Софийская набережная Немного найдется в столице мест, которые сохранили в такой полноте и подлинности облик старой Москвы, какой была она век назад, до начала великих реконструкций. Здесь практически нет домов моложе. Самому же древнему зданию храму Святой Софии Премудрости Божией, давшему имя набережной, уже больше 350 лет. Археологические находки и вовсе уводят в бездну прошлого. В 1931 и 1999 гг. на Софийской набережной были найдены каменные шлифованные топоры бронзового века. Во времена первых московских государей все пространство от Москвы-реки до ее болотистой старицы занимал Великий луг кормовые угодья для великокняжеских лошадей. С XIV в. местность начала постепенно застраиваться, стало формироваться новое московское предместье Заречье, его население росло в том числе и за счет «сведенцев» насильственно переселенных в Москву жителей присоединенных к ней земель купцов, бояр, ремесленников. Так здесь оказались и новгородцы. Есть предположение, что они-то и поставили около 14881489 гг. в Заречье деревянный храм Святой Софии в память о главной святыне Великого Новгорода Софийском соборе. Существует и другая версия. Она связывает строительство храма за Москвой-рекой со стремлением великого князя Ивана III, женатого на византийской принцессе Софье Палеолог, подчеркнуть духовно-политическую преемственность Москвы от Константинополя с его знаменитым собором Святой Софии.
После страшного пожара 1495 г., затронувшего и Заречье, Иван III повелел на расчищенном от сгоревших построек пепелище «чинити сад». Тем самым решалось сразу несколько задач: создавался оборонительный плацдарм перед новой кремлевской цитаделью, незастроенное пространство сберегало сплошь деревянный город от распространения огня, а великокняжеский двор получал надежный источник снабжения плодоовощной продукцией. В Государевом саду, вероятно, произрастали не только привычные культуры яблони, вишни, груши, смородина, крыжовник, но и ныне экзотические дыни, которые москвитяне умели прекрасно выращивать даже в суровом климате на особых высоких, обильно унавоженных грядках. Некоторые исследователи древнерусской архитектуры, в частности М.П. Кудрявцев, указывают на особое градостроительное значение Государева сада. Он воплощал представления православных людей того времени о рае, символизировал посвящение Русской земли Богородице, уподоблял Москву небесному граду Горнему Иерусалиму. Судя по планам столицы рубежа XVXVII вв., Государев сад был обнесен деревянной оградой с островерхими воротами на восточной стороне, имел четкую регулярную планировку. В центре его возвышался Софийский храм. Известно также о царских палатах в саду.
Два столетия эта лепота услаждала взоры тех, кто смотрел с кремлевских высот за реку. В 1701 г. очередной пожар, перекинувшись из Кремля, уничтожил слободы садовников и сам Государев сад. Петр I не стал его восстанавливать. В XVIII в. берег Москвы-реки здесь вновь застраивается. Царских садовников потеснили знать и купечество. Место стало престижным. Строительство каменной набережной напротив Кремля предусматривалось еще «Проектированным планом» Москвы, утвержденным Екатериной II в 1775 г. Но в 1780-х гг. соорудили по проекту В.И. Баженова только деревянные подпорные стенки. Набережная была так узка, что допускала лишь одностороннее движение экипажей. В 1812 г. почти все строения на ней пострадали от великого московского пожара. Их довольно быстро восстановили, за исключением одного дома, который лежал в руинах еще несколько десятилетий.
Два столетия эта лепота услаждала взоры тех, кто смотрел с кремлевских высот за реку. В 1701 г. очередной пожар, перекинувшись из Кремля, уничтожил слободы садовников и сам Государев сад. Петр I не стал его восстанавливать. В XVIII в. берег Москвы-реки здесь вновь застраивается. Царских садовников потеснили знать и купечество. Место стало престижным. Строительство каменной набережной напротив Кремля предусматривалось еще «Проектированным планом» Москвы, утвержденным Екатериной II в 1775 г. Но в 1780-х гг. соорудили по проекту В.И. Баженова только деревянные подпорные стенки. Набережная была так узка, что допускала лишь одностороннее движение экипажей. В 1812 г. почти все строения на ней пострадали от великого московского пожара. Их довольно быстро восстановили, за исключением одного дома, который лежал в руинах еще несколько десятилетий.
В 18321836 гг. Софийская набережная была реконструирована под руководством военных инженеров Н.И. Яшина, затем А.И. Дельвига (двоюродного брата поэта лицейского друга Пушкина). В русле реки вдоль берега были поставлены в два яруса каменные своды, закрытые каменной подпорной стенкой. Поверху проложили проезд. Общая ширина набережной достигла 20 м. В XIX начале XX в. на Софийской набережной появились и новые солидные здания, придавшие ей парадный вид, и промышленные предприятия. В советское время, в 1930-х гг., набережная чуть было не пала жертвой коренной реконструкции. Предполагалось, что значительную часть ее от Большого Каменного моста до Фалеевского переулка займет 2-й Дом ЦИК СНК СССР. Проект этот не был осуществлен, но без потерь не обошлось. Строй старинных домов набережной укоротился после того, как при строительстве новых мостов Большого Каменного и Большого Москворецкого снесли несколько строений. Облик некоторых уцелевших подвергся искажениям. А в 1964 г. само на звание «Софийская набережная» исчезло с карты Москвы, на которой теперь значилось «набережная Мориса Тореза». Переименование состоялось по случаю кончины председателя Французской компартии, никак не связанного жизнью и деятельностью с этим местом. Лишь в 1992 г. набережной вернули исконное название. Имя Мориса Тореза осталось только на гранитной доске, установленной в честь переименования на доме 26.
Некогда Софийская набережная начиналась на углу со Всехсвятской улицей уже известной нам часовней Николо-Берлюковского монастыря. Она и несколько соседних зданий были снесены в 1930-х гг. при возведении нового Большого Каменного моста. Сейчас набережная открывается скромным двухэтажным домиком ( 6), затянутым в строительную сетку. Он был построен в 1895 г. архитектором А.М. Калмыковым для кондитерской фирмы «Эйнем». Ей же принадлежало еще несколько разновременных построек на этом участке, причудливо сросшихся в сложный конгломерат, с узким двором и живописной террасой. В конце 1990-х гг. исследователь якиманской старины О.Р. Шмидт писала: «Этот полуразрушенный ныне комплекс можно очень красиво обустроить, превратив двор-коридор в пассаж под стеклянной крышей и выявив все сохранившиеся необычайные архитектурные детали. Будем надеяться, что так и произойдет». Но надежды не оправдались. В 2000 г. опустевшее здание начали сносить. При разборке открылись фрагменты древних палат, возможно, XVII в. детали оконных наличников нарышкинского стиля, остатки крыльца. Предположительно именно отсюда некогда открывалась та замечательная панорама Кремля и окрестностей, которая запечатлена на хрестоматийной гравюре П. Пикарта и И. Бликланта «Росейская столица Москва», изданной в 17071708 гг. Вероятно, Питер Пикарт голландский художник, ставший одним из основоположников русской гравировальной школы, работавший по приглашению Петра I в Оружейной палате, в Московской, а затем Санкт-Петербургской типографиях, рисовал этот вид с крыльца либо из окна палат. Обнаружение их стало настоящим открытием. Однако 13 ноября 2000 г. «палаты Пикарта» неожиданно и загадочно обрушились. Руины тут же были расчищены. Утрату уникального памятника московская общественность восприняла как пример пренебрежительного отношения к культурному наследию со стороны столичных властей. Сегодня существует проект воссоздания «палат Пикарта». Но это будет всего лишь копия
История участка, на котором они стояли, прослежена О.В. Купцовой. В XVIII в. он неоднократно менял владельцев. В 1800 г. подполковник А.А. Гиршфельд значительно перестроил древние палаты. Следующий владелец, И.Л. Буржуа, сдавал усадьбу в аренду коммерции советнику И.И. Лажечникову отцу знаменитого исторического романиста. В 1812 г. дом пострадал от пожара и был восстановлен уже Ф.Н. Старшиновым. В 1866 г. владение приобрела Каролина Карловна Эйнем, супруга уже знакомого нам кондитерского фабриканта, который перевел сюда производство и поселился сам. Следующим хозяином дома на Софийской набережной стал его компаньон Ю. Гейс. При нем здание перестраивалось и достраивалось. На первом этаже помещалось правление фирмы, на втором была хозяйственная квартира с теплыми и уютными комнатами, красивым залом, зимним садом. Из окон открывался вид на Кремль. В доме хранилась коллекция картин и гравюр с видами Москвы, собранная сыном хозяина Владимиром Гейсом. Кондитерская фабрика существовала на Софийской набережной до 1920-х гг. Позднее здесь помещался техникум.
История участка, на котором они стояли, прослежена О.В. Купцовой. В XVIII в. он неоднократно менял владельцев. В 1800 г. подполковник А.А. Гиршфельд значительно перестроил древние палаты. Следующий владелец, И.Л. Буржуа, сдавал усадьбу в аренду коммерции советнику И.И. Лажечникову отцу знаменитого исторического романиста. В 1812 г. дом пострадал от пожара и был восстановлен уже Ф.Н. Старшиновым. В 1866 г. владение приобрела Каролина Карловна Эйнем, супруга уже знакомого нам кондитерского фабриканта, который перевел сюда производство и поселился сам. Следующим хозяином дома на Софийской набережной стал его компаньон Ю. Гейс. При нем здание перестраивалось и достраивалось. На первом этаже помещалось правление фирмы, на втором была хозяйственная квартира с теплыми и уютными комнатами, красивым залом, зимним садом. Из окон открывался вид на Кремль. В доме хранилась коллекция картин и гравюр с видами Москвы, собранная сыном хозяина Владимиром Гейсом. Кондитерская фабрика существовала на Софийской набережной до 1920-х гг. Позднее здесь помещался техникум.
Софийская набережная, 10
Пока идут разговоры о сооружении муляжа «палат Пикарта», рядом приходит в упадок подлинник московской старины. Его адрес Софийская набережная, 8 10. Здесь, на москворецком берегу напротив Кремля, в глубине запущенного сада тихо коротает свой уже не первый век изрядно обветшавший дом со «знаком породы». Он давно нуждается в реставрации и, будем надеяться, ее дождется. А пока обратимся к истории. Издавна здесь, у Каменного моста, селились люди богатые, знатные, близкие к царскому двору. Место было престижным. К примеру, в начале XVIII в. в здешних дворовладельцах числился Сергей Лопухин двоюродный брат царицы Евдокии Федоровны нелюбимой жены Петра I, сославшего ее в монастырь. Потом усадьба по родству перешла Шереметевым. По соседству обосновался духовник Петра Великого Тимофей Надаржинский, которому священнический сан не помешал стать несметным богачом. Позднее хозяином этого двора был гофмаршал Д. Шепелев. Наконец, в середине XVIII в. владения соединились в руках президента Ревизион-коллегии Василия Еропкина. Именно при нем, как полагают исследователи, и был возведен двухэтажный каменный дом основа существующего ныне здания.