Московские улицы. Секреты переименований - Владимир Браниславович Муравьев 68 стр.

Слухи о привидениях, обитающих в Сухаревой башне, практически никогда не прекращались. Но однажды летом, в конце 1880-х годов, сразу несколько десятков людей в разные дни, вернее ночи, оказались свидетелями появления на крыше третьего яруса палат Сухаревой башни привидения.

Это был высоченный человек в военном мундире петровского времени, в треуголке, из-под которой спускались длинные волосы, с портупеей через плечо и шпагой на боку. Настоящий император Петр Великий!

После того как призрак Петра Великого в течение нескольких недель появлялся на Сухаревой башне, а московское сыскное отделение, обыскавшее башню, не смогло дать градоначальнику удовлетворительного объяснения происходящего, ему на помощь пригласили в Москву Ивана Дмитриевича Путилина начальника петербургской сыскной полиции.

Хорошо знавший Путилина юрист и писатель А.Ф. Кони в своих воспоминаниях пишет о нем: «По природе своей Путилин был чрезвычайно даровит и как бы создан для своей деятельности. Необыкновенно тонкое внимание и чрезвычайная наблюдательность, в которой было какое-то особое чутье, заставлявшее его вглядываться в то, мимо чего все проходили безучастно, соединялись в нем со спокойною сдержанностью, большим юмором и своеобразным лукавым добродушием Он умел отлично рассказывать и еще лучше вызывать других на разговор К этому присоединялась крайняя находчивость в затруднительных случаях

Прибыв в Москву, Путилин в одну из лунных ночей самолично увидел на крыше третьего этажа Сухаревой башни возле одной из украшающих крышу башенок, действительно, Петра Великого, фигура которого в лунном свете вследствие какого-то оптического закона вдруг приняла грандиозные размеры, а через минуту исчезла.

Путилин выразил желание осмотреть башню, возле которой появилось привидение.

 Уже осматривали и ничего не обнаружили,  сказал ему коллега полковник из московского сыскного отделения. Но Путилин настоял на своем.

Он тщательно осмотрел совершенно пустую башенку, пол, стены. В башенке было окно, находящееся высоко под потолком, до которого можно было добраться только с помощью лестницы, которой в помещении не было. Путилин ощупал стену под окном, с удовлетворением улыбнулся.

Затем он выразил желание съездить в сыскное отделение и ознакомиться с документами. В отделении он попросил дать ему заявления о пропаже людей за последние две недели. Просмотрев заявления, он сделал несколько заметок в своей записной книжке и стал прощаться.

Московский сыскной полковник предложил ему в помощь своих агентов. Путилин отказался, объяснив, что привык работать один.

Несколько дней спустя он пришел в сыскное отделение и объявил: Сегодня будем брать вашего Петра Великого. Он попросил вызвать пожарную команду с лестницами и установить их у Сухаревой башни, а полковника с его людьми попросил подняться с ним в башенку, возле которой появлялось привидение, там расставил их в нишах, наказав молчать, что бы они ни увидели и ни услышали. Все заняли свои места.

И вот послышались шаги поднимавшегося снизу человека. Человек вошел в башню, зажег тусклый фонарь, и все увидели, что на нем петровский мундир. Человек, встав на колени, принялся выковыривать кирпичи из пола, при этом он бормотал: Я разгадаю твою тайну Я знаю, здесь ты запрятала клад Но тут он, видимо, почувствовал присутствие посторонних, испугался, как паук, вскарабкался по отвесной стенке до окна и выскочил на крышу.

 Велите людям подниматься по лестнице на крышу!  приказал Путилин, а сам так же, как только что привидение, взобрался по стене, поскольку при осмотре он обнаружил в стене углубления и вбитые в нее костыли.

Те, кто наблюдал за происходящим снизу, увидели уже два привидения: Петра Великого и человека в черной одежде. Это ты, злодей, отнявший у меня жену и обокравший меня! закричал Петр Великий и бросился на Путилина. Завязалась борьба, но тут подоспела помощь снизу. Петра схватили, связали ему руки».

О том, как Путилину удалось разгадать тайну привидения, он рассказал по благополучном завершении операции:

«Я знал легенду, что в Сухаревой башне спрятан клад, и подумал: возможно, привидение кладоискатель. В первый визит в башенку я обнаружил, что, действительно, там кто-то вынимал кирпичи из пола, это меня еще более убедило в моей догадке. Маскарад с петровским мундиром говорит за то, что это человек не вполне нормальный. Среди заявлений о пропаже людей меня привлекло заявление врача психиатрической больницы о побеге пациента. У врача я узнал, что беглец, бывший офицер, заболевший помешательством после того, как от него убежала жена, и что он много говорил о спрятанных кладах. После этого в одной костюмерной мастерской, дающей костюмы напрокат, мне сообщили, что у них какой-то мужчина регулярно берет на ночь петровский мундир, а утром возвращает. На мое счастье, когда я все это разузнавал, явился и любитель петровского мундира, нетрудно было заметить, что у него накладные волосы и брови, и я предположил, что, видимо, сегодня у него как раз намечен визит на Сухареву башню»,  закончил свой рассказ Путилин.

Эта история впоследствии была описана и издана брошюрой под названием «Гений русского сыска И.Д. Путилин. Тайна Сухаревой башни».

В результате были реставрированы все внешние украшения башни, установлены новые часы, причем циферблаты были раскрашены согласно старинным образцам, что очень мешало разглядеть на них позолоченные часовые стрелки, из-за чего два года спустя циферблаты выкрасили в белый цвет, а стрелки в черный.

XX век Сухарева башня встречала в своей прежней красе.

В начале XX века Сухарева башня получила полное и бесспорное признание у архитекторов, искусствоведов, историков и самой широкой культурной общественности как выдающийся памятник архитектуры и истории. За ней было установлено постоянное профессиональное наблюдение и предусмотрено проведение реставрационных работ по мере необходимости.

В 1913 году в издании Московской Городской думы был опубликован исторический очерк И.И. Фомина «Сухарева башня в Москве», как сказано в предисловии, «в связи с вопросом о реставрации и о целесообразном использовании ее помещений».

Всенародными были известность Сухаревой башни и любовь к ней. Иван Кузьмич Кондратьев в книге «Седая старина Москвы» отметил эту известность. «Кому из русских, даже не бывших в Москве,  пишет он,  неизвестно название Сухаревой башни? Надо при этом заметить, что во внутренних, особенно же отдаленных губерниях России Сухарева башня вместе с Иваном Великим пользуются какою-то особенною славою: про нее знают, что это превысокая, громадная башня, и что ее видно отовсюду в Москве, как и храм Христа Спасителя. Поэтому-то почти всякий приезжающий в Москву считает непременным долгом прежде всего побывать в Кремле, помолиться в храме Спасителя, а потом хоть проехать подле Сухаревой башни».

А любовь москвичей к Сухаревой башне выразилась в ласковом прозвище, данном ей «Сухарева барышня» и в добродушных шутках. Ей отыскали московскую родню: мол, она «сестра Меншиковой башни» и нашли жениха, величая «Невестой Ивана Великого». Когда колоколами Ивана Великого начинался всемосковский праздничный колокольный звон, в Москве шутили: «Женится Иван Великий на Сухаревой башне, в приданое берет четыре калашни».

Старая Сухарева башня стала и одним из первых образов самого нового тогда литературного направления футуризма. В 1912 году Владимир Маяковский, тогда еще никому не известный поэт, пишет стихотворение, в котором изображает и воспевает новый город и новый, еще поражающий москвичей своей новизной городской транспорт электрический трамвай. Проезжая на трамвае от Сухаревой башни до Сретенских ворот (об этом рассказал сам автор), Маяковский создает футуристический городской пейзаж:

Впервые это стихотворение было напечатано в 1913 году в альманахе «Требник троих», составленном из произведений В. Хлебникова, В. Маяковского и Д. Бурлюка, и при первой публикации оно имело название: «Разговариваю с солнцем у Сухаревой башни».

Сухаревка

Владимир Алексеевич Гиляровский в своем очерке-воспоминаниях об этом легендарном рынке называет Сухаревку «дочерью войны»  войны 1812 года. И это вполне справедливо, хотя торговля и, более того, вещевой, как сказали бы теперь, рынок существовали у Сухаревских ворот Земляного города и прежде. Л. Н. Толстой, писатель исключительно точный в изображении деталей исторического быта, сообщает, что Пьер Безухов, решив остаться в Москве, покидаемой войсками перед вступлением в нее французов, и совершить покушение на Наполеона, покупает нужный ему пистолет у Сухаревой башни.

Гиляровский прав в том, что 18121813 годы стали той эпохой Сухаревки, когда она приобрела общемосковскую и даже общероссийскую известность и когда зародилась главная легенда этого рынка: о сокровищах и редкостях, продававшихся и покупавшихся здесь по крайне низким ценам.

Во время своего хозяйничанья в Москве французы грабили все, что попадалось под руку,  драгоценности, церковную утварь, мебель, картины, одежду, посуду, и сносили в дома, в которых они располагались и которые защищали от пожара. И уже тогда в разных районах города образовались рынки, на которых французы продавали награбленное москвичам и друг другу. Об этом рассказывают почти все французские мемуаристы, оказавшиеся тогда в Москве. «Открылся рынок, на котором производился торг между солдатами и чернью,  пишет наполеоновский офицер де ла Флиз.  Тут продавались и покупались вещи, награбленные из брошенных или выгоревших домов». Такие рынки существовали вокруг Кремля, на Никольской и даже вокруг загородного Петровского дворца, куда пожар выгнал французов и где пребывал Наполеон, наблюдалась та же картина. Луи Лабом, штабной офицер, описывает в своих воспоминаниях биваки у Петровского дворца: «Этот лагерь казался еще более оригинальным благодаря новым костюмам, которые выбирали себе солдаты: большинство, чтоб спастись от нападений, надевали на себя те самые одежды, которые раньше пестрели на рынках Таким образом, наша армия в это время представляла картину карнавала Армия страшно радовалась награбленным вещам, и это ей помогало даже забывать свою усталость. Стоя под дождем с промокшими ногами, люди утешались хорошей едой и барышами, которые они извлекали, торгуя всевозможными предметами, принесенными ими из Москвы». Убегая из Москвы, французы вынуждены были оставить многое из того, что было ими снесено в занимаемые ими квартиры. Вернувшиеся в Москву жители стали разыскивать принадлежавшее им имущество. Поскольку иные вещи оказывались уже не раз перепроданными, то возникали споры, губернатор, полиция были завалены жалобами, требованиями что-то у кого-то отобрать или, наоборот, на незаконное изъятие законно приобретенного. Разобраться в этих спорах не было никакой возможности. Тогда московский генерал-губернатор Ф.В. Ростопчин издал общее решение по всем подобным тяжебным делам. «Было всем оповещено,  вспоминает Е.П. Янькова,  что хозяева могут считать своим все, что найдут в своих домах, но чтобы никто не заявлял прав своих на свои вещи, которые во время неприятеля попали в другое место, а то судбищам не было бы конца».