хозяином изменилось и Нескучное. Ананасы стали уж не те. Зато прославилась усадьба каруселями.
Как ни странно, нынешнее слово «карусель», обозначающее тихоходный круг, к которому прибиты расписные деревянные лошадки, и на которых, в свою очередь, сидят измазанные шоколадом вялые детишки, двести лет назад обозначало зрелище гораздо более воинственное.
Участвовали в каруселях всадники в костюмах и на свирепых лошадях. Кавалерам следовало пройти карусельный тур. То есть, разделившись на кадрили, выполнить огромное количество, по сути, цирковых заданий. Они пробегали по месту, где ныне играют в невинный пинг-понг, хватали на скаку чужие шлемы, рубили картонные головы, старались попасть копьем в мяч. А границами той карусели служили большие китовые ребра.